— И им это удалось.
Ее глаза стали печальными, и он почувствовал себя негодяем. Скрестив на груди руки, она смотрела на фотографию с такой тоской, что Алекс сжал кулаки. Вот оно опять. Желание обнять ее и держать, пока не пройдет боль.
Чтобы прервать молчание, она сказала:
— У тебя прекрасный дом.
— Спасибо.
Старый дом в викторианском стиле по современным меркам был слишком большим — четыре этажа общей площадью в четыре тысячи квадратных футов. Он стоял в парке и стоил целое состояние. Дом был куплен родителями Алекса в шестидесятых годах еще до того, как он родился, и Алекс сохранил в памяти воспоминания о многих счастливых днях детства. Он хотел, чтобы и его собственные дети выросли в этом доме.
— Я выкупил этот дом у своих родителей после того, как Пит окончил колледж. Им не нужен был такой большой дом, да и содержать его им уже было не под силу. Но для создания семьи лучшего места не найти.
— Надеюсь, что ты скоро ее создашь.
— Я тоже надеюсь.
— Я хотела спросить… Пит попробовал пароль?
— Да, — кивнул Алекс. — Но ничего не получилось.
— Жаль. Я подумала, что он подойдет.
— У нас есть другие варианты.
— Это хорошо.
— Почему ты пришла, Виктория? — Он решил переменить тему, чтобы выяснить истинную причину ее прихода.
— Чтобы узнать про пароль и рассказать о Миа.
По мнению Алекса, ответ прозвучал не очень убедительно.
— Ты могла позвонить. Почему ты здесь?
— Не знаю… Мне надо было побыть… э… с другом. — Она подняла на него свои голубые глаза. — Ты, наверно, не знаешь, что значит быть одному.
Он притянул ее к себе, обнял и, прижавшись губами к ее волосам, прошептал:
— Ты больше не одна, Виктория. У тебя есть я.
— Я знаю.
Но в ее голосе не было радости.
Зачем он так с ней поступил? Как можно за три минуты дать ей почувствовать себя в безопасности и… желанной?
Она смотрела не отрываясь на огонь в камине. Гостиная Алекса превратилась в теплый кокон, который окутал ее своим теплом, и она уже не помнила ни единой причины, почему ей не следует здесь находиться. После того как он разжег камин, он заказал пиццу. Она обмотала палец тягучим сыром и сунула его в рот.
Он вернулся в комнату и сел на пол рядом с ней.
— Ничего себе! Я отлучился всего на минуту, а ты съела половину пиццы!
Кусок пиццы застыл на полпути. Джерри часто повторял, что ему нравится ее соблазнительная фигура, но Алекс, похоже, предпочитает худых женщин.
— Я знаю, что мне надо есть меньше, но я проголодалась.
— По-моему, в твоей фигуре нет ничего лишнего, от чего надо было бы избавиться.
— Я толстая. — Но от его полного желания взгляда у нее перехватило дыхание.
— Ты мягкая. — Он придвинулся ближе.
— Бесформенная.
— Пышная.
— Ни на что не гожусь.
— Идеальная.
Его лицо было так близко, что она ощущала на щеке его теплое дыхание.
— Так и быть, я тебе поверю, — прошептала она, ожидая, что сейчас он ее поцелует. — Так что передай мне еще кусок пиццы.
— Нет. Мне, возможно, придется тебе доказать.
— Неужели?
— Я не хочу, чтобы у тебя остались сомнения. Ты должна мне верить.
— Доверие имеет для тебя большое значение, да?
— Огромное.
— Я в тебе не сомневаюсь.
— Вот и хорошо.
Он прижался губами к ее рту, а язык заскользил по ее зубам, как только она разомкнула губы. Она ощутила вкус пепперони, сыра, помидоров, чеснока. Это был вкус, к которому она привыкла. Она погрузилась в этот поцелуй, в Алекса и позволила ему продолжать. Его ладонь сжала ее грудь.
Она задохнулась от наслаждения: его пальцы творили чудеса с ее грудью. Она почувствовала, как вожделение захлестывает ее. Ей надо было бы думать о своем проклятии и противиться искушению, но у нее не было сил протестовать против его ласк.
Да она и не хотела протестовать, черт возьми!
Логика подсказывала ей: «Останови его!» Но ее женская сущность требовала: «Не смей!»
И она, прислушавшись к женскому началу, притянула его к себе, позволяя его языку и рукам и дальше творить чудеса. Они целовались и обнимались. Разве нельзя это делать и оставаться просто друзьями?
— Я хочу тебя, — прошептал он.
— Я тоже, — не задумываясь ответила она. — Я знаю, что мы не должны, но я ничего не могу с собой поделать. Ты сводишь меня с ума.
— Слава Господу!
Несмотря на свой большой рост и солидную комплекцию, Алекс двигался очень быстро. Он отпихнул в сторону коробку с пиццей, и не успела она оглянуться, как он раздел их обоих.
— Ты понимаешь, что от этого ничего не изменится? Мы просто друзья.
— Ага. Друзья.
Он надел презерватив и навалился на нее всем телом, прижав к ковру. Она извивалась, принимая удобное положение.
Он медленно вошел в нее, а потом, приподнявшись, начал раскачиваться.
Свет в гостиной был ярким, и она видела все чувства, отражавшиеся на его лице, каждое движение, доставлявшее ему наслаждение. Она видела, как напряглись его мышцы, когда он начал терять над собой контроль.
Она уверяла себя, что это просто секс, ничего больше. Они друзья, значит, это дружеский секс.
Алекс перевернул ее и посадил на себя верхом. Он обхватил ладонями ее груди, а она, еще контролируя себя, начала двигаться. Но постепенно, все больше распаляясь, она почувствовала, что и его желание растет: ей казалось, что его плоть заполнила ее целиком. Она поняла, что он передал власть ей, а сам подчинился.
Очень дружеский жест.
Он обхватил ее бедра и, притянув к себе, входил в нее все глубже, и она поняла, что он собой уже не владеет. Его взгляд затуманился, шея и грудь были напряжены, пальцы впились в ее тело.
«Я не верю, что я делаю с ним такое», — подумала она.
Она чувствовала себя сильной, непобедимой.
И совсем не по-дружески.
В этот момент Алекс прижал ее к себе, а сам резко приподнялся, и они оба одновременно достигли вершины экстаза.
Упав ему на грудь и тяжело дыша, она слушала, как бьется его сердце, как из груди вырывается его хриплое дыхание, прижималась к его влажному от напряжения телу и не понимала, как ей удастся когда-нибудь из всего этого выпутаться.
— А теперь признавайся, — потребовал Алекс, устраиваясь на диване рядом с Викторией и закутав их обоих широким теплым шарфом. Коробка с пиццей, забытая, валялась на полу, отпотевшие банки с содовой оставили на кофейном столике мокрые круги, лампы были погашены. Единственным светом был огонь в камине. — Так что привело тебя ко мне?
Виктория прижалась к нему еще теснее, чтобы слышать, как бьется его сердце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
