— А-а, Ванька?! — не то удивился, не то обрадовался Михаил. — Как поживаешь? Здоровье-то как, на поправку?
— Более или менее, — уклончиво ответил Иван. — Миш, как там твоя команда? Работаете по-прежнему?
— Как сказать?.. — помялся Михаил. — Кто-то себе нового босса нашел, кто-то стал свободным художником. Держу связь кое с кем…
— Как работается на нового босса?
— Босс он завсегда босс, — коротко вздохнул Михаил. — Босс нынче прижимистый пошел. Ты-то теперь при ком?
— Я всегда сам при себе, — буркнул Иван. — Бузуков, я тут тебе работенку сыскал.
— Спасибо, не надо. Хлопцев у меня не так много осталось. Я их загрузил под завязку.
— Да нет, Миша, это лично для меня. Небольшая помощь нужна.
— А… Ну… Конечно, Иван, о чем разговор?.. А конкретно?
— Конкретно есть некая персона, которая совершенно необоснованно хочет абсолютно невозможного. Вот бы вразумить…
— Вразумить до какой степени? — осторожно уточнил Бузуков.
— Думаю, что если твои парни по душам поговорят с той персоной, вопрос будет исчерпан.
Иван чувствовал, как Михаил мнется, не зная, как бы отказать бывшему партнеру, не обидев.
— Принято, — бодро сказал Михаил. — Гони информацию. Фамилии, координаты, время…
— Я пока не знаю фамилии. Дело в следующем: моя сестра…
— Ваня, ты меня извини… — неуверенно протянул Михаил. — Я же ребятам спуску не даю, хлопцы с утра до ночи пашут. Ты представляешь себе, что это значит. Не могу я их еще и на сбор левой информации посылать. К тому же подобные изыскания не для моих качков, они ведь ребята простые: два слова кое-как свяжут, третье уже невпопад… Давай так: ты мне даешь полные сведения, а я без лишних вопросов вразумляю точно обозначенную персону в указанном тобой месте.
— Что ж… — вздохнул Иван. — Тогда я перезвоню.
— В любое время, Ваня… — так же бодренько заверил Михаил. — Ты уж извини меня, старик. Не обижайся. Руки приложить — это я тебе всегда обеспечу. А уж все остальное — это дело не мое… Ну что, лады?
— Лады, Миша. Все в порядке.
— Тогда бывай здоров…
Иван бросил трубку на аппарат и со злостью вцепился зубами в собственный кулак. Вот так. Друг-товарищ… Впрочем, никакой не друг, и другом никогда не был. С Михаилом и его хлопцами отношения у Ивана были абсолютно деловые. Теперь, когда нет общей клиентуры, нет и бесплатных услуг.
Мазин, выйдя из больницы, остался не только без привычных стабильных заказов, но и без старых связей. Информация — продукт скоропортящийся, спрос растет. Клиенты Ивана не утерпели и нашли для своих заказов новых исполнителей. При согласии клиента достойно оплачивать услуги можно найти неплохих мастеров информационного сыска. Прежние клиенты Ивана были люди в основном денежные. Долго ждать они не привыкли, ну и сбежали на сторону.
И жизнь Ивана резко изменилась. Это уже само по себе доставляло ему огромные неудобства.
По натуре Иван Мазин был консерватором. Любой выход из привычного ритма, внезапное нарушение установленного распорядка или крушение давно запланированного дела причиняли ему нешуточные страдания. Он плохо привыкал к новшествам, а привыкнув к ним, ни за что не хотел терять.
За годы своего странного бизнеса Иван среди прочих привычек заимел вредную привычку к холяве, к тому, что среди тех, кому ты нужен, всегда найдется тот, кто готов был в свою очередь посодействовать ему.
Человек, выпавший из своего круга, переставал представлять интерес в первую очередь для бывших партнеров. И теперь никто не станет шевелиться из одного к нему уважения или по старой дружбе. Теперь вопрос будет стоять иначе: есть деньги — есть содействие.
Деньги у Ивана прежде водились. Он с самого начала не стеснялся стрясать достойную оплату со своей клиентуры. Но все свои сбережения Иван вложил в первое собственное жилье.
У него долго не было дома. У него не было дома даже тогда, когда Иван каждый день приходил в отдельную комнату и засыпал в собственной постели. В отцовской квартире он чувствовал себя не лучше, чем в чистом поле в ненастную ночь. Едва отец потерял право распоряжаться жизнью Ивана, тот немедленно исчез из-под родительской крыши, не желая больше там оставаться. С тех самых пор он никому не отчитывался в том, где живет, с кем и на что.
Ивану пришлось расплачиваться за свою свободу. В то время, как его приятели и сокурсники наслаждались жизнью, беззастенчиво пользовались родительской финансовой поддержкой или перебивались в общаге с хлеба на пиво, ни о чем не горюя, Мазин вкалывал. Нельзя сказать, чтобы работа на себя была ему в тягость. Скорее наоборот: на свою вожделенную свободу он готов был трудиться, как каторжный.
Однако, ему надо было где-то жить. Парня с питерской пропиской ни за что не хотели селить в общежитии, а Иван не привык ничего выпрашивать. Пришлось пользоваться случайными углами, выбирая места подешевле. Его тошнило от грязи и бестолковой суеты коммуналок. Его раздражали любопытствующие взгляды соседей, ему надоело засыпать в наушниках, чтобы не слышать пьяный гогот их гостей. Наконец, ему просто осточертело постоянно трястись за сохранность своей техники, которая год от года становилась все серьезнее и дороже.
Его приобретением стала плохонькая, запущенная прежними хозяевами двухкомнатная квартирка в поселке Фанерном. Теперь в его доме все было так, так он давным-давно задумал, но в процессе обустройства Иван значительно подчистил свои счета.
А то, что еще оставалось он подъел за последние месяцы, в течение которых работать не мог и доходов практически не имел.
И если у Ивана пока еще не пустовал холодильник, то выдать сестренке тысячу долларов он никак не мог. Даже если бы захотел. Впрочем, если бы денег у Ивана было достаточно, он вряд ли пошел бы на поводу у вымогателя. Пусть бы попробовал какой-нибудь жлоб полгода назад потребовать с его сестры хоть рубль!.. Не сам Иван, так ребята из местного охранного бюро, подчиненные Михаила Бузукова, по стенке размазали бы такого идиота.
Теперь же все иначе.
Нет денег, нет связей, нет сил. Проклятье!.. Иван понял, что в одиночку ему все-таки не справиться.
С утра особенно назойливо гудела голова, словно с тяжелого похмелья. После разговора с Бузуковым стало еще хуже. Иван понял, что не может сосредоточиться. Мысли метались в голове, словно запертые в темном чулане, перемешивались, теряя всякий смысл, становились бессвязными.
Идея забрезжила неожиданно.
В свое время Иван наплевал в один очень ценный колодец. Этого делать не стоило по нескольким причинам. Причина меркантильная состояла в том, что близкие контакты с человеком, служащим в официальных структурах, не могут быть лишними. Была еще и личная причина, еще более весомая: нельзя было сгоряча рвать отношения с другом, который всегда бывал на его стороне.
