— Синкрет, уходи с остальными. Тебе здесь делать нечего. — сказал тот, седоватый. И в голосе его звучала такая ненависть…
Не зная, что сказать и чего ожидать далее, Ньоро начал оглядываться. Толпа обезьян держалась поодаль, и взгляды их были враждебны.
— Пророк назвал его героем. — детским голоском возразил кто-то из этой толпы.
— Синнита ошибся. Герой вот. — полный показал на Фарида. — Пророк вышел, чтобы спасти его от гибели, ибо по пророчеству в смерти пророка откроется сила героя.
Заннат видел, как Гесер выдал пророка, но молчал. Свидетели-то все улетели, да и не стал бы он топить товарища.
— Пророк сказал, что Фарид просто обезьяна. — настаивал худенький оппонент. — Синнита указал на Героя и назвал его имя. Ты слышал, Шеттак: его зовут Заннат.
— Имя Героя — Монк. — возразил седой. — Он Мудрый.
— «С гибелью пророка придёт к Герою мудрость» — не сдавался худенький. — Пророк сказал, что он должен попасть к Рушеру живым.
— Молчи, Себбира! Синкрет не может быть Героем! — разозлился пожилой. Его поддержали почти все. На Занната смотрели с ненавистью. Он — синкрет, а сам даже не знал, что это такое. Может, потому что он такой же синий, как тот здоровяк, который тут всем командовал?
Подошёл, прихрамывая, Гесер.
— Фарид, скажи им, что я не всегда был синим. — с надеждой обратился к нему Ньоро. — Я просто попал в какие-то синие гейзеры, и меня прокрасило.
— Не ври, Заннат! — сурово отвечал Фарид. — Ты пришёл сюда вместе с синкретами — вон с той стороны! Значит, ты заодно с ними.
Толпа вдруг дрогнула и отшатнулась. Заннат с изумлением понял, что Гесер явно подставляет его! И ведь никто из обезьян не видел, что именно Фарид выдал пророка!
— Это он выдал Синниту! — воскликнул Гесер. — Мои приматы, это он виноват!
Толпа молчала. Приматы переминались с ноги на ногу. Наконец, пожилой изрёк:
— Мы не приматы. Мы монки. Ты должен знать это, пришелец, ведь ты назвал себя Монком Мудрым.
Он отвернулся от Фарида, враз утратившего свой апломб, и кратко бросил Заннату:
— Уходи, синкрет.
Толпа отвернулась от обоих. Приматы разбредались кто куда, понурые, печальные.
Сказать Заннату было ровным счётом нечего, да он и не понимал ничего. Всё, что оставалось сделать — только уйти, пока позволяют. Он молча направился прочь от деревни.
— Эй, синкрет, твои ушли туда. — холодно напомнил ему пожилой, указывая на скалы, за которыми скрылись бескрылые — это то место, откуда он вошёл в деревню.
Заннат ничего не ответил и продолжил путь в избранном направлении, так было проще. Он никакой не синкрет и искать селение уродов не собирается. Возможно, в этих землях происходят войны между племенами. Наверно, эти синие — один вид, а чёрные — другой. Фарид примкнул к последним и стал у них своим. А Ньоро, так некстати перекрашенный, оказался для них врагом. Всё просто.
Староста вернулся к Фариду и сказал ему:
— Мы не приматы, мы — монки. Приматами нас называет Рушер и его прихвостни. А также аллерсы, но им простительно. Ты не Герой, Фарид, ты просто обезьяна. Пророк ошибся.
На этот раз Себбира промолчала.
* * *
Он уходил вверх по тропе, извивающейся среди пышных кустов с чудесными белыми цветами. Тёплый ласковый свет, лёгкий ветер, ошеломляющее изобилие запахов, разноголосое птичье щебетание и порхание фантастических бабочек — всё это едва замечал Заннат, сосредоточенно и мрачно двигаясь наверх, куда вела тропинка. Миновав деревья, росшие по краю обрыва, он вышел на относительно открытое пространство и тут остановился в удивлении.
На крупном красно-сером камне сидел человек, весь в чёрном — это был Моррис. В глазах Красавчика не проявилось никакого удивления при виде экзотической раскраски его бывшего сокурсника.
— Вот как? — сдержанно проговорил он, явно недовольный встречей. — А где же наш герой?
— Полагаю, ему сейчас придётся несладко. — мрачно ответил Заннат. Что ни час, то новая новость! Похоже, они все тут нашли своё место и прекрасно прижились. Отчего же Заннат бродит, как неприкаянный?
— Ай, брось! Приматы не убивают. — засмеялся Моррис. — У них такая философия — непротивление.
На горочку поспешно вскарабкался Фарид.
— Моррис! — он бросился к Красавчику. — Они меня прогнали1 Они сказали, что я не герой!
— Конечно. А разве ты герой? — спокойно ответил тот и улыбнулся тонкой издевательской улыбкой. — Не расстраивайся. Ты выполнил работу на «отлично». Тебе полагается награда.
— Но ведь они отпустят Синниту? — чуть не плача, спросил Фарид.
— А это тебя уже не касается. Уверяю, во дворце Владыки ты забудешь обо всём.
Красавчик поднялся и, не обращая больше внимания на Занната, направился куда-то за скалы. Ньоро молча смотрел на Гесера, чьё обезьянье лицо жалко кривилось — Фарид явно страдал.
Из-за скал поднялся, сверкая и вызывая тучи разноцветных брызг, невероятный корабль — масса молний, сжатых в нечто, формой похожее на истребитель «Призрак», с протуберанцами вместо крыльев. Низкий переливчатый гул сопутствовал его подъёму. На борту стоял Красавчик с довольной миной.
— Садись, герой. — небрежно позвал он Гесера и помог ему взобраться.
С протяжным криком корабль взмыл к серебристым облакам, и Заннат остался в одиночестве. За истекшие сутки на него обрушилось так много событий, что он был не в состоянии переварить всё происшедшее. Ньоро направился по тропинке и вскоре достиг странного безлиственного леса, состоящего сплошь из красных голых стволов, изогнутых самым причудливым образом. Ему хотелось покоя и уединения.
Он миновал чудной лес и обнаружил круглую песчаную ложбинку. Песок был очень странным, как и всё, что встречалось за эти сутки — разноцветные полосы были искусно проложены по всему кругу, образуя узор. А по центру располагался крохотный уютный островок, заросший чем-то похожим на вереск, отчего среди всех этих экзотических чудес он один напоминал о прошлом, о планете Земля, где не было таких проблем, как тут. Заннату страшно захотелось посидеть на нормальной травке, вдыхая скромный вересковый запах, а не эти роскошные ароматы. Он ступил на песок, и попал на белую полосу.
Песок вздохнул и спросил:
— Вернулся? Тебе стало хуже. Ты был испуган, а теперь печален. Иди, пришелец, по белой полосе и говори со мной.
Безумная планета, подумал Заннат и пошёл по белому песку, следуя изгибам полосы, переступая через пересечения других цветов и думая о том, что его так печалило.
Синий-синий человек шёл в танце по разноцветному узору Говорящего Песка материка Урсамма волшебной планеты Рушара у солнца Калвин — мира, рождённого во сне Рушера маранатасом Пространственника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
