И все же надо признать, что Екатерина Алексеевна, учась на ходу править советской культурой, старалась прислушиваться к советам профессионалов, входящих в состав коллегии министерства и приглашаемых со стороны на заседания и совещания в стенах министерства. При этом она могла отстоять и разрешить к показу тот или иной спектакль, вызывающий сомнения у цензуры и партийных инстанций, поддержать награждение творческого работника вопреки мнению партийного руководства его организации. Однажды в своем кабинете Екатерина Алексеевна со слезами на глазах по-человечески мне призналась:
— Понимаете, Михалков, сил больше нет! Ничего не могу в верхах пробить. Раньше могла, а теперь не могу! Не слушают! Не хотят понимать!
К сожалению, и сама она далеко не все понимала и, не понимая, выносила подчас нелепые решения.
Шел, к примеру, в Ленинградском театре комедии острый, очень смешной сатирический спектакль драматурга Д. Аль «Опаснее врага». Ленинградские партийные власти были недовольны театром, хотели спектакль запретить. Послушная печать уже внесла свою лепту в осуждение спектакля. Разгорелись страсти. Для разрешения конфликта потребовалось вмешательство министра. Приехала Екатерина Алексеевна в сопровождении двух штатских товарищей, посмотрела спектакль и в Доме искусств собрала театральный актив.
— Главная ошибка театра, — заявила она собравшимся, — состоит в том, что роли отрицательных персонажей в этом спектакле были поручены лучшим актерам. Этого не надо было делать. Надо заменить актеров!
Этот эпизод стоит в ряду аналогичных нелепостей вроде запрещения актеру, игравшему в кино роль Ленина, сниматься затем в фильме в роли Николая II.
Ну что ж! Если, по Ленину, государством может управлять кухарка, то искусством могла руководить ткачиха.
Мне не раз приходилось встречаться и с Л. И. Брежневым. Он производил на меня впечатление доброжелательного и контактного человека.
Вспоминаются некоторые эпизоды моего с ним общения.
Одно время Ленинские и Государственные премии обходили произведения литературы и искусства для детей. Им предлагалось соревноваться в общем потоке на равных условиях с произведениями для взрослого читателя и зрителя. Талантливое произведение для детей не могло встать вровень с объемным романом известного автора или симфонией видного композитора. Это было явно несправедливо. Несмотря на мои обращения к лицам, от которых могло зависеть изменение положения по присуждению высоких премий, старания были безуспешными. Предварительно заготовив целый пакет проблем, касающихся детской литературы и искусства, я попросился на прием к Генеральному.
В назначенные день и время я явился в ЦК КПСС и был принят Леонидом Ильичом.
— Что там у тебя? — добродушно обратился ко мне Брежнев. — Рассказывай, с чем пришел!
— Детская литература нуждается в авторитетной поддержке! — говорю я. — Многие издательства отмечены правительственными наградами, многие, кроме издательств, выпускающих книги для детей и юношества. Нуждается во внимании и театр для детей. У нас великолепный профессиональный детский театр, пользующийся популярностью не только в нашей стране, но и за рубежом. Почему почетные звания народных артистов СССР даются главным образом актерам взрослого театра? А ведь в детском театре есть непревзойденные мастера сцены!
Брежнев слушал внимательно, и по выражению его лица я понимал, что пришел не зря.
— Ну, все у тебя? — спросил Брежнев, когда я закончил свою вдохновенную речь. — Давай сюда все твои бумажки! Я их еще потом сам посмотрю, — сказал Генеральный и протянул руку за моими заметками.
Вскоре были утверждены специальные Ленинские и Государственные премии СССР за произведения для детей и юношества. Ведущие издательства детской и молодежной литературы получили правительственные награды. Ведущим актерам детского театра были присвоены награды и почетные звания народных артистов СССР.
Однажды в издательстве «Детская литература» меня настиг звонок из ЦК. У телефона был Брежнев.
— Ну как, будут еще указания? — не без юмора спросил знакомый голос. — Я, кажется, все выполнил? Вопрос о награждении детских писателей решим несколько позже.
Мне оставалось только поблагодарить Генерального за проявленное ко мне внимание.
В день моего шестидесятилетия отдельным указом Президиума Верховного Совета СССР мне присвоили звание Героя Социалистического Труда с вручением Золотой звезды Героя и ордена Ленина. Этому предшествовал звонок по телефону.
— С вами будет говорить Леонид Ильич! — предупредил меня помощник Генерального. — Не занимайте телефон.
Напрасно просидел я возле телефона до позднего вечера. Ожидаемого звонка так и не последовало. Было много посторонних звонков, но звонка Брежнева я так и не дождался.
Не скрою, награждение столь высоким почетным званием лишило меня спокойного сна, и я, поднявшись утром раньше обычного, занимался утренним туалетом, когда меня оторвал от бритья первый телефонный звонок.
— Слушаю! Кто это? — не слишком любезно спросил я, подняв трубку.
— Ты чего с утра лаешься? — ответил мне знакомый голос.
— Кто это? — переспросил я.
— Не узнаешь? Зазнался? — ответил тот же голос. Только тут до меня дошло: звонит Брежнев.
— Простите, не узнал! — извинился я. — Слушаю вас, Леонид Ильич!
— Вчера никак не мог дозвониться! — сказал Брежнев. — Я уж своим чекистам велел тебя разыскать. Ты что, был на даче, что ли?
— Дома сидел, вашего звонка ждал, — ответил я.
— У тебя весь вечер телефон был занят, — повторил Брежнев. — Ну, поздравляю тебя с Героем. Мы тут решали этот вопрос на политбюро, чем тебя наградить. Твои книги для детей есть в каждой школе, в каждом доме, в каждой семье. Тебя знает вся страна. Решение приняли единогласно, так что поздравляю! Вчера тоже о тебе у меня на даче говорили. Был у меня кое-кто, ты их не знаешь. Как-нибудь еще увидимся. Дел у меня, понимаешь, навалом, все — от коров до послов. Ну, бывай здоров, Сережа!
На одном за кремлевских приемов секретарь Союза писателей поэт Николай Тихонов предложил присутствующим выпить за здоровье Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.
Стоящий рядом со мной с бокалом в руках немного уже подвыпивший балкарский поэт Кайсын Кулиев неожиданно громко произнес:
— А я не могу!
— Почему? — спросил Брежнев.
— Михалков пьет лимонад! — пояснил Кулиев.
— За мое здоровье не пьют лимонад! — тоном не терпящим возражений сказал Генеральный.
Оправдываться, а тем более пререкаться не имело смысла. Я был вынужден принять и осушить протянутый мне бокал с коньяком. Вот так, даже за праздничным столом, партийное руководство страны вынуждало нас идти на компромиссы!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
