На вид – обычная, не слишком крупная, но преуспевающая контора. Черт. Если бы не неприятное сосущее ощущение в груди и неподъемная тяжесть в левом запястье, я бы подумал, что ошибся.
Вторая дверь направо. Я постучался.
– Входи, Антон Васильевич.
Ну я и вошел. Не возвращаться же теперь обратно ради того, чтобы унять дрожь в коленках и повторить попытку немного попозже.
Михаил сидел за столом и курил сигару. В первый раз я видел нечто подобное. Не обычная сигарета из пачки, а толстая, как палец, сигара. Выпустив изо рта колечко сизого дыма, он радушно взмахнул рукой, указывая на стоящее в комнате кресло.
– Занимай. – Я сел. Михаил подтолкнул ко мне небольшую деревянную шкатулочку с непонятной инкрустацией на крышке. – Угощайся.
Я немного приподнял крышку и заглянул внутрь. В шкатулке были сигары. Много. Я поспешно замотал головой. Блин, я даже не знаю, как с ними обращаться. Вот если бы он мне обычную сигаретку предложил…
– Ну, как хочешь.
Шимусенко откинулся в кресле и выпустил в потолок струйку дыма. Я молча ждал, что будет дальше. Михаил тоже молчал.
Тянулись невыносимые минуты ожидания.
Здорово! Меня вот так запросто впустили внутрь, предложили сигару и теперь просто забыли. Такое впечатление, что Братству наплевать на меня и мои действия, а все жалкие потуги Антона Зуева сорваться с зацепившего его крючка их только забавляют. Э-эх! Старое Братство, Новое Братство. Из огня да в полымя.
На столе у Михаила негромко тренькнул телефон. Шимусенко поднял трубку и некоторое время слушал, потом кивнул:
– Хорошо. Я слышал. Люда, лапочка, сворачивай свою деятельность, предупреди девчат, и дуйте по домам. План вы все знаете.
Трубка снова что-то едва слышно запищала.
– Давай не будем начинать все снова. Сворачивайтесь и идите домой. Это приказ. У вас не более получаса.
Вернув трубку на свое место, Михаил снова выпустил дымное колечко. Меня он будто бы не замечал. Снова тягуче поползли минуты. Я ерзал как на иголках и, наконец, не выдержал:
– Михаил, надо поговорить. У меня проблемы…
– Я знаю, – коротко бросил он. – Проблемы с Отколовшимися. А ведь я тебя предупреждал, Антон Васильевич? Предупреждал.
– Да. Верно. Но что бы вы сделали на моем месте? Похищают, стреляют, снова похищают… Что мне было делать?
Михаил встал, подошел к открытому окну и щелчком отбросил недокуренную сигару.
– Знаешь, Антон, ты ведь действовал почти правильно. Почти так, как на твоем месте поступал бы обычный человек, внезапно оказавшийся в центре бандитских разборок. Но вот только это уже не просто банальная перестрелка. Это игра несравненно более крупная. Чтобы дать тебе некоторое представление о ситуации, я приведу некоторую аналогию. Представь себе два враждующих государства. Обе стороны не желают пока переходить к открытой войне, но в то же время вовсю наращивают военные мускулы. Тут и армия, и шпионаж, разведка и контрразведка. Череда успешных операций и провалов. Так могло бы продолжаться довольно долго, но вот однажды что-то сорвалось. И теперь обе эти страны неуклонно катятся к войне, понимая в то же время, что выгоды от открытого столкновения не получат.
– Если не будет выгоды, тогда зачем воевать?
Он слабо усмехнулся.
– Затем, что иного пути не остается. Ужиться вместе на одной планете две ветви Братства не могут. И одна из них должна покинуть сцену. – Михаил резко обернулся ко мне. – Навсегда! – Некоторое время Шимусенко буравил меня взглядом, потом продолжил: – Ты ошибся только в одном, Антон: когда кольцо попало тебе в руки, ты должен был немедленно от него избавиться. Любыми путями. И тогда наша война прошла бы мимо тебя. Но теперь… Отныне ты волей-неволей солдат нашего фронта. Вообще-то, не простой солдат, но и до генерала тебе еще ох как далеко. Так, капитан или майор, наверное. Не пойму только, с какой стороны окопов торчат твои погоны.
Интересно, все носящие так любят аналогии? Или мне просто так везет?
– Мне вообще не нужны ваши окопы. Скажи, Михаил, только скажи честно… Скажи, кольцо действительно невозможно снять?
И зачем я просил о честности? Разве это что-то изменит?
Михаил долго-долго смотрел на меня, потом покачал головой:
– Нет, Антон. Кольцо можно снять только с помощью ножа. И при этом ты, скорее всего, лишишься руки, даже если операцию будут проводить лучшие врачи.
