хочу сделать тебя счастливой… — произношу хрипловато, легко сжимая ее плечи. — Тебя и Сонечку.
— Она Софико! — истерично вскрикивает Тами.
— Прости.
— А, знаешь… Я, наверное, соглашусь.
— Ты не пожалеешь, милая… Я тебя не обижу. Тами…
— Я хочу уехать. После развода… — шумно вздыхает Тамила. — Подальше от этого города, страны… всего! — обреченность, подавленность, тоска в ее голосе сплетаются в прочный кнут. И он бьет меня что есть силы… Пробуждает невыразимую вину, от которой хочется повеситься. Кто же я такой, если обрекаю Тами на это? — Мне нужны деньги. Я буду выполнять работу девочки по вызову, а ты… будешь платить мне. Каждый раз, когда… я буду приходить. Я буду твоей безвольной куклой.
— Интересно.
— Ничего не требуй от меня, просто бери…
— Тами, ну зачем ты так? Приезжай ко мне вечером, и мы обсудим…
— Да или нет? — рычит она. — Ты согласен на мои условия? Согласен… платить?
— Господи, да… Все что угодно.
— Тогда скажи своему юристу, чтобы внес изменения в договор. Я обойдусь тебе в кругленькую сумму, Вацлав Черниговский! Я разорю тебя! Ты останешься без штанов! — у Тамилы почти истерика. — Жду в сообщении твой гребаный адрес. Приеду в восемь. И… я предпочитаю наличные!
Она всхлипывает и устремляется вниз по лестнице…
Глава 20
Вацлав
Я был готов притормозить… Видел ее глаза — черные и потухшие от свалившегося горя и тягостного бремени обязательств, которые я на нее повесил. Я и моя чертова похоть — животная, почти первобытная жажда обладать ею. И в очередной раз я проиграл… Не смог устоять перед искушением получить Тами себе даже такой ценой — ее ненависти, презрения и боли.
Стрелки часов неумолимо подбираются к условленному для «свидания» времени. Тишину гостиной нарушают мои шаги, приглушенный звук льющейся из динамиков музыки, монотонный стук осеннего дождя по стеклу. Меня штормит от нетерпения… А от предвкушения ломает, как наркомана. Как же я хочу ее… Иволгу — скромную, нежную, ранимую и — в чем я почти не сомневаюсь — страстную… Хожу по темной комнате, как запертый в клетке зверь, не в силах сосредоточиться на чем-то другом. Бросаю взгляд на часы и снова иду в душ… Тру себя мочалкой со всей дури, желая избавиться от едкого чувства собственной мерзости, но вода вряд ли способна меня очистить…
Тами звонит в домофон, когда часы бьют восемь раз. Настоящая училка — строгая и пунктуальная. Пока она едет в лифте, я откупориваю вино. Наверное, глупость — думать, что Тами станет кокетничать и пить, но мне просто жизненно необходимо на что-то переключить внимание.
— Привет. — Тами заходит без стука. Приносит с собой запахи дождя и сладкого манго — они мгновенно затапливают пространство моей полутемной гостиной.
А еще тревогу… Она исходит от нее волнами — упругими, пульсирующими, сбивающими меня с ног…
— Тами… — делаю шаг ей навстречу, ступая босыми ступнями по вмиг окоченевшему полу. Все вокруг как будто замерзает от ее взгляда — пустого и холодного.
— Возьми, Вацлав, — Тами достает из заднего кармана джинсов пачку презервативов и протягивает мне. — Давай покончим с этим скорее. Если ты не против, я не буду снимать верх?
Она смущенно опускает взгляд на бесформенную толстовку, скрывающую ее хрупкое тело.
— Выпьешь что-нибудь? — забираю пачку из ее дрожащих рук. Презервативы с гелем — смазкой. Интересно. Прячу ее в карман спортивных домашних брюк и подхожу ближе… Так близко, что чувствую струящийся от нее жар и улавливаю теплое дыхание. — Ты такая красивая, Тами. — С губ срывается банальная пошлость.
— Ты приготовил деньги, Вацлав? — ее слова бьют наотмашь.
— Сколько ты хочешь, Тами? — глухо отвечаю я. Подхожу к сейфу в стене, спрятанному за картиной. Снимаю ее и набираю код. Достаю пачки денег в банковской упаковке и швыряю их на стол. — Сколько тебе нужно, чтобы жить, как ты хочешь — свободно и счастливо?
Тами раскрывает губы, но слова так и остаются невысказанными. Она взмахивает ладонью и сразу же сникает. Застывает на месте и зябко потирает плечи.
— Молчишь, Тами? Держи. — Сую ей проклятые пачки, ради которых она пришла ко мне. Пришла продать свое тело.
— Я привыкла получать деньги… за выполненную работу, — хрипло произносит Тамила. — Где спальня? Или мы будем… здесь? — она бросает уничтожающий взгляд на просторный светлый диван вдоль стены.
Я молча киваю. Достаю из шкафа чистую простынь и застилаю постель. Тами стоит посередине комнаты — растерянная, взлохмаченная после душа, домашняя без макияжа… Самая сексуальная на свете в толстовке и джинсах.
— Иди ко мне, Тами, — привлекаю ее к груди и скольжу губами по горячему виску.
— Просто сделай это, Вацлав… Прошу тебя. Не надо… вот так. Мы же договаривались, помнишь? — отстраняется Тами. Ее голос надломлено шелестит.
Не дождавшись ответа, Тами снимает штаны вместе с кружевными трусиками и подходит к дивану.
— Сделай это и… все.
Я сглатываю, прикипев взглядом к аппетитным формам моей женщины. Земля уходит из-под ног, когда я подхожу ближе к желанной добыче. Дыхание сбивается, а сердце больно бьет в грудину. Моя… Все внутри ревет от желания ворваться в нее, пометить собой, брать, рвать, иметь… У меня рябит в глазах от похоти. Она, как яд, растворяет во мне налет цивилизованности. Изгоняет здравый смысл, позволяя торжествовать инстинктам.
— Не так…
Тамила поворачивается спиной и становится на коленки — не хочет видеть меня, слышать, чувствовать дыхание… Хватается за тонкую ниточку ускользающих из рук свободы и контроля.
Она прогибается в пояснице, открывая мне себя. Боже… От ее беззащитного вида член болезненно дергается. Диван слегка прогибается, когда я пристраиваюсь сзади. Ее кожа — сухая и горячая, обжигает, как лава, а мелкие искорки дрожи жалят похлеще хлыста. Она вздрагивает, сжимается, натягивается, как струна… Закрывается в невидимый кокон, не в силах справиться с волнами пожирающего ее омерзения. Я вызываю в ней это — гадливость, неприятие, ненависть… А, что ты, Вацлав, хотел? Ласки и внимания, купленных за деньги? В глазах темнеет от возбуждения,
