– Владислава? Вы? – вот, произнес, наконец, хоть что-то и откашлялся.
– Она. И теперь работает не у тебя, а у меня!
Герберт, кажется, все понял за эти несколько секунд, что Аркадий пялился на Владу и молчал. И ох, как же не понравилось Герберту то, что он только что понял про Аркадия и его судорожные поиски слов. Аркадий чуть ли на физическом уровне почувствовал недовольство Герберта.
Владислава смотрела на Аркадия спокойно, даже дружелюбно, а ведь могла бы с обидой и злостью. Он повел себя, как последняя продажная сволочь, выбрав интересы больницы, а не ее.
Так. Стоп, машина!
Почему же он продажная сволочь? Разве можно выбирать между одной конкретной женщиной и целой больницей? Его детищем, его смыслом жизни, его всем, если уж быть честным! Владислава же умная женщина, она же все поняла, поэтому и не обижается на него – Аркадий это видит. Да и с чего бы ей обижаться? Он честно ее уволил, честно все выплатил. Хотя теперь-то Аркадий понимает ее мужа. Вроде бы и бывшего, он слышал от кого-то, что они в разводе, и уже пару лет, а мужик все не успокаивается и не отпускает. Такую женщину нельзя отпускать, а то быстро подберут и себе заберут такие, как Герберт, черт его дери! И когда только успел?
– Теряешь хватку, профессор! Ты не рассмотрел этот бриллиант, а я вот увидел. И теперь не отдам! Она еще и улетит вместе со мной, когда вы закончите меня препарировать! – вывел Аркадия из задумчивости голос Герберта.
Впрочем, с утверждением Герберта, что он теряет хватку, Аркадий бы еще поспорил, пожалуй. Он в свои года еще нравится женщинам, Аркадий это точно знает.
– А я решил сегодня в твоей компании кофе выпить, поддержать перед завтрашней твоей операцией, вот зашел, кофе тебе принес! – Аркадий продемонстрировал кружки с кофе. – Откуда ж мне было знать, что ты тут не один, а в компании умной и красивой женщины! Придется тебе теперь смотреть и слюнки на нас пускать. Владислава, позвольте угостить Вас кофе! Вы какой предпочитаете? Черный и без сахара, – Аркадий чуть поднял правую руку с зажатым в ней термосом-кружкой, – или сладкий и со сливками? – поднятие левой руки с таким же термосом.
Непроизвольно оба мужчины затаили дыхание: какой Владислава выберет кофе? Черный, как любит Герберт, или со сливками, как любит Аркадий.
– Благодарю, но у меня свой! – Владислава показала на свой термос и пояснила с улыбкой:
– Без сахара, но с молоком, которое «не молоко», а выжимка из овса.
Герберт чуть не рассмеялся в голос: как он мог забыть, что Владислава пришла к нему с этим самым кофе в подобной кружке-термосе? Не в бумажном стакане, как любят сейчас все зайти по дороге на работу в кофейню, купить и идти потом, прихлебывая на ходу эту бурду со вкусом бумажного стаканчика. О нет! Она сварила этот кофе дома и налила. Стакан был большим, на две порции, она ведь даже и ему предложила. Он, правда, отказался. Сказав, что не пьет кофе с молоком, тем более, которое «не молоко».
А вот Аркадий, услышав ее отказ, совершенно точно расстроился. Герберт заметил это и мысленно хмыкнул: «Глаз, что ли, положил наш стареющий ловелас на мою помощницу? Раньше надо было свой глаз класть! Или нам, профессорам, роман с санитаркой не по статусу был? А сейчас, значит, уже ничего, можно?» Но вслух Герберт сказал:
– Так что, Аркадий Иванович, давай уже мне мой кофе и присаживайся, раз пришел. Ты грамотнее, профессиональнее меня расскажешь Владе, что мне будет можно после операции, а что нельзя, – Герберт приглашающе махнул на кресло, стоящее в его палате.
– Да нет, покорнейше тебя благодарю, Герберт Альбертович. Насидеться сегодня я еще успею! – усмехнулся Аркадий и добавил:
– Сидеть в присутствии женщины не в моих правилах!
