Казалось, она тоже после встречи с Филиппом обрела способность летать и узнала о самой себе что-то новое, доселе неизведанное. Хотелось отгородиться от всего мира и пестовать эти новые ощущения, пробуя на вкус разные оттенки, перекатывая на языке, улавливая каждым нервным окончанием.
Но пока все мечты и планы приходилось отложить на потом. На лестнице послышались шаги и оживленные детские голоса. И вскоре вязкую стоячую духоту зала разогнали знойные танцы Копакабаны, архаичные напевы Большой песчаной пустыни, экзотические мелодии Востока и прихотливый, пряный ритм Балкан.
Пара часов перед ужином пролетели в суете сборов, повторах движений и разводок. Ева давала последние наставления по произношению текстов, уточняла порядок треков и их совпадение с видеорядом презентации, помогала вожатым с костюмами и гримом. Филипп проверял яркость картинки и работу программ, выставлял микрофоны и свет, крепил гарнитуры, отлаживал звук.
Хотя во время выступления не обошлось без огрехов, их мало кто заметил. Тем более что правильность произношения могла по-настоящему оценить только Ева, а мелкие неточности в исполнении танцевальных фигур и вовсе не бросались в глаза. Да и костюмы, собранные по всему лагерю и изготовленные из подручных материалов, получились пускай не совсем аутентичными, но достаточно яркими. Во всяком случае, зрители аплодировали от души, а родительские чаты уже после первых кадров, выложенных вожатыми и детьми, наполнились восторженными смайликами и словами благодарности.
Наиболее колоритными и запоминающимися получились посвященное Австралии выступление второго отряда с соло Вадика на диджериду и бразильская босса-нова. Ника Короткова с благословления Евы все-таки уломала Филиппа станцевать вместе с ними.
— Ну ведь Вадим Ильич и Дина Александровна со своими воспитанниками участвуют! — обосновала свою просьбу Ника, едва ли не с обидой глядя на спортивную, но совершенно непластичную вожатую их отряда Марину.
Когда Филипп закружился по сцене, превращая прекрасно отрепетированный, но все равно достаточно скованный танец в ликующее славословие живительным лучам солнца и плодородной силе земли, Ева едва усидела за пультом звукорежиссера, непроизвольно подхватывая припев. Хотелось петь, танцевать и радоваться жизни и близости любимого. Душный пыльный зал наполнился ароматами моря, тропических цветов и кофе.
И только острая льдинка, коснувшаяся ее груди возле заветного пера, заставила ее насторожиться, оглядываясь по сторонам. Показалось, что в дверном проеме среди восторженных сотрудников пищеблока и кастелянш, которые тоже пришли посмотреть номера фестиваля, стоит Карина Ищеева. Но через миг наваждение рассеялось, а тень в фисташковом костюме обернулась сделанным из бумаги китайским драконом, которого выносили на сцену исполнители следующего номера.
— Ну вы, ребята, и отжигали! — помогая коллегам складывать реквизит и разбирать оборудование, искренне восхищалась Ксюша. — Круче, чем на рок-фестивале. Попсовых звезд с телеэкрана я бы к вам и не разогрев не позвала! Даже цаца с яхты оценила.
— Какая цаца? — переспросила Ева, чуть не выронив ноутбук.
— Да эта наша новая владычица Морская, госпожа Ищеева.
— Она здесь была? — нахмурился Филипп, перехватывая у Евы гаджет и ободряюще пожимая ее руку.
— Да потусила слегка, твой номер заценила и ливнула, — пожала плечами Ксюша.
Ева почувствовала злость. Похоже, Карина, хуже завистливых сестер из сказки, шпионила за ней и Филиппом. Норовила прошмыгнуть сеющей раздор черной кошкой, методично рассыпала осколки битых зеркал и раскладывала банановую кожуру. Высматривала, пытаясь добраться до заветного перышка, приникавшего к Евиной груди с такой же нежностью, с какой легла на плечо ладонь Филиппа.
Балобанов тоже выглядел сердитым и встревоженным и уже, кажется, безнадежно испортил один из штекеров, случайно оказавшийся у него в ладони.
— Вы чего это такие кислые? — с подозрением глянула Дина.
— Сейчас мы их полечим! — пообещал Вадик, вытаскивая откуда-то из вороха коробок бутылку «Белой лошади». — Половина смены прошла, фестиваль мы провели. Дети пищат от восторга, родители довольны. Есть повод отметить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Только бы комары не сожрали, — хмыкнула Ксюша.
