Белеза увернулась и бросилась бежать вокруг фонтана, надеясь выскочить в другую дверь. Но тварь оказалась проворнее. Неожиданно оторвавшись от пола, демон встал на задние лапы и хвост и рухнул на Белезу, буквально придавив ее ноги к полу. За дверью слышались истошные крики Виньелы, зовущей на помощь. Судорожно шарившая по полу рука Белезы ухватила медный подсвечник, и девушка из последних сил, преодолевая боль в искалеченных ногах, ткнула своим оружием в круглый прозрачный глаз существа. Морда зверя залилась мутной слизью, чудовище вновь зашипело, вздув капюшон, и в безумии впилось зубами в плечо Белезы.
Первого подбежавшего к демону гвардейца сшиб с ног бешено извивающийся хвост существа. Вторым оказался Конан. Меч киммерийца снес твари капюшон и наискось с хрустом вошел в хребет, перерубив зверя почти напополам. Вытащив свою возлюбленную из-под издыхающего демона, король бережно уложил ее на ковер. Белеза с трудом дышала посиневшими губами, ее ноги были перебиты, а рука и бок представляли собой сплошную рану. Ковер под девушкой быстро пропитывался кровью.
– Лекаря, быстрее! – крикнул Конан, с мукой глядя в бледнеющее на глазах лицо подруги.
Белеза открыла глаза и, с трудом повернув голову, посмотрела на короля.
– Как больно, – с трудом произнесла она. – Я не могу дышать…
– Сейчас, девочка моя, – ласково проговорил Конан, осторожно погладив ее по холодной щеке. – Потерпи еще немного.
– Скажи… – лицо Белезы искривилось от боли, она втянула воздух сквозь стиснутые зубы, но все равно продолжила, – … ты правда любишь меня… больше всех?
– Да, радость моя. Я шел сейчас к тебе, чтобы обнять мою маленькую Белезу, – мягко ответил король.
Пальцы девушки в муке стиснули ладонь киммерийца, но она вновь еле слышно спросила:
– Больше… чем Белит?
– Больше, чем всех женщин мира! А теперь помолчи, девочка моя, не трать силы, – и Конан бережно убрал со лба подруги влажные от пота черные локоны.
– Хорошо… – удовлетворенно пробормотала Белеза и устало закрыла глаза. – Теперь мне не страшно умирать…
– Что за глупости ты… – сердито начал Конан, но тут тело девушки изогнулось в приступе хриплого кашля, и на губах выступила кровавая пена. Отдышавшись, Белеза открыла глаза и долгим взглядом посмотрела в лицо королю.
– Я буду ждать… И на Равнинах Мертвых я буду помнить тебя, любимый… – брови девушки страдальчески сдвинулись. – О боги, как больно… Поцелуй меня, Конан.
Киммериец наклонился и коснулся губами холодеющих сухих губ возлюбленной.
– Белеза… – тихо позвал он, уже понимая, что не получит ответа. – Девочка моя…
Король поднял голову, невидяще глядя на толпящихся вокруг стражников и бесполезного уже лекаря. Кто-то сорвал легкие шелковые занавеси и укрыл ими тело девушки. Конан провел рукой по лицу, и на лбу осталась кровавая полоса. Внезапно со страшным рыком киммериец сорвался с места и схватил свой меч. Потрясенные гвардейцы и лекарь наблюдали, как их король с бешеным остервенением рубит в куски тушу издохшего демона. Наконец, Конан остановился и, тяжело дыша, повернулся к замершим в молчании подданным. С ног до головы забрызганный кровью и слизью чудовища, киммериец был похож на выходца из стигийских подземелий.
– Когда я доберусь до того, кто это устроил, то, будь он хоть посланцем Сета, хоть святым Эпимитриусом – я задушу его голыми руками, как собаку! – мрачно сказал король, ни на кого не глядя. – А вы, проморгавшие демона ублюдки, с сегодняшнего дня отправитесь патрулировать улицы города по ночам – и если кто-нибудь из вас выживет, пусть возносит хвалу богам!
В дальнем углу залы безутешно и тонко плакала всеми забытая юная Виньела.
* * *
Принц Ольтен, младший сын короля Немедии, в отличие от своих братьев ничего не ждал от жизни. Его старший брат и первенец короля Нимед Второй ожидал, когда умрет отец и корона перейдет к нему; второй по старшинству брат Зинген ждал, не свернет ли горячо любимый брат Нимед шею на охоте, и тогда наследником будет он; третий брат Халлен ждал, когда послы сговорятся о его женитьбе на одной из принцесс Коринфии, и он с помощью приданого жены сможет, наконец, расплатиться с многочисленными долгами. И лишь на долю Ольтена не осталось никаких надежд. Об этом знал он сам, знали его родственники, друзья и придворные отца, и серьезно к юноше никто не относился. Поэтому Ольтен был очень удивлен, когда ему сообщили, что с ним желает говорить сам Тимон, тайный и доверенный советник его отца, которого, как было известно, боялись все, включая самого короля Немедии.
Говорили, что опытная повитуха, принимавшая роды у матери Тимона, взяв в руки хмуро глядящего на мир младенца, сразу определила – мальчик будет либо палачом, либо политиком – что, впрочем, порой одно и то же. Палачом Тимон стать не захотел, и возвысился до положения королевского советника. Это был пожилой грузный человек, похожий на жирного вялого кота. Лицо Тимона не хранило даже тени воспоминаний об улыбке. О таких говорят, что от их взгляда дохнут мухи. Насчет мух сказать было трудно, но заговорщики, бунтовщики и прочие, несогласные с действиями короля, дохли очень споро.
Тимон ожидал молодого принца в своем кабинете. Сидя в глубоком кресле, обшитом темным бархатом, советник смотрел на юношу холодными голубыми глазами.
Равнодушно осведомившись о самочувствии Ольтена и задав еще пару незначащих вопросов, Тимон неожиданно поинтересовался, не меняя тона:
– Слышали ли вы, дорогой принц, о событиях, происходящих в Аквилонии?
Ольтен удивился. Да, он слышал о каких-то беспорядках в аквилонской столице. Но с тех пор, как короной этой страны завладел никому дотоле не известный варвар, там постоянно что-нибудь случалось.
– Я полагаю, мой молодой друг, вам было бы интересно узнать некоторые подробности, – замысловатым ключом Тимон открыл стоящий на столе железный ларец и вытащил несколько свитков. Недоумевающий Ольтен изобразил вежливое внимание.
– Так, так… – советник начал один за другим разворачивать свитки и взглядом пробегал их содержимое. – Цены на хлеб в Коринфии… Заговор в Офире… Новая фаворитка зингарского короля… Все не то… А, вот! Один уважаемый и надежный человек из Тарантии сообщает, – и Тимон внимательно взглянул на принца, – что положение в аквилонской столице куда более серьезно, чем мы себе представляли. Неизвестные твари, которых здесь именуют демонами, полностью нарушили спокойствие в Тарантии. В городе грабежи и убийства, толпы бродяг наводнили его улицы, власти столицы бессильны. Горожанам грозит голод, цены на еду немыслимы. Ширится число сторонников некого потомка святого Эпимитриуса, обвиняющего во всем нынешнего аквилонского короля и призывающего к бунту. Гибель лучших вельмож в Руазеле обескровила знать и восстановила баронов против своего сюзерена, – Тимон сложил свиток. – Что вы об этом думаете, дорогой принц?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
