— Что же ты медлишь? — умоляюще шепчу я, испытывая острую необходимость. — Один гребаный поцелуй, и я больше ни о чем не попрошу! — криком выталкиваю из груди комок сгустившейся боли, отрываю его, следом втягиваю другой. — Никогда… Слышишь, Итан? Никогда не потревожу! Оставлю тебя в покое! Всё, как ты хочешь.
— Ребят, мы за дверью подождём. Только недолго, ладно? Времени почти не осталось, — голос Елены заглушается ударами собственного сердца. Я успеваю забыть о посторонних. Всё, что меня сейчас волнует — его прощальный жест. Глоток воздуха, который он может в меня вдохнуть. Маленькую частичку надежды…
Божжжеее… Ну не убивай же… Не убивай!
Секунда… Вторая… Третья…
Ничего не происходит. Застывший на мне взгляд. Шумное дыхание. Вращающиеся по кругу стены. Всё бессмысленно.
Опускаю руки. Реально теряю всякую надежду. Внутри обрывается целая вселенная. Рушится, превращаясь в руины и пепел.
— Ладно. Прости… Я на нерве… просто. Погорячилась… — несвязно лепечу, глотая слёзы.
Но стоит мне от него отлепиться, как сильные руки смыкаются на мне в кольцо, резким движением впечатывают в мужское тело. Обхватив ладонью мой затылок, Итан отчаянно врезается в губы. Целует. Неистово. Жадно. Остро. Как целуют в последний раз.
Затылок обжигает приятной болью. Это знакомое чувство растекается по всему телу горячими волнами. Взбадривает. Распаляет угасшую страсть.
Мы оба стонем.
Ещё чуть-чуть, господи, ещё чуть-чуть…
И можно забыть обо всём на свете.
Обвиваю шею руками. Прижимаюсь к нему. Отвечаю. Ощущаю его ладони. Везде. На спине. На затылке. На попе. На бёдрах. Позволяю пить себя до дна. Вгрызаться до боли в губы. Проникать языком в мой рот. Воровать последние крохи воздуха…
Пусть забирает всё!
Хорошо, господи, как же хорошо…
Сгорать с ним дотла. Отдаваться безумию. Чувствовать ответную реакцию. Просто парить в облаках.
Внезапный разрыв.
Прижимаемся друг к другу лбами.
— Энни… — хриплый выдох обжигает лицо. Сердца останавливаются. Делаем резкие вдохи. Пауза. Пауза. Пауза. Сердечные мышцы бездействуют. Глаза в глаза. Электрический разряд. Запускаем по новой. Толчки оживают, как после перенесённой клинической смерти. Крепнут. Ускоряются.
Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!
Оглушающе. На разрыв.
— Всё будет хорошо. Клянусь… — доносится его хрип. Окутывает сознание. И я почему-то верю ему.
Я только что побывала в раю и снова опустилась на землю.
Прихожу в себя. Всхлипываю, ощущая огненные спазмы в низу живота.
Сжимаю внутренние мышцы. Содрогаюсь от пульсации. Тело всё ещё помнит, как было с ним кайфово…
— Если со мной что-нибудь случиться, знай… Я люблю тебя. Люблю, слышишь? Люблю больше жизни… — поспешно лепечу. Что бы ни произошло, пусть знает об этом.
— Царевна, я вытащу тебя. Любой ценой. Главное спасти Лису. Окей? — пронзительный взгляд синих глаз немного сбивает с толку.
Молча киваю. Незаметно прихватываю карманный нож. Зажимаю его в кулаке. Целую в последний раз и срываюсь на выход.
Глава 45. Не Иван Царевич
Глава 45
Не Иван Царевич
Анна
Из ворот отеля выхожу на ватных ногах. Сердце всмятку. Колени дрожат. Едва удаётся стоять на каблуках. Сейчас, как никогда, они кажутся мне высокими и неудобными. Хочется их снять и бежать босиком куда подальше.
Прижав к груди свёрток с деньгами, молюсь Богу, чтобы Иван их забрал и отпустил меня с Лисой на все четыре стороны.
Вздрагиваю от визга шин. Передо мной тормозит автомобиль серебристого цвета. В нём только Иван. Лисы нет. Он распахивает переднюю дверцу, и моё сердце тотчас разрывается на мелкие куски. Без Итана никак не собрать.
Божжжеее, как всё это пережить?
— Садись в машину! Живо! — кричит Иван, покрываясь на лице красными пятнами. Злой и нервный. Ни капли контроля. Весь на иголках как и я. — Аня, блять, чего медлишь?! Запрыгивай! Живо!!!
