— Меня радуют ваши слова, мистер Гуггенхаймер, — вежливо ответил я. — И я всегда буду о них вспоминать, когда по телевизору будут прокручивать старую целлулоидную ленту.
— Вон!
Я прошел в его бюро, и там мне сказали, что секретаршу Глории зовут Эприл Мауэр. Я ни на секунду не поверил в это, так как в Голливуде только такие имена как Смит или Джонс — подлинные. Во всяком случае эта Эприл Мауэр жила на вилле Глории Ван Равен за городом в Беверли-Хилле, и поэтому я сел за руль своего «кабриолета» и двинулся в направлении бульвара Сансет.
Стоял погожий солнечный день, и я откинул верх своей машины, чтобы прохожие могли полюбоваться профилем Бойда. Когда я этим утром покидал Манхэттен, шел дождь, и мисс Джордан, моя собственная секретарша с огненными волосами и холодными зелеными глазами, сунула мне в руки билет на самолет. Эта куколка не умеет бороться с трудностями жизни: она не способна ни поддерживать огонь в домашнем очаге, ни поймать такси в дождливую погоду.
Жилище Ван Равен имело такой же фронтон, как и его обитательница, оно тоже не поместилось бы на широком экране. Я провел машину по извилистой подъездной дорожке и остановился рядом с темно-серым «Континенталем», который выглядел весьма неопрятно, так как к его покрышкам прилипла грязь.
На мой звонок появилась голубоглазая блондинка. На ней был белый купальный костюм с короткой юбочкой, окантовка которой позволяла видеть выше колен загорелые ноги, юбка была чрезвычайно узкая, но ее хозяйка могла принимать в ней любую позу, подчеркивая прелести своей фигуры.
— Вы что-нибудь хотите? — спросила она холодным и спокойным тоном.
— Меня зовут Денни Бойд, — сказал я медленно и предоставил ей массу времени для того, чтобы она могла полюбоваться моим потрясающим профилем. — Со студии, — добавил я.
— Кажется, так оно и есть, — сказала она приветливо. — Только актер может говорить, глядя в сторону, чтобы быть уверенным, что его профиль не оставят без внимания. А как смотрится ваш профиль с противоположной стороны? Я думаю, тоже удивительно.
— Судя по всему, вы Эприл Мауэр, — сказал я. — А как вас звали раньше? Может быть, Мэй Шмальц.
— Если речь идет только о том, чтобы нанести мне оскорбление, то почему же студия не ограничилась тем, чтобы прислать какого-нибудь писаря? — с любопытством спросила она.
— Гуггенхаймер хочет, чтобы прелестный кусок плоти вернулся к нему до вторника, иначе он не сможет начать съемки фильма, — фыркнул я. — И он сказал, чтобы я спросил у вас, где ее можно найти.
Она неопределенно кивнула:
— Может быть, все-таки будет лучше, если вы войдете.
Дом был меблирован таким образом, словно в нем никто не собирался задерживаться на долгое время и вообще обращать внимание на обстановку, возможно, это был лучший вариант меблировки.
Эприл Мауэр подвела меня к хорошо оснащенному бару, который находился перед патио, выложенным белыми плитами. К нему примыкал плавательный бассейн, выдержанный в голубых тонах.
— Давайте что-нибудь выпьем, мистер Бойд, — сказала Эприл. — В такой день приятно выпить.
— Благодарю. Меня зовут Денни.
— Совсем не обязательно было упоминать об этом, мистер Бойд, — ответила она и мило улыбнулась. — Ведь вас об этом никто не спрашивал.
— Могу я приготовить для вас напиток? Может быть, сани-флаш с содовой, — недовольно пробурчал я.
— Я не пью.
— Чем же вы тогда занимаетесь, мисс Мауэр? — заинтересованно спросил я. — Пишете неприличные слова на стенах? Ведь каким-то пороком вы, конечно, наделены.
— Мне довольно и того, что я сижу тут и смотрю на вас, — ответила она. — Может быть, мне со временем и посчастливится увидеть ваш классический профиль.
Я наполнил бокал кубиками льда и щедро плеснул туда бурбона. Эприл Мауэр сидела, закинув ногу на ногу, на одном из табуретов бара, показывая при этом кусочек трусиков, вылезавших из-под короткой юбки купального костюма. Я сказал себе, что здесь не Нью-Йорк, и, наверное, месяца через три на такие вещи вообще перестанешь обращать внимание.
— Так где я могу найти Глорию Ван Равен? — спросил я.
— Не знаю, — деловым тоном ответила она. — Но думаю, где-нибудь на побережье.
— А не могли бы вы ответить мне точнее? — попросил я. — Хотя бы на каком побережье — западном или восточном.
— На восточном? — переспросила она с сомнением. — В этом я совсем не уверена, мистер Бойд.
