- Дружественный союз, - подсказал Гау-Барува.
- Заключить с нами дружественный союз, и надо ей голову...
- И смертельно оскорбила царя царей, дерзко посмеявшись над его добрыми намерениями, - подбросил новую мысль Гау-Барува.
- Да! Посмеявшись над... и надо ей гло...
- По этой причине строптивую Томруз следует строго наказать! размеренно отчеканил Гау-Барува.
Царь, вскинув руки, назидательно взмахивал ножом при каждом слове советника.
- Вот именно! - жестко усмехнулся Куруш и одобрительно кивнул Гау-Баруве. Они хорошо понимали друг друга. - Наказать! Ты что скажешь, Виштаспа?
Царь присел на корень чинары и опять взялся точить нож, не спеша, деловито, с присвистом, поворачивая после каждого звенящего рывка клинок другой стороной.
Дзир-вжиг. Дзир-вжиг. Дзир-вжиг!
Солнечный зайчик, отражаясь от голубоватого железа, метался то вправо от царя, то влево. Будто кто-то попеременно открывал то один, то другой глаз.
Виштаспа - то есть, "Дикоконный" или "Боевыми конями обладающий" приходился Курушу двоюродным племянником.
"Я с готовностью поддерживаю дядю во всех воинственных начинаниях. И не только потому, что дорожу почтенной и чрезвычайно доходной должностью сатрапа. Истинный патриарх, неукоснительно соблюдающий в мыслях и поступках предписания Заратуштры, я считаю войну и грабеж соседей делом, угодным богу. Я денно и нощно мечтаю о полной победе персидского оружия во всех странах мира, доступных копытам наших коней".
Была у Виштаспы и тайная, тщательно запрятанная в самых глубоких пещерах его сознания, заветная мечта, ради которой он ловко и осмотрительно направлял Куруша, незаметно подталкивая, по опасной бранной дороге.
Начало царскому роду так называемых "ахеменидов" положил Гахаман, вождь персидского племени пасаргад.
От единственного сына его, Чишпиша, произошло трое сыновей - Первый Куруш, Первый Камбуджи и Ариярамна.
Первый Куруш - Кир I - не оставил потомства.
С Первого Камбуджи и Ариярамны род раздвоился на старшую и младшую ветви.
К старшей принадлежал сын Первого Камбуджи - Куруш Второй, победитель Иштувегу и Креза.
К младшей - Варшам, сын Ариярамны, и Виштаспа, сын Варшама.
Старшая ветвь потомков Гахамана быстро и безудержно вырождалась. "Дикоконный" усматривал в упадке "верхнего" семейства божью кару. Говорят, в борьбе за власть Первый Куруш подло убил Спантаману, преемника Заратуштры. За этот давний смертный грех, как полагал Виштаспа, и расплачивался теперь Куруш Второй, носящий имя святотатца.
Кроме того - а может быть, именно потому? - старшую ветвь иссушали внутрисемейные браки. И все - из-за богатства, чтоб не делить его, отдавая близких родственниц на сторону, из-за тиары царской, чтоб не попала она в чужие руки.
Так, Куруш Второй, сын Манданы, дочери Иштувегу, женат на другой дочери Иштувегу - на тетке своей Хамите. И - дал же бог ему детей! Должно быть, темноликий Анхромана помогал их зачинать - свет не видывал подобных ублюдков.
Старший сын, Камбуджи Второй - свирепый безумец, лютый зверь и мучитель.
Младший сын, Бардия - сатрап Армении, Сфарды и страны кадусийцев ничтожный слизняк, хилый недоумок, враждующий, тем не менее, с братом за еще не освободившийся престол Айраны.
Дочь Хутауса - хищная сластена, дикая распутница, кликуша, ведьма, страдающая тяжелыми припадками бешенства.
Какое чудовище появится на белый свет, если сумасшедшего Камбуджи женят на его такой же сумасшедшей сестре Хутаусе? От этого "Прекрасного павлина" может произойти лишь дракон трехголовый.
Зато младшая ветвь рода цветет и плодится, как вараканская слива! У Виштаспы до сих пор, хвала Ахурамазде, жив и здоров отец, и сверх того добрый бог наградил "Дикоконного" за праведную жизнь красивым, сильным и умным сыном.
Война? Хорошо. Если Куруш всерьез рассорится с саками (дай-то бог!), выступит в поход (дай-то бог!!) и сгинет на войне (дай-то бог!!!), Камбуджи, человек, в которого вселился дайв - злой дух, недолго продержится на троне. Злой дух унесет его в темную пещеру небытия, и тогда престол айраны займет молодой, деятельный царь - Дариявуш, сын Виштаспы [после смерти отца Камбиз уничтожил Бардию; восемь лет его правления отличались невероятной жестокостью; в Иране вспыхнуло восстание; по дороге из Египта домой Камбиз "умер от себя" - вероятно, покончил самоубийством; дочь Кира - Хутауса (Атосса) была последовательно женой Камбиза, предводителя восставших Гауматы и нового царя - Дариявуша (Дария I Гистаспа); мать знаменитого Ксеркса].