Владислава удивленно вздернула брови: ей же сейчас это не показалось, ведь нет? Это ведь был выпад в сторону сидевшего в ее присутствии Герберта? Услышать такое от врача, тем более, врача, который был, что называется, «в теме вопроса», она точно не ожидала. А потому Владислава, повинуясь внутреннему протесту или желанию расставить все на свои места, прошла к этому злосчастному креслу, сесть в которое она отказалась лишь несколько минут назад и демонстративно, под пристальными взглядами двух мужчин, опустилась в него. Теперь получалось, что они с Гербертом сидят, а Аркадий стоит перед ними, как провинившийся работник перед начальством.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Шах и мат, Аркаша! – расхохотался Герберт и добавил мысленно: «Ах, какая женщина! Мне б такую!» Герберт и сам удивился, когда понял, что в голове у него крутится популярная когда-то песня, в которой были такие слова.
Аркадий рассказывал, обращаясь к Владе, а Герберт сидел и напевал, не вслушиваясь в слова Аркадия. Ничего нового эскулап не говорил, Герберт мог бы и сам все рассказать Владе о предстоящем эндопротезировании, но раз уж пришел профессор, пусть вещает, верно?
– Половую жизнь можно возобновить не раньше, чем через 6 недель. Но это в том случае, если все прошло без осложнений, и была произведена только замена сустава. У Герберта особый случай, так как ему будет заменен не только сустав, но и часть кости. Так что раньше, чем через 8, а то и 9 недель, не советую даже начинать! – Аркадий произнес это и впился взглядом, пытаясь прочесть, отсканировать эмоции на лице Влады.
Герберт с удивлением посмотрел на Аркадия: зачем он эту то вот информацию Владе вывалил? Он что же, решил, что они с Владиславой любовники? И с чего же такой вывод сделал уважаемый профессор? Не то чтобы Герберт был против, но все-таки, с чего, вдруг? И только он собрался задать Аркадию этот вопрос, как услышал от Влады:
– Мы это учтем. Благодарю, что предупредили.
И вот тут Герберт уже не смог удержаться и произнес:
– Аркадий, мы взрослые люди. Мы с Владиславой справимся, правда, дорогая? – он повернул голову к Владе, ожидая ее ответа.
– Правда, дорогой. Всегда можно найти выход! – ответила она и улыбнулась обворожительной улыбкой, глядя ему в глаза. В следующую секунду уже поворот головы к Аркадию и просто-таки арктический холод во взгляде и в улыбке, адресованной уже ему.
Все эти перемены Герберт наблюдал с интересом и, как ему казалось, отстраненно. Во всяком случае, именно так и должно было бы быть. Но! Святые угодники! Каким голосом она это произнесла и каким взглядом посмотрела на него отвечая! Искать этот самый выход, о котором говорила Владислава, Герберту захотелось уже сейчас, в паху неожиданно потяжелело. И, похоже, не только у него, потому что Аркадий коротко кивнул и процедил:
– Что ж, не буду вам мешать! Лишь напомню, что лишние стрессы, как и новые вирусы, Герберту перед операцией противопоказаны.
– Аркадий Иванович, я Вам обещаю, что пока я рядом, то НОВЫХ вирусов, а также стрессов Герберт не получит! – Владислава выделила интонацией слово «новых».
Герберту и этот намек понравился, а вот Аркадию совсем нет. Он стремительно покинул палату Герберта, пожалев, что дверь в его палате не распахивается, а отъезжает в сторону. Очень, знаете ли, хотелось хлопнуть этой самой дверью!
А спустя пару секунд Герберт с Владиславой услышали из коридора злой голос Аркадия:
– Почему в коридоре стоит этот стол? Алевтина! Кто у тебя отвечает на этом этаже за порядок? Что за бардак здесь устроили? Давно не лишались премии?
Владислава посмотрела на медленно закрывшуюся за Аркадием дверь и лишь удивленно подняла брови, а Герберт расхохотался от души и бросил странную фразу:
– Мне кажется, наш уважаемый профессор только что понял, что бриллиант-то он в куче мусора и не увидел. Впрочем, это его проблемы! Владислава, продолжим?
– Да, конечно, Герберт Альбертович.
Но продолжить им не дали – Герберта пригласили на сдачу анализов. Он уехал, а Владислава погрузилась в изучение программы, в которой ей предстояло работать. Но и ей не суждено было сегодня спокойно продолжить изучать расписание нового шефа. В палату вошла Анжела.
Глава 17
– Доброе утро, Анжела Игоревна!
