Был большой шум, полиция устроила ряд облав, кое-кого забрали. Эсеры легли на дно, но охранка шла по пятам. Гриша тоже спрятался, однако знал, что его могут найти. Отец долго ругался и предлагал уехать сыну на Дальний Восток, где у него были знакомые.
Но вышло иначе. В дом Паши-Гуся пришел курьер от эсеров, неведомо как нашедший лежку. И сказал, что товарищи по партии хотят переправить Гришу за границу. Документы и деньги выданы, нужно выезжать немедленно, пока есть возможность.
Гриша давно мечтал поглядеть белый свет и согласился не раздумывая. Через час он был за городом, а через две недели уже в Бельгии.
Первое время он маялся от безделья. Плечо быстро зажило, и Григорий слонялся по улочкам Брюсселя, глядя на дома, на людей, на кирхи. Потом ему поручили доставку корреспонденции эсеров и охрану их сходок. Раньше в Европе оппозиционеры власти чувствовали себя свободно, но в последнее время из-за давления властей России полиция некоторых стран начала проявлять повышенный интерес к гостям из империи.
Через полгода его отправили во Францию, в Марсель, и попросили пока пожить там, взяв на себя пересылку всей корреспонденции эсеров во Франции.
Марсель — крупный портовый город, сюда приходили корабли с разных концов света, что было весьма удобно для тайной организации.
Григорий уже вполне сносно говорил на французском и без проблем устроился в небольшой квартире, которую снимала ему партия. Однако и здесь он заскучал, так как работы было мало. Хотя платили неплохо.
Приехавший как-то эмиссар партии, переговорив с Григорием, задумчиво проговорил:
— Вам бы в нашу боевую организацию. Жаль, ее расформировали… Хорошие были люди и много полезного для дела революции сделали.
— А зачем ее закрыли? — полюбопытствовал юноша.
Эмиссар вздохнул, махнул рукой и зло сузил глаза.
— Среди членов партии… даже если это старые проверенные товарищи… попадаются скрытые враги. Они способны разложить партию изнутри и напакостить больше любых царских ищеек. К сожалению, такие встречаются и у вас. Не так ли?
Острый взгляд эмиссара пронзил Гришу. Тот поежился, не зная что ответить.
Эмиссар отвел взгляд и вдруг сказал:
— У меня вести от вашей родни. Вашего брата арестовали. Он участвовал в каком-то деле… ограбление. Ваш отец уехал из города.
Григорий от неожиданности подпрыгнул на стуле и уставился на гостя.
— Как арестовали? Когда?
— Три недели назад.
— Но… я… я не знал. Мне никто не говорил. Я бы…
— Вы и не могли знать, молодой человек, — жестко проговорил эмиссар. — Вести пришли недавно. А вам в Россию нельзя. Вас там ищут. Сыскная, жандармы. Здорово вы насолили им. Надо ждать.
— Долго? — вырвалось у Григория.
Эмиссар пожал плечами.
— Год, два… О времени говорить нельзя. Главное, чтобы вас перестали искать.
Гость обвел взглядом комнату и вдруг улыбнулся.
— Я давно мечтал пожить в Париже. Марсель не хуже. У вас здесь масса возможностей. Мой совет — не тратьте время попусту. Учитесь, найдите дело. Изучайте буржуазное общество изнутри. Это много даст вам… и нам. Потом, когда мы изменим Россию и поведем ее к всеобщему благополучию и процветанию.
Слова об изменении и процветании Григорий пропустил мимо ушей, но совет эмиссара запомнил. Хотя тогда, после известий об отце и брате, ему хотелось упасть на кровать и заснуть, чтобы не думать о том, что с ними и как они.
Вечером он пошел в ближайшую таверну, желая выпить и посидеть на людях, послушать моряков, портовых рабочих. Они интересно рассказывали о плавании, о дальних странах, о жителях незнакомой и сказочной Африки, Австралии.
В таверне Григорий и столкнулся с двумя мужчинами, когда шел к стойке. У одного он, неловко повернувшись, выбил стакан. Мужчина — невысокого роста человек лет тридцати — что-то гневно сказал. Его товарищ — здоровенный тип, почти на полголовы выше Григория — толкнул того в плечо и попытался ударить. Григорий — выученный в питерских подворотнях и на воровских малинах, от удара ушел, отпрыгнул и встал у стены, прикрыв себе тыл. В кармане был складной нож, рядом на стойке пустая кружка — есть чем встретить здорового нахала, который прет напролом.
Невысокий опять что-то крикнул — Григорий разобрал слово «хватит», — но здоровяк словно не услышал. Он вдруг скакнул вперед, ударил ногой.
Гриша отступил в сторону, а когда здоровяк шагнул еще ближе, бросил ему в лицо кепку и ударил кулаком наотмашь. Здоровяк пошатнулся, нелепо взмахнул руками. Григорий добавил, вложив в удар злость и отчаяние.