– Но разве Новое Братство перед этим бы остановилось? Рогожкин без малейших сожалений снес бы мне голову топором ради того, чтобы получить колечко. Почему же он этого не сделал?
– Потому что перед тем как дать кольцу нового хозяина, его следует очистить от остаточного эмоционального фона бывшего владельца. И этот процесс занимает довольно долгое время. До трех лет и более. И Отколовшиеся об этом знают. Им не нужно кольцо, лежащее на столе мертвым грузом, – это бесперспективно. Тем более что через три года вся эта заварушка уже закончится. – Михаил вздохнул. – Вообще-то наш отдел анализа предсказывает, что все решится в ближайшие полгода. И с вероятностью более девяноста процентов – не в нашу пользу.
– Зачем ты это мне говоришь?
– Затем, чтобы ты понял. Сейчас ты полезнее живой, чем мертвый. Сегодня в борьбе участвуют семнадцать колец. Если тебя… ликвидировать… останется шестнадцать, но в данный момент это невыгодно. Они конечно же тебя могут убить, но только в том случае, если заподозрят, что ты окончательно встал на нашу сторону.
– Спасибо за предупреждение. В таком случае я предпочту держаться от вас подальше.
– Ты хочешь отойти от нас и все-таки собираешься просить у меня помощи? Весьма нелогично и двусмысленно, ты не находишь?.. Кстати, все вышесказанное справедливо и по отношению к нам.
Меня будто обухом по голове ударили. Какой же я был дурак! Он же говорил не только о Рогожкине. Он говорил о Братстве вообще. Старое Братство и Отколовшиеся рассматривают меня как какую-то куклу, которую выгоднее не выбрасывать, а применить для каких-нибудь мелких дел. Пусть будет хоть незначительная, но все-таки выгода. И ценность моя в том, что я стою вне Братства. Едва только я начну ерепениться или примкну к одной из сторон – меня «ликвидируют».
– Почему ты мне это сказал?
– А почему бы и нет? Ты же должен понять, во что влез.
– Я уже и так понял. И ты прав. Я хотел просить тебя помочь мне. Помогите мне спасти Ольгу, и тогда я встану в ваши ряды.
Михаил посмотрел на меня задумчивым взглядом, в котором смешались легкая усталость, мимолетное раздражение и добрая снисходительность. Так вернувшийся с работы отец глядит на цепляющегося к нему по пустякам малолетнего сына.
– Ты слаб, необучен, не умеешь пользоваться обретенными силами. Плюс то, что мы никогда не сможем полностью доверять тебе. Но этот вопрос мы еще рассмотрим. – Телефон на столе снова затренькал. Михаил поднял трубку. – Да… Да, сейчас зайду. – Он вновь повернулся ко мне: – Идем. Тебе стоит встретиться с еще одним человеком.
Глава 6
Рональд Астон оказался совсем не таким, как я его представлял. Я представлял себе лощеного подтянутого американца средних лет с бульдожьим выражением на лице, а повстречался с сухоньким невысоким старичком, который, вполне возможно, помнил еще Первую мировую войну. По крайней мере, выглядел он лет на сто или даже больше, хотя двигался с грацией сорокалетнего.
Когда мы вошли в кабинет, старикан что-то лихорадочно черкал на клочке бумаги, но едва только мы вошли, мгновенно спрятал письменные принадлежности.
Я шагнул вперед и поздоровался. Мог бы и не разоряться – Астон явно ни бельмеса не понимал по-русски. Он только коротко взглянул на меня и, повернувшись к Михаилу, разразился какой-то непонятной английской тарабарщиной. Шимусенко отвечал коротко и просто, но я тут же понял, что этот язык на самом деле он знает в совершенстве. Но я-то не понимал ни слова!
Растерянно подождав несколько минут, я отошел в сторону и принялся изучать корешки книг в доверху забитом книжном шкафу. Ничего интересного. Насколько я понял, здесь стояли книги по антропологии, экономике, социологии, истории. Заглавия пестрели абсолютно неизвестными мне терминами, более того, часть книг была на иностранных языках и совершенно недоступна моему не отягченному излишними познаниями разуму.
Разговор между тем продолжался. Астон энергично сыпал словами, сопровождая их оживленной жестикуляцией. Михаил коротко отвечал. Почувствовав себя лишним, я подошел к окну и устремил взгляд на многочисленный городской транспорт, проносящийся по полускрытой за деревьями дороге.
– Зуев!
Я обернулся.
– Антон, Рональд хочет знать, как ты попал сюда.
– Меня привез на «волге» Рогожкин. – Я уныло пожал плечами. – С ним был еще какой-то тип в костюме и при галстуке. Они высадили меня у вокзала и приказали найти вас.
Почти ничего не утаивая, я поведал все, что знал. Михаил переводил для Астона. Старик слушал, не перебивая. Когда я выдохся и замолчал, он кивнул и снова что-то залопотал по-английски.
