вертеться в ее голове. Она старалась прогнать их, принявшись за написание своего первого романа, но без толку. Эти зловещие мысли витали где-то рядом, прежде чем полностью овладеть сознанием в тот момент, когда Элизабет меньше всего этого ожидала.
Она вспоминала о девушке-вампире, которую убила. Беатрикс и остальные Возвращенные могли сколько угодно твердить ей, что это не убийство, но она действительно положила конец ее существованию. Разве та девушка выбирала бессмертие? Разве она хотела такой жизни? Может быть, возлюбленный превратил ее в вампира против воли, лишь бы она осталась рядом? Что плохого она сделала? Заслужила ли подобную смерть? Конечно, она должна была утонуть ранее, но Элизабет невольно сравнивала положение девушки с собственной ситуацией: тем вечером ее тоже убили на берегу Темзы непонятно за что. Она тоже не думала, что заслуживает такой участи, но это случилось. Почему же теперь сама Элизабет бездушно преследовала цель, чтобы просто ее уничтожить?
На мгновение ей снова почудился запах тлена, который следовал за ней по пятам с самой смерти, но аромат горячего ужина прогнал этот назойливый запах. Элизабет было любопытно, за какое расследование Уорд поплатился жизнью незадолго до нее самой. Однако она знала, что должна бежать этих мыслей: нельзя выяснять обстоятельства собственной смерти.
Вдруг в дверь постучали.
Элизабет поспешила открыть. Тёрнер снял шляпу, принюхался и вошел в квартиру, даже не дожидаясь приглашения. Часы уже давно пробили восемь: казалось, Возвращенные полагали, что это самое подходящее время для визитов.
– Дункан? – удивилась Элизабет.
– Добрый вечер, Элизабет. Чем это у вас так вкусно пахнет? От запаха специй прямо слюнки текут.
– Нас отправляют на задание? Новый контракт? – спросила Элизабет, немного смутившись оттого, что до сих пор не привыкла к своей новой роли.
– Без паники! – успокоил ее Дункан, приближаясь к плите. – Кинжал, который я вам дал, до сих пор при вас?
– Конечно!
Он надеялся, что Элизабет уйдет искать кинжал, но та не двигалась с места. Она ждала хоть каких-то объяснений или по крайней мере вежливой просьбы, прежде чем отправляться куда бы там ни было. Ведь Тёрнер просто заявился к ней без всякого предупреждения. Дункан заметил на столе серебряный кинжал в футляре. Доктор обошел Элизабет, направился прямо к оружию и принялся внимательно его рассматривать.
– Какие-то проблемы, Дункан?
– Вы же не вскрывали им письма, я надеюсь? – сказал он с упреком в голосе.
– Какие глупости! – возразила Элизабет, которая уже заметила по тону Тёрнера, что кинжал для него много значил. – Я обращалась с ним осторожно.
– Надеюсь.
– Похоже, вам дорог этот кинжал, Дункан. Почему вы тогда мне его доверили?
Тёрнер посмотрел на Элизабет и выдержал паузу. Он положил кинжал на стол и кивнул в сторону дымящегося на плите блюда.
– Хватит на двоих?
– Наверное, – вздохнула Элизабет. – Но знайте, это просто суп, если вдруг вы надеялись на что-то посытнее. Присаживайтесь.
– Прекрасно, потому что сегодня вечером мы с вами прогуляемся.
– Но вы же сами сказали, что никакого задания нет! – воскликнула Элизабет.
– А кто говорит о задании? – ответил он, улыбнувшись.
Элизабет закатила глаза. Она надеялась, что однажды Тёрнер научится предупреждать, прежде чем впутывать ее в свои темные дела.
Луна висела высоко, и ее отраженный свет с трудом пробивался сквозь кроны деревьев в лесу. Элизабет вдохнула полной грудью окружающие запахи. Пахло сухой травой после жаркого дня, свежестью ручья, бегущего где-то вдалеке, и лисой, которая уже некоторое время шла по пятам за Элизабет и Тёрнером. Девушка почти привыкла к своему сверхъестественному обонянию, но ночью в лесу всё чувствовалось еще сильнее, еще ярче, и, если бы Тёрнер не вел ее куда-то, она бы присела полюбоваться звездами сквозь ветви деревьев.
– Вот мы и пришли! – бросил Тёрнер, когда они добрались до освещенной лужайки.
– И что мы будем делать?
– Тренироваться. Точнее, тренировать вас.
Элизабет взглянула на него с подозрением.
– Зачем?
– Чтобы драться. Вы отлично справились с вампирами, но лучше проявить предусмотрительность, не так ли?
