– Вон, смотрите! – гордо воскликнул Кариновский.
И я увидел лодку, темную и узкую, причаленную к волнолому. Что-то в ее длинном низком корпусе насторожило меня, вызывая в памяти невнятные ассоциации. Мне вдруг захотелось никогда не видеть эту лодку, не иметь с нею ничего общего. Но чувство это было, по меньшей мере, нелогичным, даже абсурдным, и я, подавив его, поплыл за Кариновским к лодке.
Глава 17
На борту никого не оказалось. Мы сняли акваланги и пробрались по узкой палубе в кокпит. Посидели некоторое время, переводя дух, потом переоделись в сухую одежду, заранее приготовленную и спрятанную под сиденьем. Я ужасно устал от этого плавания, а Кариновский, судя по его виду, был на грани обморока. Но отдыхать было некогда. Мы оторвались от преследования – по крайней мере, на текущий момент – но надо было побыстрее использовать это преимущество, пока нас вновь не обнаружили.
Кариновский открыл бардачок рядом с приборной доской и достал оттуда карту и маленький фонарь. Это была карта северного побережья Венецианской лагуны от дамбы до Торчелло.
– Мы находимся вот здесь, – Кариновский ткнул пальцем в карту. – Дамба слева, Сан-Микеле и Мурано справа, материк впереди, на севере. Мы плывем главным фарватером – он здесь красным обозначен – мимо Исола Тессера, мимо аэропорта «Марко Поло», но не к причалу аэропорта.
– Ну, конечно, нет, – сказал я. – Это было бы уж слишком легко.
– Слишком опасно, – поправил меня Кариновский. – До подхода к причалу мы свернем на восток и пойдем каналом мимо Сан-Джакомо в Палуде почти до самого Мадзорбо. Видите, Мадзорбо обведен кружком?
– А я думал, муха нагадила. Что это за карта?
– Албанская. Копия с югославского военно-морского атласа.
– Что, Гуэски не мог раздобыть итальянскую?
– В государственной типографии кончился тираж и сейчас готовится новое топографическое описание лагуны.
– Карта Британского адмиралтейства была бы лучше всего.
– Но не мог же Гуэски писать в Лондон с просьбой прислать ему английскую карту, не так ли?
– Полагаю, что не мог.
– В любом случае, он заверил меня, что по этой карте может ориентироваться даже младенец. Посмотрите сами: все основные острова и каналы четко указаны. Нам нужно только сперва идти по направлению к аэропорту, а потом свернуть вправо у предпоследней вехи и плыть на Мадзорбо, а затем, у вехи номер пять, свернуть влево и плыть по каналу до Плауде дель Монте.
Кариновский яростно жестикулировал, доказывая, как это просто. Я не разделял его уверенности. Я имел некоторый опыт плаванья днем в проливе у Лонг-Айленда и знал, насколько это может оказаться затруднительным – плыть по морской карте ночью да еще в незнакомых водах.
Я изучил карту. Обозначения на ней были самые обычные. Каналы были указаны четкими пунктирными линиями. Навигационные знаки – белыми или красными точками. Болотистые или песчаные зоны заштрихованы синим; их было очень много. Глубина в лагуне при отливе доходила местами до шести футов, но это был максимум, а в среднем она не превышала трех футов. Тут было полно таких мест, где ничего не стоило сесть на мель, а сесть на мель сейчас, при начавшемся отливе, означало для нас полную катастрофу.
Кариновский начал было суетиться, но я решил сперва потратить какое-то время и как следует изучить лодку. Это было старое плоскодонное корыто с акульим носом, ободранное, в клочьях старой краски. На носу торчал капот двигателя, такой огромный, словно под ним был установлен движок от грузовика. Приборная доска была самой обыкновенной, ничего особенного, за исключением переключателя с обозначением «Трим. дифф.». Я не имел ни малейшего понятия, что это такое, и решил оставить этот переключатель в покое. Имелось также два тахометра – один показывал обороты двигателя, другой – компрессора турбонаддува. В центре располагалась бронзовая табличка с основными техническими характеристиками лодки: длина – 28 футов и 6 дюймов, ширина – 11 футов и 6 дюймов, водоизмещение 5200 фунтов, двигатель «Мерлин» фирмы «Роллс-Ройс» мощностью 2000 лошадиных сил.
Две тысячи?! Я протер глаза и прочел заново. Да-да, милая моя Вирджиния, две тысячи. И все – в этом замечательном движке «Мерлин» фирмы «Роллс-Ройс», а это, если припоминаешь, тот самый двигатель, что устанавливали во время второй мировой войны на истребителях-бомбардировщиках «Москито»…
– Какой маньяк-самоубийца, – спросил я, стараясь говорить тихо и спокойно, – приготовил для нас эту ракету?
– Вы о лодке? Гуэски, конечно.
– Тогда пусть Гуэски на ней и плавает!
– Лодка как лодка, – отрезал Кариновский.
– Черта с два! Это не лодка. Это глиссер, черт бы его побрал! Вы хоть понимаете, что означают эти цифры?
– Полагаю – у него довольно большая скорость.
– Да уж, это точно! Вполне достаточная, чтобы нас обоих угробить и избавить Форстера от необходимости за нами гоняться.
Кариновский заинтересованно спросил:
– И на какую скорость этот глиссер способен?
– Когда он был новым – 170 и даже 180! Но в нынешнем состоянии вряд ли вытянет больше 130.
– Километров или миль?
– Миль в час. Темной ночью, по югославской карте через лагуну размером с тазик для стирки белья, где, к тому же, больше мелей, чем воды…
– Мне все равно. Я абсолютно ничего не понимаю в лодках, – отмахнулся Кариновский беззаботно. – Кроме того, разве у нас есть выбор?
Выбора у нас, конечно, не было. Кариновскому явно не хватило бы сил переплыть лагуну. Времени для поисков другой лодки тоже не оставалось, а наземный транспорт исключался. Оставался только этот монстр с акульим рылом. Нужно было постараться вести его как можно медленнее и осторожнее, надеясь, что он не взорвется, не перевернется и не сядет на мель посреди лагуны.
– Ну, хорошо, – сказал я. – Отвяжите швартов.
Кариновский отвязал глиссер и оттолкнулся от причала. Я повернул ключ в замке зажигания и нажал на стартер.
Двигатель взвыл, но заработал. Двенадцать цилиндров модифицированного «Мерлина» грохотали, как горная лавина, а выхлоп напоминал звук пошедшего вразнос пулемета.
– Вы не могли бы сделать так, чтобы он работал потише? – прокричал Кариновский. – Мы же весь город разбудим!
– Он пока еще работает на холостом ходу, – прокричал я в ответ. – То ли еще будет!
Итак, агент Икс, демонический водитель самых быстрых гоночных машин в мире, откинулся на спинку и поплотнее вжался в водительское кресло. Его загорелое лицо освещала жестокая усмешка, чуть искажавшая его ястребиные черты, а мощные и умелые руки небрежно лежали на рычагах управления. С аккуратностью и точностью хирурга он включил сцепление и чуть нажал на газ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
