тебя остались силы?
– Не знаю.
– Сколько время?
– Шесть.
– И ты сможешь встать?
– Не знаю.
– Что ты натворила?
– Что?
– Я пришла к тебе за помощью, а ты что натворила?
– Помогла тебе. Нет?
– Нет, ты набросилась на меня, как тогда в Танзании.
– Вот, как? А мне показалось, что это ты на меня тогда набросилась, а не я.
– Ну конечно… Я спокойно отдыхала после тяжёлого дня в своём бунгало, а ты пришла и набросилась на меня.
– Я пришла с бутылкой хорошего вина, сказать спасибо, за то, что ты поставила на место этого самоуверенного дурака…
– Твоего полковника?
– Никакой он не мой…
– Да, ладно ладно, не оправдывайся, я всё про вас знаю. Через полгода ты должна была получить квартирку, и после этого убить его…
– Не убить, а послать на хуй.
– А это не одно и тоже?
– Нет. В уголовном кодексе за первое дают пятнашку, а за второе не дают. Так что по закону, это не одно и тоже.
– Теперь буду знать.
– А ты приходи почаще, я ещё много чего полезного знаю, про уголовный кодекс. Буду тебе рассказывать.
– Я и пришла по делу, но ты же слова не даёшь сказать, сразу набрасываешься. Так в уголовном кодексе написано делать?
– Нет, это ты меня научила, когда первая подкараулила возле двери своего бунгало, стоило мне только приблизиться к ней.
– Да, да, я же говорю, что всё про тебя знаю, ты пришла сказать спасибо за дурака полковника, а не потому, что захотелось секса со мной…
– Именно сказать спасибо, а ты выскочила голая, и поймала меня.
– Не голая, а в полотенце после душа.
– Которое случайно упало прямо в дверях.
– Оно не упало, а ты его сняла.
– Да, я. Но втащила меня внутрь бунгало, и тут же уложила на кровать – ты.
– Я, я. А ты, как видно, хорошо запомнила этот приёмчик, и теперь с успехом применяешь его.
– Какая ты сволочь… – Томно простонала Елена. – Ничего я не применяю. – И теснее прижалась к ней. – Её пальцы, тем временем, нащупали сосок Светланы и стали нежно покручивать его, с удовольствием отмечая, как он твердеет.
– Если продолжишь, это будет двадцатый оргазм за ночь.
– И что? Надо запастись впрок твоими оргазмами, кто знает, когда ещё пройдёшь возле двери…
Через час на кухне.
Елена вышла из душа и села за столик, на котором уже стояли дымящиеся чашки с кофе и тарелочки с творогом.
– Я смотрю, ничего не поменялось с тех пор. Всё на своих местах, и кофе, и творог…
– Почему что-то должно поменяться?
– Ты не вышла замуж?
– Нет. – Елена, тоже внимательно посмотрела на Светлану. – И если судить по количеству оргазмов, то у тебя тоже, с личным, не всё в порядке.
– Это верно, не всё. Видимо, я как-то неправильно себя веду, раз мне всё время изменяют, да ещё так, что я узнаю об этом. – Елена, что-то хотела ответить, но Светлана остановила её, чтобы не затевать разговор о том, что случилось между ними. И сменила тему. – Ты торопишься?
– Тороплюсь, конечно, но если опоздаю, то ничего страшного. Всё равно скоро увольняюсь. Так что рассказывай.
– Увольняешься? Почему?
– В октябре сдам экзамен на адвоката, и прощай МВД.
– Ого, а сдашь? Я слышала это не просто.
– Да непросто, около шестисот вопросов. Причём с вопросами по уголовному праву уж как-нибудь, всё-таки юридическое высшее у меня есть, а вот арбитраж и налоги, действительно сложно, но я готовлюсь. И плюс, нашла ходы выходы в Новгородской палате адвокатов, там и буду сдавать.
– А работать потом где, в Новгороде?
– Нет, там делать нечего. Частично в Москве, но в основном за границей.
– Фиу. – Присвистнула Светлана. – Ничего себе планы… А там-то кого защищать?
– Не защищать, а заниматься легализацией культурных ценностей.
– Фиу. – Ещё сильнее присвистнула Светлана. – Поясни.
– После того как наш тандем в одиннадцатом году опять поменялся на Путина, очень многие богатые люди поняли, что это надолго, и перебрались жить, кто в Европу, кто в США, кто в Израиль. Многие прихватили с собой картины, вывозить, которые по закону, было нельзя.
– А как же вывезли?
– Не важно – кто как. Главное, что картин там много и они стоят приличных денег, только продать их легально нельзя.
– Почему?
– Потому что, сразу возникает вопрос – откуда они?
– На чердаке у бабушки, или там же в европах и купили… Что, наврать что ли трудно, что-нибудь в этом духе?
– Нет не трудно, только без экспертизы не продать.
– А у них нет?
– Есть-есть, без экспертиз бы сами не купили, только сделаны были эти экспертизы – в России. А это значит…
– Что картины были здесь.
– Точно. И сразу вопрос – как въехали и как выехали?
– Поняла. И что? Ты знаешь, что с этим делать?
– Да знаю. И хочу, быть первой, кто предложит реальную схему по легализации. А первый, как известно, снимает сливки.
– Ничего себе… Сама додумалась?
– Нет, есть знакомый еврей коллекционер, он мне об этой проблеме и рассказал. Сейчас живёт в Германии, и рад бы выставить что-то на Сотбис или Кристи, да не может и именно по этой причине. С него и начну. А дальше сарафанное радио и плюс пара статей на популярном ресурсе в сети, сами всё сделают.
– Ну, дай бог…
Они помолчали. – «Надо же, она совсем не изменилась, маленькие морщинки у глаз не в счёт» – Светлана рассматривала женщину напротив. Тоже самое делала и она.
– Ты совсем не изменилась, точно такая же, как пять лет назад, даже ещё интереснее стала. Я всё время помнила о тебе. Находила твои фотографии в сети. Думала с кем ты, где ты… Почему ты так долго не звонила? Я ждала.
– Не начинай. Прошлое не вернуть. Ты ставишь цели и добиваешься их любым способом, включая постель. Я так не могу.
– Я и увольняюсь потому, что мне это надоело. – Елена накрыла своей ладонью ладонь Светланы. – У меня ни с кем не было такого секса, как у нас с тобой. Давай всё вернём.
Светлана вытащила руку, встала и подошла к окну. Молча, стояла несколько минут, рассматривая пешеходов и машины.
– Понятно, ты не простила меня. – Елена проглотила подступивший комок, и сделала несколько глотков кофе. – Ладно, проехали. Тогда рассказывай, что у тебя стряслось?
Светлана, не повернулась. Она продолжала смотреть в окно и думать. – «Ну и что делать? Может сказать ей про диагноз? Что мне остался год, ну максимум два? Сказать? Ну, хорошо скажу, только