Остаток вечера, уложив детей спать, они провели у костра с гитарой и диджериду в качестве талисмана фестиваля. Девчонки-практикантки принесли бутерброды со шпротами и лимоном, Ева с Ксюшей измыслили подобие брускетт, намазав крекеры паштетом и полив сверху брусничным джемом. Виски закончился быстро, и что потом плескалось в пластиковых стаканчиках, разбавленное колой, Ева не спрашивала.
Пила она осторожно, но хмелела без вина, сидя рядом с Филиппом, ощущая на плечах успокаивающую тяжесть его руки, чувствуя во всем теле легкость и умиротворение, и не желая больше думать о кознях, которые в своем особняке изобретала отделенная от лагеря Окой Карина Ищеева.
Костер весело потрескивал и сыпал искрами, пряный дымок отпугивал докучливых насекомых. Умытый вечерней росой, скрытый густым сумраком лес о чем-то тихо перешептывался, источая ароматы нагретой хвои и трав. Земля под ногами отдавала накопленное за день тепло. Занавес ночного неба неторопливо вращался, рассказывая полузабытые мифы о богах и героях. Плескавшаяся в Оке рыба ловила падающие звезды, принимая их за светляков.
Запах реки манил, а алкоголь в крови снимал запреты и делал смешными условности.
— Надо бы искупаться! — предложил раскрасневшийся то ли от количества выпитого, то ли от усердных упражнений с музыкальным символом Австралии Вадик.
— У нас купальников с собой нет, — засмущались девочки-практикантки.
— И не надо, — воодушевился Вадик. — Все равно темно. Кто вас увидит!
— А не потонем? — нехотя отрываясь от Евы, лениво потянулся Филипп. Хотя он тоже захмелел, но на ногах держался твердо.
— Что, Балобанов, боишься, что русалки на дно утянут? — фыркнул Вадик.
— А зачем мне чужие русалки, у меня своя Снегурка есть, — отозвался Филипп, красноречиво обняв Еву, помогавшую Ксюше залить обиженно фырчащий костер.
Строгая наставница экологов к мерам противопожарной безопасности относилась не менее серьезно, чем к правилам поведения в лесу. Поскольку на полевой практике, которую проходила в прошлом году в окрестностях Наукограда под руководством профессора Мудрицкого, как раз занималась ликвидацией последствий лесных пожаров.
К идее окунуться без купальника Ева отнеслась достаточно прохладно, да и уверениям Вадика в том, что водичка сейчас теплее парного молока, не очень-то поверила. В окрестностях Наукограда ей, конечно, случалось плавать в имевших ледниковое питание горных реках, да и во время поездки в Португалию довелось оценить суровость океана, омывающего ее берега холодным Гибралтарским течением. Но все же теплое море популярных курортов и подогретая вода бассейнов выглядели более привлекательно.
Другое дело, что Ева сейчас шла среди гомонящих, как подростки, вожатых к Оке вовсе не ради купания. И не думала обижаться, когда Филипп, который весь вечер бросал на нее недвусмысленные взгляды, назвал ее своей Снегуркой. Превращаться в облачко пара она, конечно, не собиралась, но освобождению от ледяного панциря, в который ее на столько лет заковал морок, наведенный злой кикиморкой Танечкой Елвньиной, радовалась несказанно.
Хотя территория лагеря с участком нетронутого и почти нехоженого леса на крутом косогоре простиралась до самой реки, входа в этом месте не предполагалось. А поскольку топать мимо клуба и корпусов к воротам, чтобы потом по неровному, ухабистому проселку тащиться до берега, никто из их компании не пожелал, решили воспользоваться разведанным Вадиком и не раз опробованным перелазом. Тем более что и инициатор вылазки, и Филипп, и тихоня Степа из пятого отряда обещали девочек подсадить.
Обычно Ева не участвовала в разного рода авантюрах сверстников и под открытым небом ни разу не ночевала. Однако поездки на таежную биостанцию научили ее ориентироваться в лесу. Спускаясь по подсвеченной фонариком со смартфона узкой тропке, она, конечно, старалась не отставать от Филиппа, но в основном для того, чтобы не потерять разведанную тропу с удобными уступами из выступающих над землей чешуйчатых сосновых корней. Впрочем, Балобанов все равно ее страховал, норовя подхватить, не забывая и про Ксюшу, которая протянутую руку чаще всего демонстративно игнорировала и удобную тропинку успешно искала сама.
