Ну так вот... получаю я в наследство от опера Храброва часть его агентуры. Хорошо, нужно знакомиться. Открываю первое попавшееся личное дело – и становится мне худо. Агент Кондрашов Евгений Владимирович. Агентурное прозвище – Белов. Есть еще некоторая надежда на совпадение. Есть. Но все последующие записи ее начисто развеивают. Сижу ошеломленный и листаю свое собственное агентурное дело. Я, оказывается, «на связи» с восемьдесят третьего года. От подписи отказался, но реальный кандидат на вербовку... Автобиография... список связей по университету. За пять лет из-под меня раскрыли штук двадцать преступлений. Я, оказывается, за это даже деньги получал. По десять-пятнадцать-двадцать рублей за каждое раскрытие... десятка – это, конечно, деньги небольшие, но по тем временам все-таки литр водки. Разумеется, они и тратились операми на водку, помогая выполнить план рюмочным, закусочным, пельменным.
Последнее «мое» агентурное сообщение было написано всего лишь месяц назад. С «моей» информации раскрыли кражу магнитофона.
Удивительная история?.. А на самом-то деле ничего удивительного в ней нет. Самая обыкновенная история в условиях бюрократической системы, которая требует одного: дай план! И опер дает план. Он заводит всеми правдами и неправдами положенное количество агентов и доверенных лиц. Доверенных писали вообще без счета, потому что проверять это никто не будет... да и невозможно это проверить. Да и желания нет. За то время, что прошло с момента моей «вербовки», у меня сменилось четверо курирующих офицеров. Четверо! И ни один из них не пожелал вызвать к себе «агента Белова» познакомиться. Если бы я не заглянул в «свое личное дело», то, вполне вероятно, мог бы, еще долго «поставлять информацию». И получать пьяные десятки...
Кому эта бутафория нужна? Господи, да никому. Она вредна и порочна изначально. Хотя бы потому, что отнимает у опера время, которого не хватает острейшим образом. Времени оперу не хватает так же, как воздуха астматику. Но он тратит его на написание липовых бумаг, бумажек и бумажонок. На каждой из них стоит гриф «Совершенно секретно». Скрипят шариковые ручки, стучат машинки, бормочут принтеры. Работа кипит!
На определенном уровне невообразимый бумажный вал заслоняет уже и саму цель – борьбу с преступностью. Но, кажется, это понимают только те, кто внизу – на земле. А милицейские генералы всего этого не видят. С вершины бумажного вала все, что происходит там, внизу, представляется копошением человечков в погонах или без них, с головой или без нее.
Среди этих человечков гордо шагает агент Белов.
Мата Хари
(полуоптимистическое послесловие)
Если послушать мои рассказы об особенностях национальной агентуры, может сложиться впечатление, что настоящих-то агентов вовсе и не существует. Да и вообще – милицейская работа – сплошной фарс, замешанный на крутой пьянке и приправленный бестолковщиной.
Это, однако же, не так... Меньше всего мне хотелось бы очернить своих товарищей. Когда опер болеет за дело, когда он человек неравнодушный, он изыскивает возможности работать даже в условиях Зазеркалья. В подтверждение я расскажу историю из собственной практики.
...Итак, была у меня агентесса. Звали ее... пусть будет Марина. Наркоманка, лет под тридцать. Когда-то была красивой женщиной. Но – наркотики! Этим все сказано. Познакомился я с ней, когда взяли ее мужа. Он был кидала, грабитель, имел уже два срока. И тоже сидел на игле... Но внутренний стержень имел, друзей своих сдавать не стал. Держался достойно, а это всегда вызывает уважение. Среди уголовной мрази таких немного.
В общем, взял его с поличным. И для нас, и для него совершенно очевидно, что будет сидеть. Впереди у него ломка, тяжелейшая депрессия, которая значительно страшней ломки. Он все это прекрасно понимает, но держится. Только тогда встрепенулся, когда собрались ехать к нему домой с обыском. Он говорит:
– Ребята, давайте по-человечески. Я все эпизоды беру на себя. Все признаю. А вы отложите обыск на денек... У меня жена, ребенок. Жена тоже на игле. Вы – говорю прямо – найдете наркоту и ее под кайфом. А значит, посадите. Так?
– Так, – говорю. – А что ты предлагаешь?
– Я прямо сейчас пишу явку с повинной, перечисляю все свои подвиги. А в обмен вы разрешаете мне позвонить жене – предупредить про обыск.
– Э-э, нет, Володя. На это мы пойти не можем... Но чисто по-человечески согласны при обыске наркоты «не заметить».
На том и порешили. Строгий читатель скажет: ба! Да это же нарушение закона... На что я отвечу: да, конечно, строгий читатель, это грубейшее нарушение закона, на которое я пошел с чистой совестью... Коля Романцов из двадцать седьмого отделения съездил на обыск. Наркоты «не нашел». Володю закрыли, Марина осталась на свободе и с ребенком на руках. Как я знаю, муж ей из «Крестов» записочку передал: если что, мол, то обратись к Жене Кондрашову. Он порядочный мент, слово держит.
