– Как ты узнала, что это Мария Павловна? – спросила Наталья. – Труп же с наполовину скрытым лицом. Да и лица ее мы не знаем…
– У кого с собой есть носовой платок? – нервно спросила я. Никто не хотел выделяться аккуратностью. Все молчали. – Сама не знаю, как додумалась, что убитая – первая жена Синельникова, – без всякой связи с носовым платком сказала я. – Интуиция. – И принялась медленно стягивать с себя топик. – Быстро все к выходу! Дверь без команды не открывать.
Аккуратно протерев собственным топиком плитки пола (на всякий случай – вдруг натоптали!), я тщательно принялась за двери и ручки, по ходу дела раздумывая, стоит ли уничтожать отпечатки пальцев с внешней стороны двери. Решила – не стоит. И не потому, что надоело. Поверх наших оставались отпечатки рабочих, дергавших дверь. Выглядело бы странным, если бы и они исчезли. Что касается наших отпечатков, то в случае чего, можно было бы заявить, что в дом мы не заходили. Просто подергали за ручку входной двери. Ради интереса – вдруг откроется? Может, и не очень убедительно, но ведь и опровергнуть трудно.
Первой, предварительно приоткрыв дверь с помощью моего топика и оглядевшись по сторонам, на крыльцо выползла Наташка. Согнувшись в три погибели. За ней все остальные. Точно так же. Завершала вереницу я. И мне, в силу собственной скромности, приходилось более тщательно скрывать от посторонних глаз верхнюю часть своего тела.
Юркнув за дом, все, кроме меня, подняли импровизированный шум у бассейна, явно давая знать о своем присутствии. Только был он не очень уверенный и едва ли перекрывал звуки стройки. На меня напал ступор из-за возникшей дилеммы: находиться, а тем более возвращаться домой в полуголом состоянии я не могла. Точно так же не могла заставить себя напялить топик, добровольно пожертвованный для уничтожения следов нашего пребывания в доме. Мое сознание до тошноты противилось возможности принять жертву обратно – непосредственно ближе к телу.
Выручила дочь. Она спустилась на дно бассейна, из которого кто-то зачем-то спустил воду, и тщательно отполоскала в забетонированном внутри кольце – примерно в метр глубиной, злополучный топик. Только после этого, с большим трудом, превозмогая брезгливость, я натянула его на себя.
К машине возвращались, громко обсуждая прогноз погоды. Вопрос одного из строителей – что передать, если кто-нибудь из рабочих нагрянет, заставил нас как по команде остановиться и развернуться на голос. Нашлась Наташка:
– Мы думали нанять их, но они, к сожалению, слишком неаккуратные. И вообще! Не знаем, как в том коттедже внутри, но снаружи ваша работа нам больше нравится. Это, понимаете ли, не «тяп-ляп»!
На обратном пути девицы закидали нас вопросами о первой жене Андрея. Пришлось частично расколоться.
– Опс! Теперь я поняла, с кем Андрей базарил по мобильнику! – радостно возвестила Настя. – Она ему раза три звонила, пока мы ехали в это самое Васильково. Достала его капитально! На третий раз он почти озверел, то есть почти вышел из себя, гаркнув, что лимит кредитования исчерпан. И в ее интересах оставить его в покое. Никакие угрозы в его адрес не помогут. Насторожившимся Рогачевым пояснил – звонила бывшая клиентка, ныне обезумевшая на почве гибели обреченного домашнего животного. Нинель еще робко переспросила: «Кота?» А он ответил: «Нет. Барана. Причем безмозглого!»
3
Выехав на кольцевую, Наталья поинтересовалась, что будем делать. Я предложила заехать домой – в московскую квартиру, сославшись на два обстоятельства: во-первых, надо как-то сообщить в милицию об убийстве, во-вторых – меня просто душит этот топик! Как вспомню!..
Взглянув на меня поверх очков, Наталья испуганно удивилась:
– Ирка! Да ты и впрямь пошла синими пятнами!
Девчонки на заднем сиденье разом засуетились в попытке своими глазами увидеть нервную реакцию моего организма.
– Маменька! Ты просто полиняла! – первой догадалась дочь. – Шмотка некачественная попалась. Мы же ее на распродаже брали. Кстати, я предупреждала: синий цвет тебе не очень идет. Лучше бы зеленый купила.
– Ну да! – влезла Наташка. – Сейчас бы считали, что твоя мать местами мхом поросла. Только и всего. Интересно, Ир, чем теперь отмываться будешь? Кажется, синева капитально въелась. Если мыло не возьмет, попробуем ацетоном. Или бензином.
Я совсем приуныла. Перспектива пропахнуть этими ароматическими веществами не устраивала. Пообещала буквально стереть себя с лица земли, но только моющими средствами, исключая жидкость для мытья унитазов.
