— И вот что еще, — сказал Си-Джи. — Окажи мне милость, позвони Дану не сейчас, а после того, как я свяжусь с тобой из дома. Это будет… — он посмотрел на часы, — скажем, в час дня. — И добавил, полуобернувшись:
— Учти, дядя, что это самое опасное дело в твоей жизни. Учти…
На обратном пути Си-Джи уже не смотрел вниз; не заметил даже, что красавец «Морской единорог», подняв фор-марсель и стаксель, двинулся к выходу из бухты. За маневрами трехмачтовика следил Джордж Миллер. Он смотрел наружу, чтобы не сверлить взглядом спину хозяина, ибо, чутко уловив растерянность принципала, Миллер испугался. До сей поры он не видел господина Гилберта растерянным, и даже заподозрить не мог, что такое возможно.
Ты все это знал, говорил себе тем временем господин Гилберт; ты еще шейха-покупателя вспоминал, Арафатова дружка… И заметь: приятелей этих пока еще не видно, их время еще не настало, голубчик мой Си-Джи… А вот когда оно настанет, тогда ты и попляшешь, голубчик мой Си-Джи… Подумав так, он непроизвольно оглянулся, сквозь дымку ярости, застилающую глаза, увидел напряженную позу верного Джорджа и устыдился своей несдержанности. Повернулся к пилоту — они сидели рядом, — спросил:
— На моей задней лужайке не исхитритесь сесть, господин Филд?
Пилот сморщил нос; лицо у него было растерянное, почти как у Джорджа. Проговорил:
— Так не по правилам, господин Гилберт… Мне, понимаете, неприятности-то ни к чему…
— Я отвечаю. Садимся.
И сели, вполне даже благополучно, и эскапада эта сильно улучшила настроение Си-Джи, его выходка словно бы говорила; ты по-прежнему держишь окружающий мир под контролем, дружище, выше нос!
На лужайку выбежала перепуганная Энн; за ней из дома выбрался Умник и потом уже дети — побежали к отцу с очевидным намерением; попроситься в вертолет.. Разумеется, ничего у них из этого не вышло, и за обедом Кен сидел, надув губы, хотя — к его тайному разочарованию — взрослые на это никак не реагировали. Не до того было взрослым…
Волну тревоги, исходящую от Клема-сгаршего, мгновенно перехватила Энн — и столь же мгновенно приплюсовала к ней посадку коптера в запретном до сих пор месте. Ведь ничем рациональным посадку эту нельзя было объяснить, экономия времени на переезде от разрешенного места до дома была ничтожная: пять минут, не больше. Она была умница, маленькая Энн, и потому справедливо оценила эту посадку как признак потери душевного равновесия у Си-Джи — славного именно своей уравновешенностью. Чем же его так зацепил старина Би, бурбон и зануда?.. Впрочем, Энн немного и обрадовалась такому настроению мужа — она побаивалась самой себя, своего состояния, абсолютно непривычного — она млела, стоило ей взглянуть на Умника, млела неприлично, так, что в низу живота становилось тепло.
А Умник — он делал вид, что не замечает ни странного состояния хозяина, ни смущенных взглядов хозяйки. Со вкусом ел и пил; вина были отменные — калифорнийские, а коньяк, надо заметить, французский, и почти столетней выдержки.
Си-Джи понимал толк в коньяке.
После десерта детей отослали, и хозяин предложил перебраться в малую гостиную, аркой своей выходящую в зимний сад. Коньяк захватили с собой — к удовлетворению Умника; впрочем, если бы хозяин не догадался, Умник сам взял бы рюмку свою и бутылку. И вот так — сидя за столетним коньяком, вдыхая теплый, чуть душный воздух, втекающий в гостиную из зимнего сада — а там цвели азалии, — он и выслушал историю о шести важных джентльменах, уполномочивших дядюшку Би вести переговоры с Клемом,
Надо заметить, Энн практически не представляла себе, какие такие дела у мужа с Умником, и потому догадаться не могла, что эти мужские игры смертельно опасны. Сейчас она ощутила опасность не в содержании Клемова рассказа: подумаешь, мало ли предложений получал глава «Джи Си» за эти годы — притом от людей, не менее важных, чем директора нефтяных компаний… Опасность похрапывала и посвистывала в голосе мужа, поблескивала во взглядах Эйвона — когда он поднимал глаза от рюмки. И совсем уж нехорошо стало Энн, когда он спросил у Клема:
— Ну и как, прихлопнем эту затею к дьяволу, и миллиарды эти пропьем, а? Деньжищи-то какие! Вот тогда муж и повернулся к ней. И сказал:
— Полагаю, тебе надо уехать с детьми. В Европу…
— В какую еще Европу?! — пролепетала Энн.
— Объясни человеку толком, — прогудел Умник.
Клем объяснил — очень коротко, но, как всегда, внятно. И резюмировал в том смысле, что если он не примет этих условий, то пощады от нефтяных господ ждать не придется. Энн, надо отдать ей должное, не восклицала испуганно или удивленно и не пыталась давать советы; даже не побледнела, и Умник подумал, что хорошо, когда жена так верит в здравый смысл и возможности мужа. Одобрительно покосился на нее — на сей раз она не покраснела.
Сошлись на том, что Си-Джи «постарается кое-что придумать», а Энн с детьми и кем-то из охраны уедет-таки в Европу, причем не на семейную виллу у границы Франции с Испанией, а в иное место, каковое будет найдено и ей предложено завтра же. И Энн снова поступила уместно: как ей ни хотелось побыть еще немного рядом с господином Эйвоном, извинилась и оставила мужчин сидеть за их коньяком. Тогда Си-Джи снял с лица американскую свою неизменную улыбку, от чего сразу подурнел, посмотрел в упор на Умника и осведомился:
— Предложения будут?
— А какие у меня могут быть предложения? Разве что хапнуть эти миллиарды да продолжать работать.. Но ты ведь на такое не пойдешь, ты же порядочный.
— А ты разве не порядочный? — зачем-то осведомился Клем. И добавил:
— Не получится, не та публика — на мякине их не проведешь… Еще что?
— Публикации, — проговорил Умник. — Распубликовать всю эту сраную хренотень пошире, понимаешь? На ти-ви. Лучше всего по национальной программе… у тебя же наверняка есть ходы, а?
— Почему ты сам не хочешь? — спросил Си-Джи, подразумевая и другой вопрос: почему ты с самого начала не пошел по такому пути, почему играл в секретность?
И Умник понял невысказанный вопрос — как всегда, как всегда, опережая Клема хотя бы на полшага, и — тоже как всегда — того пробрала злость. Умник объяснил:
— А я не то их недооценил, не то тебя, гения нашего, переоценил: думал, успеем выгнать пробную серию, пока они не расчухали. Вот так. А почему сам не хочу, так связи-то у меня какие? На ти-ви? Никакие. Это первое. Второе…
"Второе» Си-Джи понимал и сам: Эйвону никак нельзя засвечиваться, ибо он есть носитель генеральной информации, и стереть его с лица земли — вместе с его информацией — дело самое простое и эффективное… Его самого, Си-Джи, убивать нет особого резона: компания из-за смерти президента существовать не перестанет, разве что преемники напугаются, так что в худшем случае эти бандиты могут пойти на киднэппинг — поэтому он и решил немедля спрятать Энн и мальчишек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
