– Гена! Гена, ты меня слышишь? Что с тобою?
Господи, что с ним? Только не умирай, пожалуйста, что я буду без тебя делать?!
Мы с Маринкой переглянулись.
– А что мы делать будем? – тихо спросила у меня Маринка.
– А что делать? – ответила я. – Нужно везти их обоих в больницу. Его – к хирургу, а ее – к невропатологу.
– Лариса, – я дотронулась до плеча беснующейся жены Крамера, – ехать нужно, а то Геннадию Петровичу, кажется, становится хуже.
– Да, да, да, – вздрагивая всем телом, пробормотала она и дрожащими руками поправила на себе юбку, – надо, надо ехать.
Она вылезла из салона, распрямилась, провела рукой по лицу и недоуменно уставилась на растоптанные остатки своих очков.
– Ну вот, – проговорила она и повернулась к Крамеру, – ты во всем виноват, сучара бацильная!
Из-за тебя вон и очки разбились! Как я теперь машину поведу?! Ты же знаешь, что я не вижу без очков!
Лариса гневно топнула ногой и заплакала, всхлипывая, как маленькая девочка.
– Послушайте, Лариса, – сказала я, – может быть, вы позволите мне сесть за руль, кажется, вы сейчас не в форме.
– Я не в форме, как замуж вышла за тварь эту жирную, – всхлипнула Лариса, подняла голову и сказала:
– Садись.
Делать было нечего, как говорится, назвался груздем, полезай, куда назвался.
Я села за руль, Маринка рядом со мною, Виктор устроился на заднем сиденье вместе с Крамером и Ларисой. С мгновенье поколебавшись, я нажала на педаль.
Ну что сказать, «БМВ» – это, конечно же, не «Лада», хотя я и честная патриотка родного Отечества. Впечатление от разницы было сильным, и только через несколько минут я вспомнила, что нужно, наверное, стыдиться – вон моя «ладушка» стоит одна-одинешенька впереди на дороге, а я так легко променяла ее на импортное чудовище.
Я проехала «Ладу» и остановилась.
– Зачем вы остановились? – истерично закричала сзади Лариса. – Зачем вы остановились?
– Это моя машина, Лариса, – стараясь говорить четко и спокойно, сказала я, – Виктор ее поведет за нами. Все нормально.
– Ваша машина?! Все нормально?! – закричала Лариса, стуча ногами в спинку моего сиденья. – У меня муж умирает, а вы тут какие-то свои вопросы решаете!
Я промолчала и повернулась к Виктору. Он кивком показал мне на дорогу. Я обернулась. Навстречу нам ехали две милицейские машины. Одна из них, первая, промчалась мимо, а вторая остановилась рядом с «БМВ». Лариса замолчала и затаилась. Затаился, как мне показалось, и Крамер, он даже стал тише хрипеть.
Из машины вышли два милиционера в форме омоновцев и сперва внимательно посмотрели на мою «Ладу», затем подошли к нам.
Первый из них приложил руку к кепи, что-то пробормотал скороговоркой и попросил документы.
– А в чем дело? – возмутилась Маринка.
– Товарищи просят, нужно, значит, показать, – миролюбиво сказала я и вынула из сумки свое редакционное удостоверение.
– А ты откуда знаешь, что это милиция?! – закричала Маринка. – А даже пусть и милиция, мы что же, похожи на чикатил каких-то там?
Я передала удостоверение ближайшему омоновцу, тот его полистал, сравнил оригинал с фотографией и вернул мне удостоверение.
– А что произошло? – по-доброму спросила я, доставая из сумки диктофон. – Вы ехали на задание и вас вызвали по рации или же сразу дали команду в отделе? А какая ориентировка?
– Подожди! – остановила меня Маринка и, высунувшись из машины, оглядела обоих омоновцев. – Значит, давай так, диктую: рядом с нашей машиной остановилась машина милиции с номером 285. Из нее вышли двое сотрудников ОМОНа и подошли. Они вежливо представились, эти молодые спортивные ребята с хорошими простыми лицами настоящих боевых мужчин, и ближайший из них… – Маринка замолчала, махнула мне рукой, я выключила диктофон, и она быстро и требовательно спросила:
– Как ваша фамилия? Еще раз назовитесь, пожалуйста! Ну скорее!
Омоновцы переглянулись, молча повернулись и направились к своей машине.
– Подождите! – крикнула Маринка, выхватила у меня диктофон и полезла из «БМВ», размахивая руками. – Подождите! Я же делаю материал!
Омоновцы даже не обернулись, они запрыгнули в свою тачку и уехали.
– Вот тебе и простые лица у боевых мужчин, – проворчала я, – как ты там сказала?
– Да хамы! – крикнула Маринка. – Хамы и все!
Она обиженно засопела и вдруг просветлела лицом.
– Виктор! – сказала она. – А ты почему все еще здесь? Пошли, пошли, Оля отдает нам свою машину!
