Этот кошмар, достойный семейных хроник, продолжался несколько лет, пока наконец не появилась на свет Людка и не было принято решение разъехаться. Бабку переселили на свежий воздух – в просторный пригородный дом с большой террасой, на которой она любила сидеть по утрам и ворчать на прохожих или на изредка проезжающего мимо почтальона. Они же в скором времени переехали в квартиру, которая освободилась после смерти матери Нежина, одинокой замкнутой женщины. С тех пор в этой квартире и жили. Квартиру же старухи заняла одна из ее неблагополучных племянниц.
Несколько раз Нежин пробовал дозвониться до соседей Барановой, чьи номера Тамара предусмотрительно внесла в записную книжку. Разумно предположив, что без связи остался весь поселок, Нежин достал из ящика письменного стола девственно чистый лист бумаги и коротко написал: «Приехать не смогу, очень много работы. Поцелуй от меня Людку и передай ей привет! Мои искренние соболезнования! Скорблю вместе с тобой! Возвращайтесь поскорее». Нежин сложил пополам записку и небрежно всунул ее в конверт.
Нежину не терпелось скорее увидеть Нечаева. Хотелось обменяться с ним хотя бы парой дежурных фраз – мало, катастрофически мало, но в любом случае лучше, чем ничего. «А ведь жизнь, жизнь всего лишь одна, и так скоротечна!» – думал Нежин про себя, порываясь накинуть что-нибудь да выбежать поскорее на отрезвляющий сырой осенний воздух. Куда – не имело совершенно никакого значения. Хотя можно было бы рассматривать «Асторию», тот же столик в конце зала перед окном с алыми портьерами, ту же молодую проститутку за соседним столиком с примечательной прической, те же декорации. Возможно, он бы даже сел не на прежнее место, а напротив окна, на тот самый деревянный стул, чья высокая спинка поддерживала хрупкие плечи Нечаева. И посмотрев в окно из этого положения, смог бы с точностью разгадать, о чем думал Нечаев во время той затянувшейся неловкой паузы.
В любом случае, представься такая возможность еще раз, он бы точно не тратил время на всю эту деловую болтовню. Скучные по сути разговоры, а главное – лицемерные. С людьми такого склада, как Нечаев, вы просто обязаны говорить о творчестве, и ни о чем другом, если не хотите, конечно, совершить умышленное преступление против личности.
Встреча с Кирилловым была назначена на полдень. Нежин предложил юноше встретиться минут за пятнадцать-двадцать до этого у входа в издательство, чтобы провести Нечаева в приемную и самому представить автора директору издательства.
– Понимаете, – пояснил Нечаеву Нежин во время телефонного разговора, – я уверен, что приемную вы найдете без труда: личная территория Кириллова занимает весь третий этаж, на который выводят единственная лестница и оба лифта. Так что потеряться в здании трудновато! Но дело в том, что мне хотелось бы зайти к директору вместе с вами, чтобы не упустить никаких деталей разговора, а наша предварительная встреча исключит возможность разминуться.
Нечаев, укутанный в длинное осеннее пальто, с повязанным поверх ворота тяжелым шерстяным шарфом, ждал Нежина под козырьком здания издательства. Стараясь согреть продрогшее тело, он слегка пританцовывал на месте. Его правая рука сжимала ручку аккуратного кожаного портфеля, левая – отогревалась в кармане пальто. Слева от Нечаева припаркованный у тротуара бежевого цвета автомобильчик растворялся в серой пелене тоскливо моросящего дождя. Туман был уже не таким густым, как ранним утром, но тем не менее верхние этажи высоток все еще тонули в густой серой дымке.
Нежин не заставил долго ждать себя. Вынырнув из трамвая, который остановился на противоположной стороне улицы, он быстрым шагом пересек дорогу и через мгновение тоже стоял под козырьком. Трамвай шумно тронулся с места и пополз прочь.
– Вы неважно выглядите, – заметил Нечаев, глядя на темные круги под глазами Нежина, – не выспались?
– Сказать по правде, заснул только под утро. Проблемы со сном перед каким-нибудь важным мероприятием для меня дело привычное. Должно быть, просто переволновался! – Нежин изобразил на лице жалкое подобие улыбки. – А вы?
– Спал как убитый и чувствую себя прекрасно. И не вздумайте мне завидовать! – улыбнулся Нечаев. – Только вот погода привносит в настроение минорные нотки. В этих краях солнце почти никогда не светит!
– Я думал, что вы родились здесь или где-то поблизости, – Нежин шмыгнул носом.
– Нет, я родился далеко отсюда, на юге. Мы несколько раз переезжали с места на место – отец был военным. Но это были города Южной стороны. Здесь же я нахожусь относительно недолго.
– А ваша мать? – решил было поинтересоваться Нежин.
