возрождают натуральное хозяйство. При таких пенсиях, думаю, в каждом дворе скоро и козы заблеют и коровы замычат!
— Опять же, при условии, если их будет на что купить, при таких пенсиях. — Сказала Нюрка, и тут же подумала, о какой ерунде они говорят! Господи! Да, скажи ей кто-нибудь несколько минут назад, что она возьмется рассуждать на тему несостоятельности российских пенсионеров! — Н-да!
Мужчина, теперь уже крепко удерживающий Лору за ошейник, между тем, захлопнул пассажирскую дверь и направился к ее, водительской, приговаривая.
— Вот видишь, Лора, сколько неприятностей мы доставили девушке из-за твоего своенравия и моей халатности! Пошли теперь к ней, будем прощение вымаливать!
— Ну, вот! — у Нюрки упало сердце после его слов. — Так я и думала! Сейчас извинится и уйдет! — и она обречено вздохнула. — Да, что это со мной? Господи! Почему ж я именно сейчас, в данную минуту, не желаю реально смотреть на вещи?! Ну, что, собственно, еще может быть в такой ситуации?! — и она опустила глаза, чтобы скрыть досаду.
Ее дверь была по-прежнему открыта, и лишь только мужчина подвел к ней Лору, она вновь сунула морду в салон.
— Стоять, Лора! — скомандовал ей незнакомец излишне строго, и для убедительности, тряхнул за ошейник.
— Как Вас зовут? — услышала вслед за этим Нюрка, и подняла на него глаза.
— Аня! — ответила она с готовностью, причем, так она называла себя впервые. Обычно, представляясь кому-либо, она говорила более официальное Анна, и тут же подумала, — спросить, как зовут его? — вроде неуместно! Ведь он узнал ее имя вовсе не для того, чтобы познакомиться, а для того только, чтобы извиниться и обратиться к ней при этом по имени. Не говорить же ему все время безликое — девушка!
— Аня! — безотчетно повторил он вслед за ней, и умолк на секунду, словно впитывал в себя какой-то неведомый аромат звучания ее имени.
— Аня, что я должен сделать, чтобы Вы смогли меня простить?
И тут Нюрка нашла, за что зацепиться.
— Ну, хотя бы помогите разобрать сумки, что навалились на меня всей своей мощью во время торможения. И потом я, кажется, поранила ногу.
— Что? Вы поранились?
— Да! Бутылки разбились! И я, похоже, поранила ногу об осколок.
— Ну, вот! Этого только не хватало! — с досадой воскликнул мужчина.
— Ну, так, что, Вы мне поможете?
— Конечно! — с готовностью воскликнул он, и, наклонившись, ухватился за пакет с разбитым спиртным.
— Ай! — тут же воскликнула Нюрка, почувствовав боль, правда воскликнула излишне натужено и жалостливо!
— По-моему, осколок торчит у меня в ноге!
— Сейчас, сейчас, я посмотрю! Потерпите еще секунду! — он наклонился ниже, грудью касаясь ее коленей.
Нюрку в тот же миг обдало жаром от этого прикосновения, а с губ сорвалось непроизвольное — ОЙ! Одновременно удивленное и восторженное, реагирующее на эти жаровые ощущения.
— Что, больно? — удивился он, понимая, что больно быть никак не может, по причине того, что он пока еще не прикоснулся ни к ее ноге, ни к пакету с бутылками.
— Нет! — нашлась Нюрка, это я чисто по — женски, заранее!
— Понятно! — сказал он, и осторожно отодвинул пакет в сторону.
Он осмотрел ее ногу и слегка помял пальцами место вокруг раны.
— Когда так нажимаю, резкой боли нет?
— Нет! — ответила Нюрка, вожделенно окидывая взглядом его широкую мускулистую, обтянутую бежевой футболкой без рукавов, спину, находящуюся прямо перед ее лицом.
— Значит, и осколка там нет! — успокоил ее незнакомец.
— Жаль! — подумала Нюрка. — Тогда бы ты со мной еще повозился!
— Но у Вас, Аня, рана кровоточит! Ее необходимо обработать и перевязать. — Сказал он, разгибаясь, и при этом, попутно пронося свое лицо мимо ее лица, задержался глазами в глазах не успевшей устранить их вожделенного блеска, Нюрки. Задержка продлилась неестественно долго, но, похоже, они оба этого даже не заметили!
— Рану надо обязательно обработать, — снова сказал он, но почему-то едва слышно, чуть не шепотом, словно боялся спугнуть свое собственное предложение.
— Да у меня…
Он ее перебил.
— Аня, я предлагаю Вам немного задержаться. У меня тут дача рядом! — заговорил он убедительной скороговоркой. — Мы подъедем ко мне и обработаем рану! Это не займет много времени, я Вас уверяю! И потом, надо же убрать из машины осколки, разобрать пакет, из него ведь все вылилось! Помыть коврик, наконец! Не ехать же Вам со всем этим дальше!
— Какое счастье, что он не дал мне договорить! — подумала Нюрка. — Ведь я чуть не сказала ему о своей, забитой до отказа аптечке, а какая тогда дача?!
— Или Вы очень спешите? — во взгляде мужчины промелькнуло сожаление.
— Нет! — тут же ответила Нюрка. — Я еду к подругам, к неопределенному часу, и, пожалуй, соглашусь на Ваше предложение.
— Ну, тогда поехали? — обрадовался он.
— Поехали! — обрадовалась Нюрка.
Мужчина сел на пассажирское место, Лора разместилась на заднем сидении, и Нюрка, убедившись, что все на месте, включила зажигание, после чего вопросительно взглянула на мужчину.
— Разворачиваться не надо! — сказал он ей. — Машина повернулась как раз туда, куда нам надо! Сейчас поедете прямо по шоссе вон до того поворота, а там, через два километра и наш дачный кооператив покажется.
Они подъехали к большим металлическим черным воротам, над которыми висела табличка с названием кооператива Зарянка, и вскоре остановились у третьего по счету домика, отделанного белым сайдингом. Домик был небольшой, одноэтажный с мансардой, а участок, соток в двенадцать, сплошь засажен цветами, произрастающими на клумбах, альпийских горках и вдоль дорожек, красиво выложенных тротуарной плиткой.
— Сворачивайте, Аня и подъезжайте вплотную к калитке. — Сказал незнакомец. — Это моя дача.
И тут Нюрка подумала. — А вдруг он не один на этой своей даче? — И на ее лице невольно появилось огорчение. — И как же я сразу об этом не подумала?
— Что, дача не нравится? — спросил незнакомец, заметивший ее изменившееся лицо.
— Что? — не поняла Нюрка.
— Вам не понравилась моя дача, Аня? Слишком мала?
— Почему Вы так решили?
— Потому, что Вы, увидев ее, немного разочаровались!
— Ничего подобного! — зардевшись, сказала Нюрка. — Совсем даже наоборот! У Вас потрясающий участок, он просто сразил меня обилием цветов! И домик очень аккуратный, словно только что сошедший с рекламной картинки!
Он усмехнулся, явно не поверив ей.
— Вы зря усмехаетесь! — заметила ему Нюрка. — Я вовсе не солгала Вам. А разочаровалась я совершенно по другой причине.
— По