Наташка долго не могла выбрать место для парковки у нашего дома. То ее не устраивала близость шестисотого «Мерседеса», который она обозвала бандитским, то ржавая голубая «Волга», цвет которой плохо гармонировал с раскраской «Шкоды», то близкое соседство спортивной площадки, пусть даже и абсолютно пустой. В конце концов я не выдержала и выскочила из машины, решив, что, пока подруга определится, я пропитаюсь синим красителем насквозь. Следом вылетели девчонки.
– Настя? – Прямо у подъезда с эрдель-терьершей Улькой стояла Татьяна, Настина мама. Вглядываясь в собственную дочь и не веря собственным глазам. – Ты же вроде как у Алены на даче?
– Мам, привет! Я действительно там. Вместе с Аленой. Она тут рядышком. – Алена торопливо поздоровалась. – Вот и тетя Ира подтвердит. – Я тут же с готовностью кивнула. – Это мы здесь «вроде как». Тетя Наташа новую машину обкатывает, а тетя Ира по этому поводу топик обновляет. Мы на минуточку. – Она первой шмыгнула в наш подъезд мимо ошарашенной матери.
Пока я отмывалась, на кухне шли дебаты, кому и каким образом звонить в милицию. Кончилось тем, что девчонки сбегали к метро и прозвонились в милицию из телефона-автомата, сообщив об убийстве в коттеджном поселке Васильково. Естественно, не называясь. Вернувшись назад, у лифта, как старую добрую знакомую, приветливо встретили Наташку. Она наконец-то пристроила «Шкоду» на место «Мерседеса», как нельзя вовремя отчалившего. Подруга надеялась – не иначе как к «чертовой бабушке». Во всяком случае, мысленно она раз двадцать его туда посылала. К тому времени топик уже находился в мусоропроводе, а я в состоянии блаженства пила на кухне кофе. Синие пятна местами напоминали следы старых, почти исчезнувших синяков, местами перешли в категорию красных потертостей и шероховатостей, но меня и это устраивало. Лишь бы не пользоваться бензином. Не обращая внимания на суету, организованную Натальей по поводу моего нахального поведения, я размышляла о том, что лучше – позвонить интеллигентному дворнику Николаю Ивановичу или почтить его своим присутствием. Необходимо было выяснить подробности гибели мужа Тамары Васильевны. Если не у него самого, то у тех лиц, которых он посоветует. Решила, что лучше с ним встретиться, но перед этим все-таки позвонить и вежливо договориться о встрече. И чем скорее, тем лучше.
Наташка неожиданно взбрыкнула и заявила, что об этом надо было думать раньше – в первый визит. И вообще – ей негде ставить машину. Ее могут украсть. Мой довод, что во дворе, где обитал Николай Иванович, европейский уровень жизни, – подругу не убедил. Она позволила себе усомниться в том, что в Европах спят на раскладушках и голых матрасах под окнами. Как бы в подтверждение ее слов «Шкода» взвыла сигнализацией. К тому времени у подъезда она осталась почти в одиночестве. Ржавая «Волга», стоявшая несколько поодаль на постоянном приколе, как старый списанный корабль, в таких изысках, как сигнализация, – не нуждалась.
С быстротой лани метнувшаяся к окну Наталья озадаченно глазела с тринадцатого этажа на свою новую подругу:
– Интересно! Никого вокруг! И чего надрывается? Кофейку попить не дает.
– Одно из двух, – рассудительно отметила я, – либо ей скучно, либо просто «шкодит».
– Пойду отключу сигнализацию и, пожалуй, переставлю машину на другую сторону. Даст кто-нибудь от злости бутылкой по кумполу – мало не покажется. Мне, во всяком случае. А вообще, зови девчонок. Что они там, в комнате, расселись? Давайте, в темпе, спускайтесь следом. Нечего рассиживаться. Поедут с нами – будут машину караулить.
4
До Николая Ивановича я не дозвонилась. Телефон упорно отзывался длинными гудками. Быстренько переодевшись, я выскочила вслед за девчонками на лестничную клетку, где и опомнилась – забыла закрыть квартиру. Мало того, и ключи в ней оставила. Димка сто раз прав – пора завязывать и с безалаберностью и с рассеянностью. Вот только беда в том, что эти качества, похоже, – врожденные, а значит, трудноискоренимые.
Въехав в знакомый двор, чуть не попались на глаза Тамаре Васильевне, куда-то шагающей в черном платье с замысловатым ридикюлем в руках. Судя по тому, как она передвигалась, не глядя себе под ноги и одновременно сосредоточенно копаясь в недрах ридикюля, ее знаменитая клюка была просто театральным реквизитом. Женщина вполне могла обходиться без нее. На нас она не обратила никакого внимания. И не удивительно. Ей и в голову не могло прийти, что Наталья сменила машину.
