в столь неблагоприятных условиях, могла выдержать еще одну атаку и прикрыть высадку подкреплений в случае, если их прибытие не будет задержано (хотя Уэллесли допускал возможность, что вскоре придется оставить позиции, поскольку в противном случае «мы будем отравлены зловонием, исходящим от мертвецов и раненых, или умрем от голода». Ни Дэлримпл, ни Баррард не испытывали иллюзий относительно возможностей армии к сопротивлению, хотя альтернатива – посадка войск на транспортные суда по мере их прибытия, – фактически была бы невозможна в случае атаки Жюно. Именно в этот момент передовые посты Фейна доложили о появлении французского офицера с адъютантами и горнистом (некоторых стрелков едва удержали от того, чтобы подстрелить такую чудесную мишень!) Это произошло в результате совещаний Жюно со своими старшими офицерами. Хотя в битве, которая состоялась 21 августа, перевес был явно на стороне французов, их противник не был полностью разбит. Жюно не сомневался в успешном исходе новых атак, однако его войска понесли значительные потери, и еще одно сражение могло самым губительным образом ослабить его силы, которые не смогли бы оказать противодействия ни высадке британских подкреплений, ни массовому восстанию португальцев. Хотя он понимал, что ему все равно придется атаковать сразу после того, как корабли с британским подкреплением появятся у берега, он надеялся достичь своих целей без дальнейших потерь еще до их прибытия. Поэтому 22 августа, незадолго до полудня, он отправил к англичанам командира своей кавалерии. Генерал Франсуа-Эрьенн Келлерманн (герой Маренго и сын маршала Келлерманна) был направлен к британцам в качестве эмиссара. Келлерманн попросил командира передовых постов Фейна дать ему провожатых в лагерь сэра Гарри Баррарда. Француз, который еще не знал о прибытии Дэлримпла, был принят английскими генералами в Масейре. Уэлсли, по всей видимости, предполагал, что эта миссия имела целью лишь временное прекращение огня, необходимое для того, чтобы похоронить убитых и собрать раненых, многие из которых до сих пор оставались на поле боя. Однако с первых же слов Келлерманна, касавшихся способов «урегулирования дела без дальнейшего кровопролития», стало ясно, что целью миссии являются более глубокие переговоры. Ситуация, в которой оказались обе армии, вне всяких сомнений указывала на то, что обстоятельства сложились не в пользу англичан. Однако в то время как и Дэлримпла и Баррарда больше всего интересовало, как с помощью переговоров выйти из затруднительного положения, в котором они оказались, Уэллесли тоном, который не предвещал ничего хорошего, говорил офицерам своего штаба «с холодом и высокомерной горечью», что теперь они могут подумать об обеде, поскольку солдатам в этот день больше нечего будет делать… Несмотря на мнение Уэллесли, нетрудно понять и даже оправдать желание британских военачальников освободить себя от ответственности за дальнейшее развитие опасной ситуации, так как ничтожные перспективы удержания плацдарма, уже не говоря о смертельном риске высадки подкреплений в непосредственной близости от врага, безусловно должны были привести в трепет даже самых хладнокровных людей.
Договор
После того как на время переговоров были прекращены боевые действия, представители обеих сторон встретились в Масейре, в небольшом доме, отведенном англичанами под штаб. С французской стороны переговоры вел в основном Келлерманн (который достаточно знал английский, хотя переговоры велись на французском). Для Жюно это был своего рода триумф. Он следил за тем, чтобы англичанам не предлагали заведомо неприемлемые условия, такие, например, как безоговорочная капитуляция. Однако на первом этапе переговоров французы поставили более жесткие условия, чем те, на которых Жюно планировал достичь обоюдного согласия. Эта уловка должна была создать у англичан иллюзию того, что они якобы достигли значительного успеха на переговорах, а фактически приводила к тому, что Британия, по крайней мере временно, отказывалась от присутствия своих сил в Португалии.
На основании условий договора, который поздно ночью был заключен в Масейре, британские войска под командованием Дэлримпла должны были покинуть бухту Масейры, как только в их распоряжении окажутся транспортные суда, взяв с собой оружие и личные вещи. Британская артиллерия, захваченная в течение минувшего дня, оставалась у французов. Пленные англичане, захваченные главным образом во время атаки Луазона, освобождались (тем самым полностью снимались проблемы содержания и охраны значительного количества военнопленных), а те раненые британцы, состояние которых не позволяло отплыть вместе с армией, в конечном счете должны были быть доставлены в Лиссабон, откуда они по мере выздоровления будут возвращаться в Британию на торговых судах. Португальцам, которые все еще оставались в лагере Дэлримпла, по их желанию разрешалось либо вернуться в армию Фрейра, либо без всяких препятствий вернуться домой. Запасы, которые войска не смогут с собой взять, надлежало сдать, хотя значительная их часть была уничтожена в боях у Масейры.
И наконец, самое важное: перемирие должно было продолжаться месяц, и в этот период, согласно достигнутому соглашению, силам, которые находились под командованием Дэлримпла, запрещалось вести наступательные действия. Это полностью исключало использование ожидаемых подкреплений. Общая численность войск Мура и бригад Анструтера и Акленда составляла около 15 000 человек, превосходя численность армии, разбитой Жюно при Вимейро. Условия договора запрещали их высадку.
Но и оставаться на кораблях в течение месяца, до конца срока действия перемирия, очевидно, было бы невозможно. Тот факт, что Дэлримпл не слишком возражал против этого условия, говорит о том, что он, по-видимому, считал слишком опасной попытку высадить войска на виду у армии Жюно, готовой оказать противодействие этому маневру. Проще говоря, всем экспедиционным силам оставалось только одно – возвратиться домой.
Явно не пребывая в восторге от такого результата, Дэлримпл, вероятно, все же считал, что он спас британские силы от вполне возможной катастрофы, однако вряд ли хоть один солдат из состава этих сил согласился бы с ним. Когда 24 августа прибыл Мур, ожидая, что ему прикажут высадить войска в бухте Масейры, он обнаружил «величайшее смятение и всеобщее недовольство».
Это всеобщее недовольство было направлено против высшего руководства армии, так как все, казалось, разделяли мнение Уэлсли, что есть шансы выдержать по крайней мере еще одну атаку. Ирония ситуации заключалась в том, что когда Мур прибыл в бухту, он обнаружил, что другие суда, которые привезли бригады Акленда и Анструтера, готовились начать не разгрузку, но, напротив, погрузку – погрузку армии Дэлримпла, стремясь взять на борт как можно больше солдат.
Поражение экспедиционных сил было встречено в Британии с испугом. Первой реакцией, как и следовало ожидать, были яростные дебаты в парламенте. Недовольство усилилось еще больше, когда мнение офицеров армии, которое сначала нашло отражение в личных взаимоотношениях, стало известно широкой публике. Армия не считала себя побежденной, но была убеждена в том, что ее подвел высший