Здоровяк рухнул на пол. Григорий затравленно огляделся. Вокруг них уже собиралась толпа. Пьянчуги могли запросто насесть на одного скопом, если вдруг решат, что Григорий сделал что-то не так. Страха не было, было желание свернуть кому-нибудь челюсть, а там и помирать не страшно.
Но толпа только смотрела, причем Григорий заметил несколько удивленных взглядов. А потом вперед шагнул невысокий мужчина. Григорий решил, что тот будет мстить за друга, и первым напал на него.
Невысокий легко уклонился от атаки, ударил ногой, быстро и хитро, так что Григорий рухнул на пол, чувствуя сильную боль в колене. Он вскочил, прикусывая губу, и ударил прямо в лицо невысокого. Тот отбил удар и врезал сам. Как-то странно, ладонью. В ухе словно взорвалась бомба. Григорий упал на колени и уже больше ничего не слышал.
В себя он пришел в небольшой каморке, где тускло горел фонарь. Рядом сидел здоровяк, прижимая к скуле завернутый в тряпку кусок льда. Григорий вскочил с лежака, отодвинулся в угол.
— Спокойно, парнишка, — проговорил здоровяк. — Я не трону тебя. Меня зовут Роб.
Григорий стоял в углу, не веря ни единому слову. Роб, видимо, это понял. Подошел к двери, толкнул ее, крикнул:
— Жан! Парень очнулся.
В комнату вошел невысокий, улыбчиво посмотрел на Григория, жестом пригласил сесть.
— Мсье, присядьте. Я не причиню вам вреда. И мой друг тоже.
Гриша не спешил садиться, судорожно шарил по карманам, ища нож. Тот был на месте.
— Сядьте, месье. И успокойтесь.
— Где я? — спросил Григорий.
— В комнате на втором этаже таверны. Хозяин сдает ее как номер. Мы перенесли вас сюда после того, как вы упали. Я не думал, что вы на меня наброситесь.
— Вы первые начали… — протянул Григорий.
— Меня зовут Жан Бертон. Моего друга Роб Санд. По вашему выговору я понимаю, что вы иностранец. Верно?
— Я русский, — выдавил Григорий.
— О! Рюссь? — удивился Жан. — Мсье, мы не причиним вам вреда. Мой друг Роб хочет извиниться за грубость. Просто это был его первый стакан виски за последний месяц, и он… перенервничал.
— Ничего. Мне тумаков не жалко, — усмехнулся Григорий.
Жан рассмеялся, Роб озадаченно потер лоб и опустил тряпку со льдом. На скуле краснел синяк.
— Да, врезали вы хорошо. Что меня несколько удивило. Роба не так просто… впрочем, об этом потом. Роб, принеси извинения джентльмену.
Здоровяк отбросил тряпку в угол, протянул Григорию руку. Тот пожал ее, внимательно глядя на Роба.
Роб вдруг стиснул пальцы Григория, немного наклонился, глядя в его глаза, и проговорил:
— Русский, а ты здорово дерешься!
И рассмеялся.
Только теперь Гриша поверил, что его не будут бить прямо сейчас. Он шагнул вперед.
— Меня зовут Григорий.
— Григори? Понятно. Что ж, Григори, прошу к столу. Отметим знакомство.
Пить раньше виски Григорию не доводилось, и он с трудом проглотил противное пойло. Но чего не сделаешь ради знакомства!..
А знакомство вышло интересным. Роб Бертон оказался ни много ни мало мастером французского бокса — савата. Бертон обучался у самого Шарля Шарлемона, а испытывал свое мастерство в боях с английскими боксерами и американскими бойцами. Но первейшим испытанием всегда числил бой на улице. В том числе в тавернах и кабаках по всей Европе.
В Марсель он прибыл недавно, чтобы открыть свою школу и заняться другими делами.
Его друг Роб Санд — дворянин, повеса и весельчак — стал учеником Бертона, правда, совсем недавно. Он предложил деньги на открытие школы и пообещал дать хорошую рекламу. Причем начать предложил с таверен Марселя, которые славились своими драками на всю Европу.
Первый же поход оказался неудачным. Роб, настроенный намять кому-нибудь шею, выбрал соперника, как ему казалось, по силам. О своей ошибке он, может быть, и пожалел, но выразить сожаление не успел. Григорий отправил его в забытье.
Рассказ новых знакомых Грише понравился. О себе он говорил скупо, мол, выехал в Европу по делам артели, застрял из-за разлада компаньонов и теперь сидит здесь. Дел особо нет, скучно и одиноко.
— Так давай к нам, Григори! — рявкнул Роб. — Жан будет учить нас. А дело себе найдем. А?