– Эй, да вы так совсем заболеете! – воскликнул Нечаев, проигнорировав его вопрос. – Ну что, пройдем внутрь? Там и поговорим.
Они зашли и поднялись на третий этаж. За рабочим столом преданной своему делу Елены Петровны сидела молодая привлекательная блондинка. Она растерянно клацала указательным пальцем правой руки по клавишам печатной машинки.
– Добрый день! – блондинка наградила посетителей фальшивой улыбкой. – Вам назначено?
– Что значит «вам назначено?» Вообще-то я штатный сотрудник – Нежин! И где, черт подери, Елена?
– Ах, она приболела. Так что теперь мне приходится временно ее заменять! – кругленькое личико блондинки на мгновение приняло скорбный вид. – Прошу прощения, я доложу о вас, а вы можете пока раздеться и присесть. Может быть, кофе?
– Нет, благодарю, – отказался Нежин. Затем вопросительно посмотрел на Нечаева.
– Спасибо, я тоже пас!
Скинув сырую верхнюю одежду, они оба в ожидании уселись на диван. Секретарь встала из-за стола и, виляя соблазнительными бедрами, обтянутыми серой тканью узкой юбки-карандаша, продефилировала к двери кабинета начальника. Постучавшись, она грациозно проскользнула в кабинет Кириллова и через какую-то пару секунд выпорхнула обратно:
– Юрий Петрович готов вас принять, – сообщила секретарь.
– Пора бы! – весело вставил Нечаев.
Оба встали и прошли в кабинет.
Откинувшись назад в своем комфортабельном кресле, Кириллов просматривал бумаги. Дневной свет, который проникал в помещение через стекла высоких окон, был до того слабым, что Кириллову приходилось щуриться, чтобы разобрать написанное. Бронзовая пепельница, как всегда, была полна окурков и напоминала собой ежа.
– Юрий Петрович… – негромко позвал его Нежин.
– Проходите! Проходите! Не стойте в дверях, – радостный Кириллов, откинув прочь бумаги, привстал из-за стола.
– Нечаев. Можно просто Костя, – улыбнувшись, представился светловолосый молодой человек.
– Костя, наконец-то нам довелось познакомиться! – Кириллов тряс в своей лапище его бледную хрупкую ручку. – Нежин, ну что ты стоишь как вкопанный? Включи поскорее свет! Разве не видишь, что здесь недостаточно светло? Не сидеть же нам тут и не щуриться друг на друга!
Нежин, повинуясь, щелкнул выключателем слева от себя. Под потолком вспыхнула небольшая хрустальная люстра, и помещение в тот же миг залил приятный мягкий свет.
– Знаете, – обратился к юноше Кириллов, усаживаясь обратно за стол, – а ведь я однажды видел вас! На одном мероприятии…
– В самом деле? – улыбнулся Нечаев.
– Да, года полтора тому назад или около того. Не помню, чему был посвящен тот вечер, вы присутствовали в качестве слушателя. Я вас сразу же заметил в толпе. Это было, кажется, в Фиальте.
– Ну, значит, точно не вспомню, что это было за мероприятие. В Фиальте я частый гость. Можно сказать, что это мой второй дом. С этим местом у меня связано много приятных воспоминаний.
– Хм, как интересно! – Кириллов кашлянул. – Да не стойте вы, присаживайтесь. Вот сюда, напротив.
– Благодарю!
– Ну что же, думаю нам пора обсудить некоторые вопросы, – маленькие поросячьи глазки впились в Нечаева.
– Ах, конечно, конечно! – спохватился Нечаев. Из лежащего на коленях портфеля он извлек увесистую пачку рукописных листов.
У Кириллова загорелись глаза.
– Нежин, теперь оставь нас. Это разговор с глазу на глаз!
– Я только хотел, чтобы…
– Я сказал: оставь нас, – повторил Кириллов раздраженно. На его бычьей шее напряглись жилы.
Нечаев обернулся к Нежину, который в этот момент стоял у него за спиной. В его больших зеленых глазах читалась растерянность. Он повернулся обратно к Кириллову:
– Простите, разве Борис не может остаться? Понимаете, я чувствовал бы себя немного комфортнее, – неуверенно произнес он, – тем более… тем более, мне кажется… Разве он не должен быть в курсе?
– Юноша, – резко оборвал его Кириллов, – оставьте этот детский лепет! Он совершенно вам не к лицу. Вы так нуждаетесь в няньке?
– Да, простите… Вы, конечно, правы, – пробормотал Нечаев. Чувствовалось, что он был несколько подавлен сложившейся ситуацией и пребывал в растерянности. Он положил перед собой на стол бумаги и опустил портфель на пол. Кириллов вытащил из лежавшей на столе пачки сигарету и вопросительно посмотрел на Нечаева:
