разочарованно процедила, глядя на уделанный стол и спецодежду. — Теперь всё заново.
— Вика, что в нём было? — тон голоса мажорчика немного напугал, что не смогла ответить внятно.
— Шоколад, вафля… эээ, какао-масло…
— Орехи! Орехи есть?! — Герман метнулся к мойке и, перевалившись половиной тела в неё, начал быстро умывать лицо и руки.
— Нееет, пралине, — тупо уставилась на него.
— Пралине ореховое?! — перешёл на крик, не поднимая головы.
— Фундук, — котелок мой, похоже, под вечер соображал туго.
— ика, ать! У иа аэгиа а оэхи!
— Чего?! — не поняла я его "французский", пока он не повернулся ко мне лицом. Едва не заорала в панике, сдержав позыв читать молитву для изгнания дьявола. Губы Германа надулись от жуткого отёка, и он стал похож на безумного Фрогги. — Вот дерьмо! — выпалила в шоке, поняв, что у мажорчика началась жуткая аллергическая реакция на орехи.
___________
Стафф* — цеховое питание, продукты для рабочего персонала.
Всё не так
ВИКА
Весь путь до больницы был, как в тумане. Помнила лишь рёв двигателя, когда управляла машиной Германа и самого мужчину, который просто молча сидел рядом, закрыв веки. Голова прокручивала столько историй о летальных случаях аллергиков, что я не прекращала поглядывать на него и проверять вздымается ли грудная клетка.
Вверив его медикам, нервно вышагивала в приёмном покое, ожидая вердиктов. Дождалась мужчину лишь через час. Вид его был чуть лучше. Отёк слегка спал, а язык мог говорить более членораздельно.
— Отёк Квинке, — проинформировал врач. — Так как аллерген попал в малом количестве, прошло всё более менее гладко. Реакция коснулась лишь губ и ротовой полости. Если бы пошло дальше в горло было бы гораздо хуже. Ввели инъекцию эфедрина, а так же антигистаминное. Неделю желательно соблюдать диету. Здесь рекомендации, — протянул Герману небольшой листок.
— Спасибо большое, — кивнула я врачу, чувствуя, как волна напряжения уходит в ноги, оставив ватность и бессилие.
— На здоровье. Аккуратней в следующий раз. Выздоравливайте, — и откланявшись, доктор ушёл.
Смотрела на Германа, а сердце до боли сжималось. А если бы пошло дальше? Он бы задохнулся?! И я бы больше никогда его не увидела? Мысли понеслись в страшные степи и слёзы покатились из глаз. Кинулась мажорчику на шею, крепко обняв и слегка шокировав.
— Не пугай меня так больше, — пискнула с мольбой.
Его руки неуверенно обвили. Ладонь прошлась по волосам.
— Не буду.
Теперь отстранилась и легонько ударила в грудь, не поднимая головы.
— Тащишь в рот всё подряд, — тело слегка подрагивало от отпустившего адреналина, а проклятая вода продолжала орошать мои веки и щёки.
— Ты плачешь?! — в его голосе слышалось удивление, насильно приподнял за подбородок и утёр большими пальцами мокрые дорожки. — Эй?! — мягко улыбнулся. — Прости. Не хотел так напугать, правда.
Гром среди ясного неба. Впервые за столько времени он произнёс слова извинения! Так незнакомые моему слуху. Хотя раньше просить у меня прощения у него не было стимула. Да и в данной ситуации, я должна извиняться, а не он. Слёзы девушек и правда творят чудеса. Снова обвила его спину руками, вжавшись в крепкую грудь.
— Поехали отсюда, — молвил Герман и, не выпуская из рук, повёл к машине.
Довезла мужчину до дома. По дороге вновь опустошили аптеку, в которой былая девушка-фармацевт разглядывала на нём новое увечье. В том, чья это заслуга, в этот раз благоразумно умолчали.
В его квартире, подобно новогодним подаркам, распаковали все таблетки. Проследила, чтобы правильно всё выпил.
— Кажется, я отныне каждый раз готов терпеть и забывать тебе все подобные покушения, если ты всегда будешь вот так возиться со мной, — проронил Герман, ласково глядя на меня. Чёрт, от этих глаз скоро растекусь огромной лужицей под названием "Вика".
— Тогда я очень быстро поседею, — улыбнулась в ответ и с сожалением посмотрела на него. — Болит?
Осторожно коснулся своих губ, проверяя:
— Уже нет, — попытался улыбнуться, вышло почти, как раньше. — Шикарные лекарства.
— Слава Богу, — выдохнула робко и поднялась, потянувшись за своей сумочкой. Мужчина проследил за мной каким-то детским взглядом.
— Ты уходишь?
Отступая в коридор, кивнула:
— Торт по-прежнему не сделан, — горько поджала губы.
— Погоди, — последовал за мной. — Я отвезу тебя.
— С ума сошёл? После этих лекарств нельзя за руль. Я вызову такси.
Вдруг поймал за руку и приблизил к себе.
— Может останешься? Чёрт с этим тортом, я важней, — задорно блестнул глазами.
Неловкость вызвала нервный смешок. Попыталась вернуть свою руку. Фиг!
— Это заказ. По головке меня за такое не погладят.
— Я решу всё… — заключил мою ладонь в свои и прижал к груди. Шагнул ещё ближе.
— Гера, я должна, — от его напористости бросило в жар. Противостоять стало сложней.
— Как ты меня назвала? — растянулся в улыбке.
— Прости. Герман, — спохватившись, исправилась.
— Нет, мне понравилось, — его пальцы нежно скользнули по моей щеке. — Не люблю это сокращение, но от тебя звучит как-то иначе.
Румянец пополз по моему лицу, от пристального взгляда мужчины, под которым превращалась в крошечную и робкую девочку. Да, что с тобой, Вика?! Соберись! Уходи отсюда! Причём немедленно!
— Я пойду, — выдернула кисть. Спиной чувствую, как смотрит вслед.
— Я не трону тебя, — выпалил он и в голосе различила ноты мольбы. — Знаю, не заслужил доверия, — лёгкий смешок, — но ты мне нравишься. Нравится, когда ты рядом. Когда смотришь на меня… как сейчас. Когда прижимаешься ко мне. Останься. Я не хочу сейчас быть здесь один. Пойми у меня есть на то причины. Обещаю, ничего не будет, если ты того не хочешь. Я уважаю тебя и любое твоё решение.
Господи, если бы ты знал…
Так хочу смотреть на тебя, слышать стук сердца, таять в твоих могучих руках. Всё время желаю, чтобы ты был рядом. И каждый раз уходя вот так, словно отрываю тебя от сердца, оставляя на нём новые шрамы. Только чёртовы предрассудки, честь и гордость держат меня сейчас. А сильнее предчувствие, какое-то тёмное, как чья-то тень.
Но я сдалась, осталась с ним, и в этот раз Герман сдержал слово. Мы просто снова лежали рядом в его постели. Он забрал моё тело в кокон, крепко прижав, словно маленький ребёнок любимую игрушку во сне и мгновенно отключился.
Лежала, долго слушая размеренный стук в его груди. Слегка отстранилась от сильного желания увидеть его лицо. Мужчина мирно и глубоко спал. Веки слегка подрагивали, а губы крепко сцеплены. Чёткая межбровная складка свидетельствовала о том, что сновидение его не такое блаженое. Дико захотелось прокрасться в его голову и узнать о нём больше. Я второй раз провожу ночь с этим мужчиной, целовала
