— Секундочку, — остановил его Энтони. — Я чувствую себя непросвещенным обывателем. О чем он говорит?
— «Они, — продолжал читать Ричардсон, — полагают, что означенный дракон сам есть творение и проявление существования, а не сила Божественных, приписываемая злыми людьми самим себе с греховными целями. Сей дракон, который есть сила льва, сопровождается также девятикратным порядком призраков, согласно иерархии составляющих чудес неба».
— Чего? — не удержался Энтони.
— «Составляющих чудес неба, — повторил Ричардсон, — и эти призраки, будучи вызванными, имеют власть над теми, кто ими восхищается, и превращают их в свое ужасное подобие, уничтожающее их с великими стенаниями; если же они поступают настолько неразумно, что ставят себя на пути таких сил, блуждая без наставления или разумного знания, то становятся добычей неуправляемых духов».
— Пожалуйста, прервитесь на минутку, — сказал Энтони. — Кто эти неуправляемые духи?
Ричардсон взглянул на него.
— Кажется, идея в том, что энергия этих иерархий может существовать отдельно от разума, который присущ им на небесах, и если вы намеренно или нечаянно вызовете неразумную энергию, очень вероятно, что вы впоследствии будете уничтожены.
— А! — сказал Энтони. — А эти девять порядков — изначальные дионисийские?
— Верно, — согласился Ричардсон. — Ну, следующие несколько страниц содержат в основном проклятия, а несколько остальных повествуют о рвении восточного профессора, который все это обнаружил. Затем идет небольшая эстетическая теория.
«Хотя те, кто рисует на пергаменте или в церквах или делает мозаики из драгоценных металлов, изображают эти священные Универсалии[18] в человеческом образе, представляя их молодыми и красивыми, одетыми в белые одеяния, и это для наставления непросвещенных, которые таким образом легче приходят к скромному восхищению такой сущностью, и осмеливаются вызывать их под защитой Благословенного Триединства; мудрым все же не следует считать, что мужское человеческое обличье является удобным обозначением их истинной природы; нет, эти явления некоторым образом пятнают настоящих пророков и привносят сумятицу, и если бы не было написано, что мы должны иметь уважение к детям и не бросать камень оскорбления в сторону меньших, было бы лучше, если бы такие ошибки были запрещены мудростью Церкви. Ибо что может живопись юнца показать из этих Небесных Благоволений, из которых первый круг — это Лев, второй круг — Змея, а третий…» Следующие восемь страниц отсутствуют.
— Черт! — искренне огорчился Энтони. — А больше он нигде об этом не говорит?
— Нет, — сказал Ричардсон. — Дальше он сразу переходит к девятому кругу, который представляет собой бог знает что и относится к серафимам. Он поет им дифирамбы, не давая ясного представления о том, кто же они такие, чем занимаются и как их распознать. Затем он цитирует множество текстов об ангелах в общем и становится почти благочестивым: Эразм тоже вставил бы что-то подобное, чтобы успокоить своих врагов монахов. Но вскоре следует фрагмент, который может вас заинтересовать. Вот он: «…написано в Откровении. Ибо хотя эти девять зон разделены на три троицы, все же в другом порядке их четыре снаружи и четыре внутри, а между ними — Слава Орла. Ибо он есть тот, кто знает и себя, и других, и есть их собственное знание: написано Познаем мы, как мы познаны[19] — это знание Небожителей на месте Небожителей и это называется Добродетелью Небожителей».
Он остановился и посмотрел на Энтони.
— Расскажите-ка мне еще раз, — сказал он, — как вам удалось спастись от льва сегодня днем?
— Как будто на самолете… Но… — Энтони остановился.
Ричардсон продолжил читать.
— «Написано: Господь вынес тебя из Египта на спине могучего орла.[20] И еще: И даны были жене два крыла большого орла[21]». Это, — добавил он, — то, что Марцелл Викторин из Болоньи полагал ключом к ситуации. — Он отложил книгу, подумал и добавил: — Нет, это не все, конечно…
— Хватит, — остановил его Энтони, — не надо. Расскажите своими словами — так мне будет проще понять.
— Да я и сам не очень понимаю, — смутившись, ответил Ричардсон, — поэтому все-таки лучше читать. — Он опять взял книгу. — Вот.
«Но также Учитель сокрыл от своих учеников определенные знания касательно образов и проявления Небожителей и говорил о них тайно. Ибо говорят, будто он наставлял детей своих в Господе, что знание о них было разным и дней их сотворения на этой земле было три — а именно пятый, шестой и седьмой. И время, в котором мы сейчас живем, — шестой день, когда человек господствует над призраками Божественных Универсалий, но перед этим было время, когда человек был пылью на их пути, до того они были ужасны и яростны. Написано: и да владычествует он,[22] а не он владычествует, и если у кого нет такого владычества и все же ищут его, он узрит их непокоренными, исконными, весьма ужасными. Но третий день — суббота Господа Бога, и все почиет».
— А вот его колофон,[23] — продолжал Ричардсон.
«Все это я, Марцелл Викторин, писец из Болонского университета, собрал из писаний, которые остались от всего того, чему учил Александр из Византии касательно Святых Ангелов, их проявления и облика. И я призываю силу и власть Священного Орла, заклиная его укрыть меня своими крылами во время опасности, и с радостью унести меня на своих крыльях в местообитание Небожителей, и показать мне равновесие всего в пределах Правосудия; и я возношу ему молитву за всех тех, кто прочтет эту книгу, умоляя в свою очередь так же вознести молитву и за меня».
— А как, — сказал Энтони после долгой паузы, — как найти этого Священного Орла?
Ричардсон молчал, и после долгой паузы Энтони опять спросил:
— Кроме того, если этот парень прав, какой вред могут причинить нам Священные Универсалии? Я имею в виду, разве не предполагается, что ангелы нежны, услужливы и все такое?
— Вы делаете именно ту ошибку, о которой предупреждал Марцелл, — сказал Ричардсон, — судите о них по английским картинкам. Все в белых одеяниях и сплошная святость. Как выщербленные мраморные статуи на кладбищах. Эти Ангелы — совсем другие. Это Принципы тигра, вулкана и пылающих звезд.
— Да, — сказал Энтони, — понимаю. Да. Ну, возвращаясь назад, что же со всем этим делать?
Ричардсон пожал плечами.
— Я сделал все, что мог, — произнес он глуховатым голосом. — Я пересказал вам слова Марцелла о том, как можно относительно безопасно иметь с ними дело. Лично я думаю, что он был прав.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
