С конца января до середины марта 1943 года Жуков провел с редкими наездами в Москву в самых что ни есть русских землях, там, где дрались Калининский и Северо-Западный фронты. Нам пришлось хлебнуть горя на дорогах досыта. Мне кажется, по сей день, по крайней мере в доступной широкому читателю литературе, не отдают себе отчета, что сделал Жуков в эти шесть-семь недель. Сначала с моей шоферской точки зрения. Преодолевали чудовищные трудности: на Калининском фронте мы, например, как-то ехали 50 километров 8 часов, а под Великими Луками сдал даже наш надежный "хорьх", так увязший в грязи, что Жуков предпочел вспрыгнуть на броню Т-34 и ехать так дальше. Жуков побывал, и не раз, в штабах и на командных пунктах основных соединений и даже дивизий, на важнейших участках. Как он выдержал это, уму непостижимо. И ведь это не главное. Он добирался до войск, чтобы работать! Я смертельно уставал и буквально проваливался в сон, не выходя из машины, а маршал работал!! Да и был старше меня на двадцать лет!!!
Внимание советского народа было приковано тогда к южному крылу советско-германского фронта, и по понятным причинам: наступление, начавшееся под Сталинградом, на Кавказе, как могучее половодье, сметало немецкую нечисть с нашей земли. Надежды перешли в уверенность - Красная Армия вот-вот форсирует Днепр. А Жуков именно тогда гениальными маневрами возвращал Родине наши самые родные области. Гениальными потому, что в ходе относительно спокойных операций над немцами нависала угроза отхода, и они бежали без оглядки. Они очистили ржевско-вяземский выступ, за который было пролито столько нашей крови в 1942 году. Фронт отодвинулся от Москвы еще на 130- 160 километров. Бежали позорно, бросая вооружение и снаряжение. Я провез Георгия Константиновича по некоторым из дорог немецкого отступления. Мы видели позиции, которые враг бросил, в районе демьянского выступа. Немцы крепили их 17 месяцев!
Время от времени к нам являлись визитеры из Москвы. Приехал высокий, толстый, в нелепой папахе Н. Н. Воронов, только что получивший звание маршала артиллерии под Сталинградом. В армии помнили крылатое сталинское изречение "Артиллерия - бог войны", и Жуков, наверное по этой причине, отнесся внимательно к небожителю. Он взял его в поездку в район Демьянска, в самые что ни есть гиблые места. Дорога была гнусная - глубокая колея, сырой снег. Подъехали к какой-то речке, их там великое множество. Речка в низине, за мостом подъем, на котором застряла полуторка. Мы стали. Жуков: "Александр Николаевич, помогите!" Я согнал с сиденья молодого парнишку, водителя, осадил машину назад до моста и резким рывком взял подъем. Донельзя счастливый парень не знал, как благодарить, Жуков проворчал что-то одобрительное.
Поехали дальше и скоро напоролись на какую-то железку, пробившую картер "хорьха". Масло вытекло. Жуков проворно пересел в вездеход, туда же кое-как протиснулся небожитель в толстой бекеше, и они уехали. Мне пришлось на буксире проделать долгий путь в Москву, где сдал заслуженный "хорьх" в ремонт в гараже Генштаба, и не мешкая вернулся на фронт. Поспел к концу операции, которой Жуков занимался несколько месяцев.
С незначительными потерями 3-я ударная армия генерала К. И. Галицкого умно освободила Великие Луки. Георгий Константинович очень радовался успеху, ведь он лично опекал армию Галицкого с ноября 1942 года. Признаюсь; я с замиранием сердца следил, как Жуков молодой походкой направлялся в самое пекло на передовую наших войск, сражавшихся за Великие Луки. Хотя я не могу утверждать категорически, мне казалось, что маршалу как-то близка была эта неказистая, бедная и суровая земля. Корень Великой Руси.
