бы мальчик, может, очень рад,
Но всё ж у птиц один для битв этаж.
VII
Однако в царстве тени есть ещё
Другие монстры, точат зуб они.
Средь них Король, стоящий пред толпой,
Вещает ярко так, что зренье сбил.
Не видит — говор лишний злит толпу,
Как будто пьян монарх — и это злит,
Ведёт Король, ведёт толпу во тьму –
Придётся кровью нервов мглы платить.
Монарха ест толпа за ложь всех слов,
Гневлив народ из тварей всех сортов:
От псов до ведьм; не знают, впрочем, роль –
Король родится вновь, родится вновь.
VIII
Бежал, Предатель видел этот бег,
Судьбу решил тогда последний смять:
Кричал за правду, был за месть и честь –
Так скалил зубы, кровь бурлилась в мат.
Коль бьёшь ножом кривым, Фемида лжи,
Учти, ответ сильнее ста Помпей
Гореть в твоём сознаньи будет — жить
От гнева станет трудно — день так весь.
Жуки и твари, в мгле сидящье, бой
Оставив, бросив разногласья — всё –
В порыве вместе жгли чужой лишь дом.
А после бури вновь схватили воз.
IX
Куда идти мальчишке? Видит он –
Маяк вдали стоит, наместник там,
Решает свет куда падёт, как вол
Вращает лампу кругом — сгинет тьма.
Наместник тоже в неком цикле жив,
Из раза в раз сгибая безду всю.
Мальчишку ноги сами через быль
В дорогу к морю крови всё несут.
Прибой кипучий взор мутИт слезой –
Войти на эту башню, ввысь, нельзя.
Нарушить строгость правил — кликать зло,
Привлечь вниманье сотен жадных глаз.
X
Так редко был мальчонка в благе дня,
Родимым светом лампы, страх пробрал:
А может, выбран путь неверный, час?
А может, жизнь его давно — дурман?
Настал апрель, ударил плетью тьму,
Возникли вспышки молний, море — в крик.
Кричит и бьётся дух, забытый тут.
Настало время смен — ещё надрыв.
Ошибок пламя стало бить в нутро,
Явилась сила — время тьму сменить.
Затишье это — время ставить трон,
Маяк пусть будет Обнят гневом в миг.
XI
Дыхнуло пламя лишь на миг всего,
Сомнений груз остался всё внутри:
«В чём жизни смысл, мой сотнерукий бог?
Мне видно — в сотне дел, призыв один».
«Прошу ответь глупцу за что и как
Во тьму слуга твой сослан, чтоб страдать?
Не будь убийцей — дай ответ — как так?
Как вышло так — стою во тьме опять».
Молчанье было лишь ответом тьмы,
Но нужно ведь понять куда идти –
Понять в чём жизни этой глупой смысл.
Пошёл мальчишка вдоль границ воды.
XII
Заметил тень, сидящью в лодке, там
Звала она усесться в судно благ,
Но кости хладных рук спугнули стан,
И зов Харона был отвергнут всласть.
С камней прибрежных пели милый звук
Русалки — звали к встрече с томной тьмой.
Не веря их речам, страданьям мук,
Мальчишка шёл, сокрыв свой крик немой.
Увидел пристань, судно там стоит,
И надпись там же громко миф несёт:
«На край Земли отправлю — жги мосты!
Уж если время смен — иди на борт!»
XIII
У «чайки двадцать три» застыл столбом,
Соблазн забыть о муках жутких — всех,
Устроить жизнь сначала — в тьму восход
Возможный в этом месте, в прах «лишь здесь».
Наверно, там и солнце ярче солнц,
И буря мягче здешних тёмных бурь,
Там город, коий снится только в сон,
Там помнят дружбу, верность, честь и суть.
Там жизнь совсем иная — лучше всех,
Но дрожь берёт — отчизна коль плохой
В душе не пелась — лучше грустных мест,
Где свет не свой, где всё не так весь год.
XIV
Навстречу вдруг явлён забытый Бес,
Хромая, шёл, рогами кроя лик.
Весь гнев, родимый им когда-то в месть,
Остыл давно, закончен лишний цикл.
Слепым, глухим, немым закончил век
Усталый самозваный Дьявол мест,
Забытых светом вечно; сотни бездн
Давно закрыты бесу, как и честь.
Сверкнула вспышка в небе, бес исчез,
«Так значит», — думал странник, — «есть финал,
У цикла есть конец, но где предел,
И как его найти — загадок вал».
XV
Простившись с лжепророком, странник брёл
В раздумьях дальше; вдруг явился луч
С далёких громных туч, украдкой брод
Пройдя, коснулся он лица и дум.
И был таков; потом другие, тьму
Разрезав, путь являют сквозь всю ложь.
Схвативши призму духа, странник луч
Решил поймать, но странность лишь нашёл.
Забыл мальчишка, люди разных бед
Бывают; он же вовсе нЕ был бог,
И сад-постройка стала бедной в лесть,
Сгустилась будто тьма, явлён порок.
XVI
Порок ярма воскресшим гневом вновь,
По кругу жизнь, спираль — развитье лишь.
«Судьба в минуты грусти, чтО ты шлёшь?
Как будто хочешь дать какой посыл».
Всё в прятки зайчик солнца водит дух,
В любви зарыться, там забыться век,
Всю жизнь заботы в сон клонить, и путь
Простой построить вместе — вот побег!
Но, право, разве быт такой поэт
Себе пророчит день и жути ночь?
Из раза в раз желать кошмар, пруэс,
Закрыться в трудных мыслях — вот закон.
XVII
Пройдясь по тонкой нити всех лучей,
Мальчишка в город-призрак вновь пришёл.
Там равнодушье — признак благ людей,
Там жить для выгод ценно лишь без слов.
И ветер только песнь иным несёт,
Мотив не слышен — снова пала грусть.
Погода холод в массы шлёт и топь,
Усоп давно, забыт пустынный путь.
Ступень, вторая, третья — путь куда?
«Общенье, Ворон, вот куда, мой враг», —
Ответил феникс, глядя вдаль конца.
Смеялась птица тьмы, увидев край.
XVIII
Увидел странник, в небе ведьма, лёт
Ночной устроив, едет вся в делах.
Одежды нет, метла под ней оплот.
Горит у ней душа — загадка плах.
Но смысла нет её держать внутри,
Уж коли образ сделал бес и чёрт,
То разве в праве странник дух судить?
Пускай летит, разврат забрав, в порок.
На шабаш больше смысла нет идти,
Забыться в пьянстве ведьм — мечта глупца.
Судьба велит иным вещам светить,
И скинуть тяжесть этой тьмы без дна.
XIX
«Ты смотришь феникс мне в глаза», —
Смотрел устало странник в сущность бед, —
«Сидишь всю юность ты внутри меня,
Нельзя — пойми — чтоб дальше был ты
