Будем считать, что я рассчитался за попугая.
- Фатик!
Гритт! Полминуты на то, чтобы затоптать тлеющее масло...
***
Дела в нашем заведении обстояли скверно. А когда я говорю "скверно" - это значит, хуже некуда, прячься, кто может, и все такое прочее.
Начну с небольшого плюса - у нас появился новый предмет меблировки: стул. Его явно принесли из конторы Джабара; не помню, где он его украл, но, кажется, уволок из богатого дома - ножки с затейливой резьбой, высокая спинка, обитая плюшем. В общем, отличный увесистый стул, со всех точек зрения - замечательный, поставленный перед нашим столом, на место для посетителей.
К стулу, лицом к двери, была привязана эльфийка. Та самая вздорная девица с утиным носом. Светлые волосы растрепаны так, что видны порозовевшие кончики ушей, к хрупкой шее приставлен нож, тускло блестящий в свете масляной лампы.
Великая Торба! *
Олник хорошо поработал, и последствия его работы я не стану расписывать подробно. Он наглухо вырубил двоих, а третьему, Арсу Бревису из Охотников, превратил ухо в отбивную, украшенную ямками от зубчиков молотка. Но Бревис был на ногах, и он держал нож у горла девушки. Олник застыл рядом, готовый прихлопнуть негодяя колотушкой. Увы, в этом случае нож Бревиса прервал бы нить ее жизни (иногда я выражаюсь высокопарно, особенно в непростых ситуациях).
Пат.
Бревис - здоровенный амбал - вздрогнул, и нож дернулся, царапнув нежную кожу. Взгляд метнулся ко мне.
- А, продавец хреновых корсетов.
- Но кремы-то были хорошие. - С высоты своего роста я видел, что лицо девушки в ссадинах и кровоподтеках. Щеки мокры от слез, глаза открыты, неподвижно смотрят в потолок. Из моей груди исторглось глубокое, какое-то нутряное рычание, даже я сам испугался. Редко, но бывает, когда я боюсь самого себя.
На ней был бежевый вечерний костюм, белые бриджи и высокие щегольские сапожки. В самый раз для верховой езды. Или для кахавной Г-Кренделя.
- Фатик! - прохныкал мой товарищ, через лоб которого протянулась длинная царапина. - Я все сделал как надо... А-а-а-апчхии! Если бы не... Гномья курва*, это все аллергия!
Я начал перемещаться вперед, хрустя остатками трельяжа. Кстати, весь прочий мусор был выметен. Эльфы - знатные чистюли.
- Назад! И опусти ковырялки!
Мечи Гхашш уткнулись остриями в пол, но с места я не сдвинулся. Шесть ярдов - серьезное расстояние, вряд ли я сумею что-то предпринять. Вся надежда на переговоры - или на удачу. Жаль, что после такого рыка мне уже не разыграть безучастие.
- Между прочим, у этой девицы прорва денег.
Он посмотрел на меня, как на идиота:
- Яханный фонарь! Наши заказы нельзя перекупить!
Я знаю, приятель, но почему бы не попытаться? Спрос не ударит в нос, верно?
- Кстати, насчет заказа... Пояснишь в двух словах?
- Как только, так сразу.
- Митризен?
Он не двинул и бровью, зато дернул шеей - боль в расплющенном ухе наверняка была адской.
- Уйми своего гнома.
- Он не мой, он сам по себе. Это гном отщепенец. Никто не хочет иметь с ним дела, он же постоянно чих...
- А-а-а-апчхи-и-и! Г! Но! Мья! Кур-р-рва! Фатик!
- Он отойдет, ты отойдешь, я разрежу веревки, возьму девчонку и свалю, и всем будет хорошо.
Стало быть, мы ему не нужны, и это не Митризен. Я оказался прав насчет гуляша из гоблинов. Впрочем, это малое утешение. Я не мог дать ему уйти. Кажется, девчонка нужна ему живой, хотя...
Он был не дурак, этот Бревис. Словно прочитав мои мысли (наверняка упражнялся в физиогномике на беззащитных гномах!), он пояснил с обезоруживающим бесстыдством:
- Я могу ее убить, но лучше прихвачу с целым горлом. Получу больше денег.
Пат.
И тут я увидел за его ногами шевеление. Из-за стола на брюхе медленно-медленно выползал второй эльф, похожий на привидение, подхватившее бледную немочь. В рваной, забрызганной кровью блузе, с обрывками веревок на запястьях. Значит, эльфийка была не первой жертвой, верно, господин очевидность?
Никогда бы не подумал, что так обрадуюсь при виде эльфа, однако ж - обрадовался. Олник тоже увидел эльфа, но я предостерегающе кашлянул и подвигал мечом, чтобы отвлечь Бревиса.
- Минуту, я дам тебе уйти, но сначала расскажу историю-крохотульку. Девушка в красной шапке, пирожки и волк, как отражение твоих комплексов и тайных желаний.
- Чего? - Бревис был обескуражен. Еще бы, когда я, пытаясь разобраться, насколько я варвар, и можно ли с этим что-то сделать, явился к доктору-мозгоправу и выслушал от него подобную муть, я был не просто обескуражен. Скажу прямо: доктору досталось несильно. Говорят, после поездки на воды (целебные источники у подножия Джарси, которые держал мой клан) у него даже пропал нервный тик.
Я начал излагать историю, растягивая ее лишними узорами и виньетками, а так же возгласами: "И тут!", "А вдруг!" и "Внезапно!". Кажется, я потерял чувство времени, поскольку проклятый эльф полз слишком медленно. Я говорил и говорил, излагая все, что успел поведать мне подлец-доктор перед тем, как мои амок и чувство прекрасного выкинули его из окна.
- Девочка... - ошеломленно пробормотал Охотник.
- Ясен пень, ты ее не знаешь! Здесь вся суть в том, что сделал волк девушке в красной шапке, что она указала ему путь к дому своей бабушки-истерички? А та взяла, и дала себя съесть. Ответ на этот вопрос и покажет нам всю меру твоего морального падения!
Вот ту-то даже эльф замер - видимо, размышляя над ответом. У Бревиса отвисла челюсть.
Но все прекрасное когда-нибудь кончается. На словах: "А пирожки в корзине? Это же явный намек на наши тайные желания. Обжираясь мучным на ночь или предлагая пирожки беззащитным старушкам, мы культивируем в себе жестокость к ближнему своему!" Бревис с трудом вернул начавшие расползаться в разные стороны глаза и зарычал от злости. Вот же, проникся сказкой! Сейчас изобразит серого волка в момент пожирания бабушки.
Тут-то его и настигло проклятие эльфов. Избитый бедняга мертвой хваткой вцепился в лодыжки Бревиса и отчаянным рывком опрокинул Охотника на пол!
Я пробил мечом его затылок.
Никакой жалости к Охотникам.
- Молодца, эльф!
- А-а-апчхи-и-и!
Я кинулся к девушке (не думаю, что ей пошла бы красная шапка), но между нами ужом втиснулся эльф.
- Тион отваэ... Я сам!
Пошел вон, холоп? И это вместо "спасибо"?
Я отступил, разглядывая надменный профиль: даже избитый, в порванной блузе и измаранных пылью штанах, эльф умудрялся сохранять вид кичливый и заносчивый. Его дрожащие бледные пальцы (клянусь, ногти были с маникюром!) начали дергать тугие узлы. Одновременно эльф что-то щебетал на своем языке, девушка отвечала спокойно, хотя у меня было опасение, что она расплачется. Великая Торба, мне бы такую выдержку!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
