— Они знают, что мы здесь, — заключил Зейн и начал лихорадочно рвать письмо.
— Что ты делаешь?!
— Нельзя, чтобы они нашли это, — объяснил Зейн. — Они не должны узнать, что существует лекарство.
Он сунул обрывок письма в рог и стал, морщась, жевать его.
Тэлли бросила взгляд на капсулы, лежащие на ладони.
— Они такие маленькие, — проговорила она. — Мы могли бы их спрятать.
Зейн покачал головой и проглотил второй пережеванный клочок письма.
— Нас поймают без колец-интерфейсов, Тэлли. Это сразу наведет надзирателей на нехорошие мысли. Они захотят узнать, что у нас на уме. Как только ты поешь, голова у тебя перестанет работать ясно, ты струсишь и отдашь им лекарство.
С крыши донесся звук шагов. Тэлли рванула дверь на себя, почти закрыла, втянула внутрь концы цепочки, щелкнула замком. Комнатушка погрузилась в темноту.
— Это ненадолго их задержит, — покачал головой Зейн. — Отдай мне лекарство. Если оно поможет, обещаю, я сделаю так, что ты…
Снаружи послышался голос — режущий слух, острый как бритва. На крыше были не надзиратели. Это были агенты Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам.
В полумраке капсулы на ладони Тэлли походили на безжизненные белые глаза. Тэлли сейчас почему-то верила в то, что в письме были ее собственные слова, а капсулы будто бы умоляли ее принять их. «Может быть, если я сделаю это, — в отчаянии думала Тэлли, — у меня все время будет ясная голова, как говорит Зейн».
«А может быть, ничего не получится, мой мозг умрет и от меня останется только оболочка».
Тэлли подняла руку, поднесла капсулы ко рту, но не смогла разжать губы. Она представила себе, как ее мозг исчезает. Как ее стирают, как ту, другую Тэлли, которая написала письмо. Она посмотрела в прекрасные, умоляющие глаза Зейна. Хотя бы он ни в чем не сомневался.
Быть может, ей не стоило делать это в одиночку…
Дверь резко заскрежетала. Кто-то попытался открыть ее. Цепочка туго натянулась. Затем на дверь обрушился удар, прозвучавший внутри маленькой будки, будто взрыв фейерверка. Чрезвычайники очень сильны, но разве они могут сломать металлическую дверь?
— Давай, Тэлли, — прошептал Зейн.
— Не могу.
— Тогда отдай их мне.
Она покачала головой, придвинулась ближе к нему и зашептала, надеясь, что только он расслышит ее слова на фоне громоподобных ударов:
— Я не могу сделать это с тобой, Зейн, и не могу сделать это одна. Может быть, если бы мы с тобой приняли по одной…
— Что? Это глупо! Мы же не знаем, как лекарство подействует…
— Мы не знаем ничего, Зейн.
Стук прекратился, Тэлли прижала палец к губам. Чрезвычайники были не только невероятно сильны, но еще обладали острейшим слухом, как хищные звери.
Вдруг ослепительный свет хлынул в щель. По комнатушке дико заплясали тени, перед глазами у Тэлли замелькали светящиеся точки, в ноздри ударил запах плавящегося металла. Режущий инструмент с шипением пережигал цепочку. Еще несколько секунд — и чрезвычайники войдут внутрь будки.
— Вместе, — прошептала Тэлли и, протянув Зейну одну капсулу, сделала глубокий вдох и положила вторую на язык.
По рту расплылась горечь. Вкус чем-то напоминал раскушенную косточку винограда. Тэлли проглотила капсулу, и у нее в горле остался кисловатый привкус.
— Пожалуйста, — тихо, умоляюще проговорила она. — Сделай это вместе со мной.
Зейн вздохнул и проглотил капсулу, скривившись от горечи. Глядя на Тэлли, он покачал головой.
— Это может быть очень и очень глупо, Тэлли.
Она попробовала улыбнуться.
— По крайней мере, эту глупость мы совершили вместе.
Она потянулась к нему, обвила рукой его шею и поцеловала его. Дэвид не пришел, чтобы спасти ее. Он или умер, или ему было все равно, что с ней и как. Он уродец, а Зейн красавец и умница, и он сейчас рядом с ней.
— Теперь мы нужны друг другу, — сказала Тэлли.
Их поцелуй еще не закончился, когда в будку ворвались чрезвычайники.
Часть вторая
ИСЦЕЛЕНИЕ
А поцелуи — удел лучше,
Чем мудрость.
Э.Э Каммингс «Ибо чувство важнее»
ПЕРЕЛОМ
Ночью ударили первые заморозки. Голые ветви покрылись инеем, и деревья заблестели, как стеклянные. Глянцевые черные линии ветвей протянулись за окном, разрезали небо на маленькие кусочки с острыми краями.
Тэлли прижала руку к окну, и холод от стекла перетек в ее ладонь. От мороза послеполуденный воздух стал чище и прозрачнее. «Он такой же хрусткий, как корочка наста на ветках», — подумала Тэлли. Чистота воздуха и ясность мира за окном не давали расслабиться, держали в узде ту часть ее души, что хотела вернуться в полудрему красотомыслия.
Она отдернула руку от стекла и стала смотреть, как медленно исподволь тает отпечаток ее ладони.
— Нет больше сонной Тэлли, — проговорила она нараспев, усмехнулась и прижала холодную ладонь к щеке Зейна.
— Да что за… — пробормотал он и пошевелился, но ровно настолько, чтобы отодвинуться от ее руки.
— Вставай, красотуля.
Зейн чуть-чуть приоткрыл глаза.
— Затемнить, — распорядился он, обращаясь к интерфейсному браслету.
Комната исполнила его приказ: окно сделалось непрозрачным.
Тэлли встревоженно нахмурилась.
— Опять голова болит?
Порой у Зейна все еще случались тяжелые приступы мигрени, продолжавшиеся по нескольку часов, но последнее время они были уже не столь мучительные, как в первые недели после приема лекарства.
— Нет, — буркнул он. — Спать хочу.
Тэлли взяла пульт и снова сделала окно прозрачным.
— Значит, пора вставать. А то на каток опоздаем.
Зейн посмотрел на нее, приоткрыв один глаз.
— Да ну их, эти коньки! Экая мерзость…
— Нет, мерзость — это спать до вечера. Давай вставай, тогда у тебя будет ясная голова. Нам нужно быть просветленными.
— Просветленность — это полная мерзость.
Тэлли вздернула бровь, благо теперь могла это делать совершенно безболезненно. Как красотка-паинька, она сходила к врачам, и ей привели лоб в полный порядок, но на память о ранении она заказала себе флэш-татуировку: черный кельтский орнамент в виде завитка над правым глазом. Завиток вращался и пульсировал в такт с биением сердца. Вдобавок Тэлли сделала глазной пирсинг, как у Шэй, — с часиками, идущими наоборот.
— Нет ничего мерзкого в том, чтобы встряхнуться, соня ты эдакий.
Тэлли снова прижала ладонь к стеклу, чтобы зарядиться холодом. Интерфейсный браслет сверкал на солнце, как замерзшие деревья за окном. Наверное, уже в миллионный раз она поискала взглядом на металлической поверхности браслета хоть тоненький шов, место спайки. Но казалось, что браслет выковали из стали целиком, идеально рассчитав размер под запястье Тэлли. Она осторожно подвигала браслет на руке, проверяя, не снимается ли он. Она с каждым днем становилась все стройнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