Элизабет кивнула, и Тёрнер достал из кармана револьвер. Держа оружие за дуло, он протянул его девушке.
– Вы реагируете быстрее любого человека. Это замечательно, если противник рядом, но, если он убегает, быстро или медленно, вам придется ранить его на расстоянии, – важно произнес Тёрнер.
– Но меня заметят, вы так не думаете?
– Если цель убегает, значит, вас уже заметили, а ситуация принимает опасный оборот. Нужно действовать быстро.
– И вы хотите, чтобы я тренировалась… ночью? – спросила Элизабет, нахмурив брови.
– Я же говорю про опасные ситуации. Если вы сможете добраться до цели ночью в лесу, то днем на улице это будет гораздо проще. Но хватит разговоров, приступим!
Тёрнер подошел к торчавшему посреди лужайки пню, и Элизабет, несмотря на темноту, заметила у руки доктора черные завитки: тот воспользовался своим оболом, чтобы достать несколько пустых флакончиков из-под духов и расставить их на пне.
– Знаю, стрелять по бутылкам – клише, но это действует, – сказал он, вернувшись к девушке. – Давайте!
Элизабет взвесила в руке револьвер. Она никогда в жизни не касалась огнестрельного оружия и даже понятия не имела, что оно такое тяжелое. Девушка прицелилась перед собой и дрожащими руками нажала на курок.
Выстрел был оглушительным – Элизабет показалось, что у нее слишком острый слух для такого рода упражнений. Револьвер дрогнул в ее руке, пуля вылетела, но флакончики так и остались стоять нетронутыми. Элизабет даже в пень не попала. Тёрнер подошел к ней.
– Вы промазали.
– Я заметила, спасибо! – огрызнулась Элизабет.
– Заново.
Она снова подняла револьвер, выстрелила, но с тем же результатом.
– Держите оружие крепче. Вы дрожите как осенний лист.
– Я пытаюсь!
– Пытайтесь лучше, – произнес Дункан, раздражаясь.
– Хватит! Вы мне дали револьвер и даже не объяснили, как им пользоваться! Вы просите стрелять по крошечному флакончику в темноте! – взбесилась Элизабет.
– Я же сказал вам, что…
– Я знаю, что вы сказали, Дункан! – Она отбросила револьвер далеко в сторону. – Надо готовиться к худшему! Я поняла! Но если вы пытаетесь чему-то меня научить, приложите хоть немного усилий!
– Это всего лишь револьвер, а не какое-то там заклинание, – ответил Тёрнер, повышая голос.
– Тогда покажите!
– Поднимите оружие, Элизабет, и попытайтесь снова! – приказал он так громко, что голос его эхом разнесся по лесу. – Это всего лишь револьвер, говорю вам!
– И именно из подобного револьвера меня застрелили! И мои убийцы до сих пор живы!
Она тоже закричала. Закричала так громко, что сама не ожидала – слова вырвались у нее невольно. Тёрнер ничего не ответил. Вдвоем они смотрели на блестевший в лунном свете револьвер на траве. Элизабет поняла, что руки ее дрожали не от веса оружия, а совсем от другого бремени. Бремени, с которым не могла справиться никакая сила на свете.
Она почувствовала, как слезы навернулись на глаза, но не заплакала. Это были слезы ярости. Ее губы дрожали от злости.
Элизабет удивилась, когда Тёрнер приобнял ее рукой и прижал к себе. Она молчала. Злость превратилась в печаль, и рядом оказался кто-то, способный разделить с ней ее горе. Несмотря на всю силу духа, девушке всё равно была нужна поддержка.
– Простите, – произнес наконец Тёрнер. – Мне следовало подумать об этом. Наверное, слишком рано.
– Я… – заколебалась Элизабет. – Вы просто понятия не имеете, как тяжело сознавать, что те, кто убил меня, так и живут дальше своей жизнью среди друзей и семьи. А я ни в чем не виновата, но меня всего лишили и заставили убивать. Как ту девушку-вампира. Просто забирать жизни, как когда-то забрали мою.
– Мы не убиваем, – повторил Тёрнер, – мы…
– …выполняем необходимое, я знаю.
Элизабет сделала шаг назад. Она вытерла рукавом единственную слезу ярости, которая собиралась уже скатиться по щеке. Но теперь девушка успокоилась.
– Всё равно трудно так поступать. А те… те не колебались. И они наслаждаются жизнью, даже не задумываясь о том, как тяжело моей семье. Это несправедливо! Ненавижу их. Всем своим сердцем ненавижу.
Ей нужно было излить