С марта Георгий Константинович работал в штабе и войсках Северо-Западного фронта, которым командовал маршал С. К. Тимошенко. Готовили операцию "Полярная звезда". В тот радостно начавшийся год и весна одержала победу - оттепель рано пришла в эти места. Болотистая местность стала непроходимой, а немцы укрылись за широко разлившейся рекой Ловать. Боевые действия как-то затихли и, наконец, угасли. Продвижение остановилось. Пришли дурные вести и с юга, немцы потеснили наши войска, отбили занятый было Харьков. Это нанесло тяжкий удар по надеждам увидеть Красную Армию в самом ближайшем будущем на Правобережной Украине. Война опять повернула к нам свое угрюмое лицо.
14 марта Жуков был на командном пункте Северо-Западного фронта. Часов после двенадцати как обухом по голове команда - немедленно едем в Москву. Прибыть туда в тот же день. Задача! Я заправил, проверил смазку и на скорую руку привел в порядок салон дорогого ГАЗ-61. Только этот малокомфортабельный отечественный вездеход мог в назначенный маршалом срок добраться до Москвы.
Поехали так, что даже спустя десятилетия Г. К. Жуков написал в мемуарах: "Страшно устал за дорогу, так как пришлось ехать на вездеходе по сильно разбитым дорогам". Чтобы добраться до Кремля - в тот раз Г. К. Жуков прямо с фронта прибыл к И. В. Сталину, - намотали около 400 километров. ГАЗ-61 выдержал, выдержали и мы. С трудом. Любой знакомый с автоделом поймет - у этой машины тормоза были механические. По приезде у меня безумно болели ноги. И холод. Салон не отапливался, я удружил Георгию Константиновичу, отдав ему мои валенки с калошами. Обул маршала по погоде! А серьезно говоря, в то время Георгий Константинович щеголял в довоенной шинели, подбитой рыбьим пухом. Невольно напрашивалось сравнение с маршалом артиллерии Вороновым: у того, помимо подкожного жира, бекеша на беличьем меху. А нашему маршалу не до удобств. Он воевал.
По приезде в Москву, именно "приезде", Георгий Константинович, как я заметил, терпеть не мог пышных слов вроде "прибыл", "отбыл", обычные дела в Генштабе. Что до меня, то в считанные часы надо было галопом провести профилактику машин в ГОНе и автобате Генштаба. Там были даны такие команды, что исполнялись бегом. К вечеру следующего дня Жуков вышел, сел в машину. Коротко сказал: "На фронт!" Я было подготовился к новым испытаниям - март есть март в средней полосе России, а фронтовые дороги есть фронтовые дороги. Правда, обрадовал добротно отремонтированный "хорьх". Но велели ехать на правительственную железнодорожную базу, расположенную в паутине путей за Ленинградским вокзалом. На Каланчевке. Там стояли поезда Сталина, Молотова и некоторых других членов Политбюро. Я уже знал дорогу туда, но впервые нас ждал не обычный, наскоро собранный состав, а спецпоезд, камуфлированный по сезону.
Жуков прошел в салон-вагон, наши две машины в считанные минуты загнали в вагон-гараж. И тут же тронулись. Я, понятно, вздохнул с облегчением. Пришло время осмотреться. Спецпоезд как небо от земли отличался от того, на котором Жуков только что выезжал под Ленинград. Спецпоезд был сформирован так, чтобы служить подвижной штаб-квартирой заместителя Верховного Главнокомандующего. Салон-вагон маршала (много спустя я выяснил, что он был бронированный), вагоны охраны, связи и наш, водительский вагон - гараж на две машины. Спереди и сзади состава из пяти вагонов бронеплощадки с зенитками. На каждой по 37-мм орудию и счетверенной пулеметной установке. Все в спедпоезде продумано, созданы условия как для работы, так и для защиты состава в крайнем случае. Народ, напрягавший все силы в той войне, сделал маршалу нужный и достойный подарок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