Такова предыстория моего знакомства с Мариной. Бесспорно, она была уже обречена, у наркоманов всего несколько путей: смерть от передозировки или от общей изношенности организма... Суицид в состоянии депрессии. Или – в лучшем случае – тюрьма. Кто не помер, тот сел. Кто не сел, тот помер. Я позвонил ей и предложил встретиться, потолковать.
Пришла. Созналась, что на игле сидит уже крепко. Трижды пыталась скинуться, но ничего не выходит. Обычная история... исключений практически нет.
– Ну, ты свои перспективы знаешь? – спрашиваю.
– Знаю, – отвечает. – Чего же не знать?
Не думай только, что это был легкий разговор. Вот, мол, циничный опер, откровенно используя чужую беду, проводит вербовку... С обывательски-правильной точки зрения все, наверно, выглядит именно так. Но на самом-то деле я предложил ей свою помощь. И она ее охотно приняла.
– Чего же не знать? – отвечает. – Или сдохну, или посадят.
– Давай говорить прямо: будешь мне помогать – от ментуры я тебя отмажу. От морга – нет, я не Господь Бог. Но от ментуры могу. В моих силах.
И она сразу согласилась, стала давать конкретную информацию. Раз в месяц – дело, а то и два. Вот это иллюстрация на тему: агентурная работа. Мой начальник на нее нарадоваться не мог. Называл Мата Хари, предлагал сделать из нее платницу. Но это, разумеется, фантазии: она не хотела, да и я был против – какая, к черту, платница на героине?
Собственно, именно наркотик был главным стимулом в ее работе. Сколько раз я вытаскивал ее из всяческих передряг... Не сосчитать. Сколько раз мне звонили ребята из отдела по борьбе с наркотиками: так и так, Женя, задержали некую И-ву, подъезжай, мы в таком-то отделении... Еду, договариваюсь, забираю. Если необходимо, обращаюсь к начальнику:
– Владимир Николаевич, снова мою Мату Хари задержали.
А Николаич был настоящий мент. Мент по жизни. За стоящего агента он мог дойти до начальника ГУВД. И доходил. И добивался своего.
Несколько раз ее задерживали на дому. Соседи жаловались, и мудреного тут ничего нет: свою квартиру Марина давно уже превратила в настоящий притон. Там варили раствор, а это постоянный запах ацетона... Там крутились и наркоманы, и воры. Конечно, она уже была на крючке, и ребята из наркоотдела ее адрес знали отлично.
Так вот, мы нашу Мату Хари отмазывали, даже изъятую наркоту ей возвращали. Она без нее жить уже не могла... Мы, случалось, изымая где-нибудь наркоту, отсыпали себе некий тактический запас. Как раз для таких случаев. Начальство ругалось: вы что это, раздолбаи, прямо в кабинетах наркотики храните?.. А что ж мне – дома их хранить?
Да, господин строгий читатель, мы возвращали наркотики агентам-наркоманам. Нарушали закон – и получали информацию.
Однажды звоню я своей агентессе, а трубочку снимает некто мне неизвестный.
– Але, – говорю, – хозяйка дома?
– Это кто?
– Конь в пальто. Дома хозяйка?
После такого «представления» зовут хозяюшку к телефону без дополнительных вопросов.
Подходит моя Мата Хари.
– Узнала?
– Узнала.
– Тогда переходим к ответам на вопросы. Кто у тебя – воры?
– Да, – отвечает, – скорее всего, приду.
– Ленинградцы?
– Да нет, откуда?
– Квартирные?
– Да, постараюсь... Ты позвони часа через три, может, достану чего.
Вот так конспиративно общались. Звоню через три часа, и она уже открытым текстом сообщает: двое из Пензы, ломят хаты. Вчера принесли такую-то видео– и аудиотехнику, шубу, кольца золотые... Ясно, перепиши-ка номера. Потом я звоню ребятам в отдел квартирных краж, называю номера, даю описание шубы. Через час дело раскрыто. Остается только взять голубцов так, чтобы надежно привязать их к краже и не спалить Мату Хари. Это для меня главное. Поэтому контролирую всегда лично. Публика-то ведь там какая? Могут и на ножи поставить.
...Один случай был – из ряда вон! Звонит мне Марина:
– Женя, есть два красавца. Оба из Кутаиси, судимые... один ранен. Говорит, гранату в него кинули.
Я ей сперва не поверил, подумал: хочет из меня побольше кайфу вытянуть... граната, раненый... бред голливудский. Но на всякий случай позвонил дежурному в Кутаиси: были ли у вас в последнее время взрывы гранат? Мне в ответ: уточним, перезвоните, батоне...