- Истинно! Томруз следует наказать, - важно кивнул сатрап. - В священных Яснах сказано: "Кто причинит зло неверному словом, мыслью или рукою, тот поступит по желанию Ахурамазды и по его благоволению".
- Ага! - Дзир-вжиг. Дзир-вжиг. - Хвала тебе, о Виштаспа! Ты мудр, как удод. А ты что скажешь, друг Раносбат?
Утана с неприязнью покосился на Раносбата и встретил такой же отчужденный взгляд. Два перса сразу, после первой же встречи, невзлюбили друг друга. Началось... с бровей. До сих пор и тот, и этот полагали, что гуще его бровей нет и не будет во всей Айране, и безмерно гордились своими необыкновенными мохнатыми бровями. И вдруг - на тебе! Отыскался соперник.
Конечно, причина их вражды крылась не только в бровях. Веселый и добродушный торговец не мог терпеть "вояку" за невежество и грубость, а суровый рубака не выносил изнеженного, лукавого "купчишку" за ум и утонченность.
Раносбат разомкнул толстые скрещенные ноги, встал на колени, уперся широкими ладонями в землю и так треснулся лбом о гальку, что раздробил ее в щебень.
- Я человек простой, отец-государь. Прикажешь: "Раносбат, режь саков!" - буду резать. "Раносбат, ешь саков!" - буду есть. Хоть жареных, хоть сырых. Прямо с костями и потрохами. И не подавлюсь.
Разве мог Раносбат рассуждать иначе?
"Айрана - самое великое государство мира. Великую Айрану создала война. Айрана держится силою персидского оружия.
Но по сравнению с другими народами, населяющими страну, нас, чистокровных персов, очень мало. Десять капель в котле, наполненном водой. Горсть бирюзы в куче щебня. Поэтому царь и дорожит нами, как бирюзой.
Нас не гонят на стройку дворцов, каналов, дорог и крепостей. Это удел покоренных. Мы не чахнем в дымных мастерских. Это удел покоренных. Мы не платим налогов. Это удел покоренных. Если мы и трудимся в полях, садах, на пастбищах, мы трудимся для своих родовых общин. И не столько мотыгой и плугом, сколько мечем и копьем мы добываем свой хлеб. Мы - воины. Нас берегут для войны.
Почти каждый перс служит - или при царе, или при его советниках, или при сатрапах, или при начальниках военных округов, или в гарнизонах, разбросанных по стране. Идет война - идет добыча, идет хлеб. Нет войны нет добычи, нет хлеба. Следовательно, личное благо каждого перса прямо зависит от войны. Война? Хорошо".
Дзир-вжиг.
Царь прекратил работу и крикнул восторженно:
- Ага! Я доволен тобой Раносбат. Ты мудр, как удод.
Он сердито повернулся к Утане:
- Слыхал? Вот как надо служить повелителю. А ты - ты-то что думаешь об этом деле, брат Утана?
Торговец прикусил правую половину нижней губы и принялся, по своей привычке, чесать бровь.
- Итак, война? - спросил он уныло.
- Война! - крикнул Куруш, заранее отметая все сомнения и возражения Утаны.
Волнение и злоба выпарили из царского горла влагу, и голос ахеменида прозвучал по-чужому гортанно, с нечеловечески твердым и сухим хрипом, словно карканье вороны.
- Жаль, - вздохнул Утана. - Почему не поладить с Тураном без войны? Я убедился - с кочевниками выгодно торговать.
- Ты заботишься лишь о своей выгоде! - вспылил Гау-Барува. - Я уже говорил в доме Виштаспы: тебя не тревожит судьба государства.
- Может она тревожит Утану больше, чем некоторых болтунов, сосед Гау-Барува, - серьезно сказал Утана. - Ты говорил в благословенной Варкане: "Нужно обезопасить страну от саков, завязать с ними дружбу". Так? Если мы хлопочем только о дружбе, почему не заключить с саками союз на равных правах? Обязательно ли соваться со своей властью?
- А что даст такой союз, кроме пустых слов? - опять крикнул царь. - Я хочу получить сакское золото, бирюзу. Мне подавай верблюдов, коней и сакских стрелков для войны против Египта.
- Укрепим с Тураном дружбу - и саки дадут стрелков из лука. А золото, бирюзу, верблюдов и коней легко выменять, сколько хочешь, на товары, в которых у саков нужда.
- Менять, торговать! - разъярился Куруш. Надоело слушать твою неразумную речь, брат Утана. Когда и какой стране проклятая "дружба" и дурацкая "торговля" принесли богатство и славу? Зачем отдавать за коней добро, когда их можно даром забрать - и коней, и бирюзу, и золото? Потеряю в боях много людей? Ну и что же? Ведь мы погоним за Аранху всяких сагартов, дахов, варкан. Пусть дохнут! Лишь бы добыли для нас победу своей кровью. Да, брат Утана. - Дзир-вжиг. Дзир-вжиг. - Подлинное могущество от войны!
