побольше воздуха, я двинулись к своему железному коню и вывезла его за невысокие ворота. Убедившись в том, что ничего не забыла, и закрыв ворота, села на свой старенький мопед и двинулась с места. Мне всегда нравилась скорость, и было время, когда я мечтала о собственном байке, о том, как буду гнать по ночной трассе, рассекая воздух. Мопед — это все-таки не то, и скорость не та, и ощущения другие. На байке я каталась только раз, года три назад, меня тогда Колька — соседский парень прокатил, заметив мой интерес к его коню.
Я тогда счастлива до розовых соплёй была, правда, все хорошее однажды заканчивается, и белая полоса обязательно сменяется чёрной. Слух о том, что Коля решил покатать на байке малолетку разошёлся быстро и дошёл до матери. Скандал тогда был лютый, мать орала так, что весь наш многоэтажный дом слышал, а мне так стыдно было. Потому что каждый раз после таких вот скандалов я ловила на себе цепкие взгляды соседей. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то с жалостью, а кто-то с неприкрытым ехидством. Самые смелые даже свои пять копеек вставляли, мол, опять от мамки досталось, бедовая девка. Сначала я молчала, держа язык за зубами, потом, когда окончательно достало, начала огрызаться в ответ, рискуя в очередной раз получить от матери.
Соседкам-наседкам только повод дай — и они с радостью побегут докладывать матери. Я ведь даже на улицу без постоянно надзора не выходила, каждый считал своим долгом отчитаться перед мамой, где я, да что я. Кольке тогда от матери тоже досталось, а он даже не виноват был, просто поднял мне настроение без задней мысли. Через полгода после того случая Коля съехал и стало как-то совсем паршиво. Казалось, он был единственным адекватным человеком в нашем доме. А ещё он был очень тактичным, никогда не позволял себе лишнего, следил за словами и умел делать вид, что ничего не произошло, даже если днем ранее моя мать в очередной раз громко сотрясала воздух. И зачем я только опять об этом вспомнила? Ведь это давно в прошлом. Дорога, по которой я добиралась в город, сегодня была практически пустой. Лишь пара-тройка машин изредка проезжали мимо на скорости выше нормы.
До черты города я добралась минут за семь, а там ещё пятнадцать заняла дорога до самого университета. Из дома я выходила на двадцать минут раньше, чем требовалось, на случай если вдруг приключится форс-мажор, а потому в универ вот уже третий день подряд приезжала за полчаса до начала пар. Припарковав свой мопед в самом дальнем углу парковки, предназначенном, как раз под небольшие мопеды и велосипеды, я соскочила со своего коня, и потянулась руками к шлему. Стоило мне только его стянуть, как со стороны раздался громкий хлопок, а следом мужской голос:
— Женя, я ещё не договорил, — кричал мужчина, а у меня мурашки по спине побежали. Ну что я в самом деле? Подумаешь, мало ли Жень тут учится. Выдохнув, я схватила рюкзак и не успев обернуться, услышала другой голос.
— А я — да, — отозвался не кто иной, как Волков.
Да чтоб тебя! Обернувшись, я наткнулась на стоящего неподалёку от входа в здание Женю. А в нескольких метрах от него, рядом с большим чёрным внедорожником стоял незнакомый мне мужчина, пристально глядевший на парня. — Женя.
— Ой все, пап, — отмахнулся Волков, а потом внезапно перевёл взгляд на меня.
— Че уставилась, цирк тебе тут? — грубо бросил парень.
— Женя!
— Ой да пошли вы все, — огрызнувшись, Волков развернулся, и заметно хромая, двинулся ко входу.
Я последовала его примеру, бросив быстрый взгляд на презентабельного мужчину в чёрном и, должно быть, очень дорогом костюме, засеменила в сторону входа. Волков, несмотря на поврежденную ногу, передвигался довольно быстро и к тому моменту, когда я вошла в холл, уже успел испариться из виду и, видимо, добраться до аудитории, располагавшейся на первом этаже, в правом крыле здания. Войдя в аудиторию, я бегло осмотрелась. Помещение было практически пустым, студенты ещё не успели заполнить пространство, лишь самые ранние медленно устраивались за партами. Поднявшись на пятый ряд, я заняла место у самого его края, и принялась доставать из рюкзака письменные принадлежности. Несколько минут у меня ушло на борьбу с молнией на любимом, но потрепанном временем рюкзаке, где-то на четвертой минуте мне все же удалось справиться с собачкой и открыть рюкзак.
— Двигайся, — вдруг рядом раздался голос.
Рефлекторно повернув голову на звук, я встретилась взглядом с Волковым.
Нахально ухмыльнувшись, он сложил руки на груди и добавил:
— Ну, я жду.
— А стриптиз перед тобой не станцевать? — вырвалось у меня против воли.
Да что ж такое!
Он отвечать не спешил, только нагло ухмыльнулся, сверкнув своей обескураживающей улыбкой, магическим образом подействовавшей и на меня, а потом медленно наклонился к моему лицу и, обдав мою кожу мятным дыханием, произнёс с хрипотцой в голосе:
— Будет лучше, если ты меня оседлаешь, детка.
Вот тут-то все моё оцепенение сошло на нет. Я почувствовала себя так, словно мне зарядили мощную пощёчину.
— Пусть тебя твоя кобылка блондинистая сделает, если седло ещё не стёрлось окончательно, — процедила я сквозь зубы.
Зачем я вообще продолжаю этот разговор? Могла бы просто проигнорировать придурка, и он бы сам свалил. Не стал же бы он в самом деле со мной за место драться.
— Двигайся, давай, — вопреки моим ожиданиям, от Волкова ответочки не последовало.
— Здесь занято.
— И кем же? — ехидно поинтересовался Волков. — Если ты имеешь в виду Ромыча с Тосяном, то их не будет. Сегодня только я, детка, двигайся.
— Детка у тебя в штанах, малыш, — нарочно сделав ударение не последнем слове, я мило улыбнулась, глядя в глаза придурку.
— Сучка, — прошипел он в ответ.
— Сам кобель! — Лучше тебе заткнуться и подвинуться, Ангел, иначе, клянусь, я закину тебя на плечо, вынесу из аудитории, затащу в ближайшую коморку и позволю тебе убедиться, насколько я не малыш, — последнее он прошептал мне на ухо, тихо, чтобы никто не слышал, но достаточно чётко, чтобы я разобрала каждое его слово.
А я только взглянула в глаза напротив. Волков не шутил, не блефовал. Было что-то такое в его взгляде, что заставляло верить каждому сказанному слову. Возмущённо фыркнув, я схватилась за края