Очнувшись от шока, запрыгиваю в машину. Не успеваю толком захлопнуть дверь, как безумец срывается с места, оставляя позади облако чёрного дыма.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пристегнись! — зло рявкает. — Трясёшься как заяц. Деньги где?
— Вот, — засунув под попу нож, разворачиваю бумагу. В ней сотни купюр разного номинала.
Иван бросает беглый взгляд. Оценивает деньги, довольно скалится.
— Сколько там?
— Полмиллиона, — глухо отвечаю, испытывая боль в горле и в груди. Дышать тяжко. Воздух раскалён до предела. Искусанная ледяными мурашками кожа чешется. Всё моё тело напоминает оголенный нерв.
— Ух ты! Ни хуя себе выкуп! Может ещё попросить? — ржёт мерзавец, оценивая меня похотливым взглядом. Глаза, как у безумца горят. Шлёпнув тяжёлой ладонью по моему бедру, набирает разгон. — Что скажешь, малая? За тебя впрягутся или нет?
— Хватит, Вань! — внутри что-то лопается и разливается по груди раскалённым оловом. Сглатываю. Неприятно морщусь, ощущая болезненные сжатия сердечной мышцы и сухость во рту. — Где Алиса?
— Щас позвоню. Не ссы. Отпустим твою подругу, а ты останешься со мной. Закончим начатое, принцесска. Зря я, что ли, по шее получил? Оттрахаю тебя по высшему разряду. Сосешь хорошо?
— Что? — непроизвольно выдаю. От одной мысли об этом начинает тошнить. Подавив рвотный рефлекс, невпопад лепечу:
— Я не умею…
— Никогда член во рту не держала? — удивляется Иван. — Да ну нахер! Серьёзно что ли? Может, ты ещё девственница?
Зажмуриваюсь, потому что глаза начинают пощипывать слёзы.
Соберись, Ань. Нельзя сейчас раскисать. Нужно что-то придумать. Ну что? Как я теперь от него сбегу? Из машины не выпрыгнуть. Если только попытаться на светофоре, когда остановится.
А если не остановится? Что потом?
— Крот, бабло у меня, — раздаётся голос Ивана. Я даже не заметила, когда он набрал номер соучастника. — Девку отпусти. Пусть валит на свадьбу. Гости с женишком небось заждались. Полляма за бабу отвалил. Прикинь, — снова довольно хохочет, лавируя между машинами.
— Охуеть, — доносится из трубки. — Может, ещё потребовать?
— Нет. Выпускай от греха подальше. Не то ментов накличем. Встретимся на точке через полчаса.
— Я хочу её услышать! — не выдерживаю. Срываюсь. Если Алиса жива, если её отпустят, я тоже смогу попытаться бежать. — Алиса! Пусть даст ей трубку! Алиса!
— Вторая всё ещё с тобой? Избавься от неё! Плотник, нахуя нам проблемы?
— Не твоё дело, Крот. Включи видеосвязь. Пусть посмотрит, как девка уходит. Меньше визга будет.
— Ладно, как знаешь.
Спустя мгновение на экране появляется изображение. Лиса в минивэне. Руки связаны за спиной. Рот заклеен скотчем. Жива! Брыкается и что-то мычит.
Мужик в тёмных очках и в бейсболке наводит на неё пистолет. Приказывая заткнуться, с треском отрывает от лица скотч.
Сволочи! Какие же они сволочи!
— Кретин, — Лиса шипит от боли, затем кроет его матом. На глазах выступают слёзы. От причёски почти ничего не осталось. Плевать! Только бы отпустил. Главное, что жива!
— Не заткнёшься, на месте пристрелю, сука!
И она замолкает. Дышит рвано и поверхностно, точно как я. На нервах. Обе не можем вымолвить ни слова. Она от страха за свою жизнь, я из-за болезненно зажатого горла.
Бандит разрезает на её запястьях кабельную стяжку, грубо выталкивает из минивэна наружу. Платье тяжёлое. Путается под ногами. Но Алиска справляется. Как только выбирается на свободу, бросается бежать. Оскалившись на камеру, мужик садится на водительское кресло. Выруливает в обратную от неё сторону. Экран тухнет. Выдыхаю…
— Как видишь, слово я сдержал. Подружку отпустили, — говорит Иван, приближаясь к светофору. Сердце в груди ёкает. Напрягаюсь.
Господи, я не успею… не успею…
— Теперь поговорим о наркоте, которая у тебя осталась. Ты должна мне её вернуть. Деньги спрячь в бардачок. Не свети ими. И не вздумай дурить, — заблокировав замки, вытаскивает из дверцы пистолет, наводит на меня, давая понять, что попытка к бегству или любое неверное движение повлечёт за собой беду.