— Может, мне сразу начать с Аляски, проехав одно побережье вниз, а другое наверх, на север?
На какое-то мгновение я обратил внимание на ногти ее правой руки, они были тщательно ухожены и покрыты золотистым лаком, но наверняка под ними я не найду Глорию Ван Равен.
— Это довольно сложно, — объяснила она.
— Так она?.. — я продолжал терпеливо допытываться.
— Глория и Эдвард.
— Эдвард?
— Эдвард Вулрих II, — ответила она. — Это огонек и душе Глории. Правда, последнее время он был еще небольшой, но может перерасти в настоящее пламя. В лесной пожар. Собственно, вы должны были слышать о нем.
— Нет, не слышал, — ответил я. — А почему я должен был?
Она мягко улыбнулась.
— Потому что он крупный хищник с Уолл-стрит. Так он говорит.
— А что сам Уолл-стрит говорит о нем? — спросил я.
— Я об этом никого не спрашивала.
Кубики льда застучали о мои зубы, когда я отпил изрядный глоток бурбона. Да, вот так-то! В этот прекрасный летний день я должен был найти весьма самостоятельную даму.
— Там только они двое? — спросил я безучастным тоном.
— Нет. — Она энергично потрясла своими светлыми густыми локонами. — Мускат Муллинс тоже отправился с ними. Вы знаете — джазмен.
— Трубач? — Я кивнул. — Я знаю некоторые из его вещей.
— И потом еще — Эллен Фицрой, — добавила Эприл.
— Можно подумать, что Глория забрала с собой весь свой цирк, — простонал я. — Кто, черт возьми, такая — эта Эллен Фицрой?
— Исполнительница блюзов из Чикаго. Поет в современном стиле. Они с Глорией то ли вместе учились в высшей школе, то ли занимались вместе чем-то другим. — Эприл пожала своими красивыми округлыми плечами. — Во всяком случае, Эллен — старая ее подруга.
— Представьте мне и остальное общество, — сказал я сонным голосом. — И можете не торопиться. В данную минуту я не нахожу ничего лучшего, чем внимать вашему голосу.
— Но их действительно было только четверо, когда они уезжали, мистер Бойд, — бодро ответила она. — Правда, возможно, они кого-нибудь и подхватили по дороге. Бы ведь знаете, как это бывает, когда человек пьян и тому подобное…
— По дороге куда?
— По дороге к яхте Эдварда. — Она удивленно подняла брови. — Вы что, не знаете, что у него яхта?
— Кажется, как-то доводилось слышать, — проскрипел я. — А теперь напрягите свою прелестную головку, Эприл, и скажите, где сейчас находится эта яхта?
— Они мне этого не сказали, потому что я их об этом не спрашивала. — Она наморщила лобик. — Но я почти уверена, что она находится у восточного побережья.
Я допил свой бурбон и заметил, что кубики льда выглядят таким образом, будто ждут, чтобы их снова залили виски. Да и я, откровенно говоря, в этот момент здорово нуждался в дополнительной порции.
— Когда они уехали? — спросил я.
— Два дня тому назад, приблизительно часа в четыре утра, когда допили все виски.
— А вы знаете других: этого Вулриха, Муллинса и эту даму по фамилии Фицрой? — спросил я с внезапной надеждой.
— Я была им представлена, — дипломатично ответила она. — Но я бы не назвала их личными друзьями, хотя этот Муллинс и пытался заигрывать со мной. Я считаю, что его руки стали такими подвижными только благодаря игре на трубе. А как вы считаете, мистер Бойд?
— Я все время думаю, имеются ли у вас какие-нибудь планы? Начиная с сегодняшнего дня и до вторника?
— Вы хотите сделать мне какое-то предложение, мистер Бойд? — В ее улыбке было что-то материнское. — Как наивно! Буквально до удивления. Я люблю простых людей.
— Восточное побережье довольно большое, — буркнул я. — А у меня только пять дней для того, чтобы прочесать его. Поэтому я подумал, что вы могли бы помочь мне. Тогда шанс найти Глорию был бы один к четырем, так как вы знаете, как выглядят трое других, которые находятся вместе с ней, в то время как я этого не знаю.
— Я бы с удовольствием вам помогла, мистер Бойд. Действительно с удовольствием, — сказала она дружелюбно. — Но пять дней наедине с вами — это уже слишком. Я устану от борьбы.
Где-то в доме настойчиво зазвонил телефон. Эприл какое-то время прислушивалась, а потом соскользнула со своего табурета, и прошла к другому концу бара, где находилось какое-то соединительное устройство циста слоновой кости. Она нажала на одну из кнопок, расположенных на цоколе аппарата, и сняла трубку. Я допил вторую порцию бурбона и закурил, в то время как Эприл бросала в трубку какие-то незначительные замечания.