Маринка выскочила из «БМВ» и запрыгала в нетерпении, ожидая выходящего из машины Виктора. Вцепившись ему в руку и повиснув на ней, Маринка повлеклась с Виктором к моей «Ладе».
Вот уже в который раз собственными очами, прошу прощения за выражение, вижу, как моя собственная порядочность и отзывчивость сажают меня в лужу.
Есть в мире справедливость? Ни фига! Даже не ночевала!
Не дожидаясь, пока Виктор заведет «Ладу», я пустила вперед своего – пока! – черного мустанга и, покусывая губы, спросила у Ларисы, поймав ее взгляд в зеркале заднего вида:
– Вы выбрали больницу, в которую едем, или вам все равно?
– Не все равно! – сказала Лариса. – У нас есть свой домашний врач, я сейчас скажу вам адрес.
Сейчас вспомню. – Лариса закрыла лицо руками и тут же отняла руки. – Нет, не вспомню. Езжайте, я вам покажу, это просто. Это недалеко от… – Она задумалась и защелкала пальцами, стараясь вспомнить.
Я через зеркало заднего обзора видела, как моя «Лада», управляемая Виктором, плотно села мне на хвост, как ведомый истребитель за ведущим асом.
Маринка, сидя на переднем сиденье рядом с Виктором, что-то рассказывала ему, я видела это по жестикуляции, но нужно знать Виктора так, как знаю его я. Ему можно рассказывать все что угодно, да и показывать тоже, и никогда не будешь в полной уверенности, что он слышал и видел. Уникум. Да и что интересного может рассказать Маринка? Опять про какие-то свои переживания или вещие сны. Я еще не рассказывала, как она однажды ухайдокала всех нас своими пророческими сновидениями? Так это целая песня…
Лариса продолжала щелкать пальцами, а адрес врача все никак не вспоминался.
– Городской парк, – прохрипел Крамер, приоткрывая глаза.
– Заткнись, идиот! – рявкнула на него Лариса. – Ты не видишь, что ли, скотина, что я думаю, тварь безмозглая? Значит, так, Оль, подкатывай к городскому парку, а там я тебе покажу. Там стоят два новых дома, мажорные такие, как жопа страуса, он во втором живет, рядом с прудом.
Лариса вдруг весело рассмеялась, снова ударив ногой в спинку моего сиденья, извинилась и сказала:
– А ты помнишь этот анекдот про пруд? Нет?
Так я расскажу. Короче…
Навстречу нам стали попадаться автомобили, и я прижалась вправо, очень боясь оцарапать чужую «БМВ». Она была шире и длиннее моей «ладушки», ориентировалась я плохо, плохо чувствовала ее габариты.
Избежав, как мне показалось, неминуемого столкновения, я снова вслушалась в Ларисины слова. Анекдот уже заканчивался.
– Она, значит, спрашивает: а где у вас пруд?
А он отвечает: где поймают, там и прут! Поняла, Оль, поняла? – Лариса очень весело и искренне засмеялась и повторила:
– Где поймают, там и прут! – Оборвав свой смех, она повернулась к Крамеру и погладила его по щеке. – Вот тебя и поймали, пупсик, и поперли. Не хера было ехать на эту стрелку, сколько раз тебе говорила: не связывайся с казахами! Не связывайся! Что тебе, кретин, наших лохов мало?
Я ехала к городскому парку, поняв только, что мне нужно подъехать к нему со стороны Чернышевской улицы, и что там говорила Лариса мне и своему лысому пупсику, я не слушала. Эта сладкая парочка мне была неприятна в любой комплектации: и Лариса с Геной, и Гена с Ларисой.
Я знала приблизительно направление и дальше уже не слушала. В одну единицу времени нужно давать одну единицу информации, а то получается что-то слишком уж насыщенно: анекдоты невкусные какие-то, реплики сомнительного характера…
Новый четырехэтажный дом, обложенный отделочным кирпичом, с металлической крышей под черепицу, я нашла сразу. В этом районе ничего подобного больше не было, так что ошибиться смог бы только совершенно слепой, но не я, по общему смыслу своей работы весьма неплохо знающая наш город..
Я подкатила к высокому подъезду дома и остановилась с разворотом, думая, что сейчас Геннадия Петровича придется выводить под белы рученьки на свет божий. Полминуты спустя рядом с «БМВ» остановилась моя «Лада», и из нее тут же вышла Маринка.
– Приехали, что ли? – спросила она, поглядывая на дом. – Да-а, это невралгический диспансер? Ну главврач дает! Где же он таких спонсоровто набрал?
Я тоже вышла из «БМВ» и закурила. Посмотрев еще раз на машинку, которая только что так славно и беспрекословно выполняла мои приказы, я поняла, что больше ездить на ней не хочу. Вот когда у меня самой будет такая же, во г тогда и посмотрим, а сейчас…
