Арма поспешила исполнить его приказ. Макер тут же раскаялся – зря он на нее наорал. Хорошая девка эта Арма. Честно и преданно служит им уже лет десять. Вежливая и вообще. Никогда не болеет, всегда готова услужить. Да она не так уж часто и отпрашивается. И отпуск практически не берет. Чтобы загладить свою грубость, Макер, воспользовавшись тем, что Арма занялась лампочками, потихоньку зашел в чулан рядом с кухней, где она переодевалась и оставляла свои вещи, и подложил ей стофранковую купюру. Когда он вернулся на кухню, Арма уже тушила картошку.
– У вас неприятности? – спросила она мягко.
– Что есть, то есть!
– А в чем дело? Вы так спешили утром, и вид у вас был встревоженный!
– Это долгая история, – уклончиво ответил Макер. – Эх, не знаете вы своего счастья! Живете себе в свое удовольствие, без забот и хлопот!
Он упал на стул, испустив долгий вздох, но сразу же вскочил в состоянии сильнейшего возбуждения. Он отправился в столовую проверить, накрыт ли стол, и тут же прибежал обратно:
– Скажите, Арма, откуда этот огромный букет белых роз?
– Его медем принесли.
– Правда? И от кого же?
Арме хотелось все рассказать своему хозяину. Она уже не сомневалась, что раскусила медем. Вчера телефонный звонок, сегодня шикарный букет. Но как сообщить ему об этом? Ей понадобятся доказательства, медем наверняка будет все отрицать. Заявит оскорбленным тоном, что никто ей не звонил, и придумает, откуда взялись цветы. “Зачем вы на меня наговариваете, Арма, мы же всегда с вами отлично ладили?” – скажет она. Макер тоже придет в ярость, и ее уволят.
Поразмыслив, Арма сочла, что лучше попридержать язык, и тут как раз появилась Анастасия, невыносимо прекрасная в потрясающем темно-синем шифоновом платье, которое Макер еще на ней не видел.
– Ух ты! – восхитился он, полагая, что жена так нарядилась в его честь.
– Я иду ужинать с подружками, – сказала Анастасия.
– То есть как? К нам же придут Жан-Бен и Шарлотта.
– Ой, прости, я записала их на следующий вторник!
– Послушай, мы всегда с ними ужинаем во второй вторник месяца! И тебе это хорошо известно.
– Лучше поменять на первый. Со вторым я вечно путаюсь. И вот результат. Напомнил бы мне утром. Но ведь тебе так не терпелось уединиться в своем будуаре.
– Значит, я же и виноват?
– Отчасти. Я не могу отменить нашу встречу в последний момент.
– Ну ты же меня не бросишь, надеюсь?
– Мы видимся с Жан-Беном и Шарлоттой каждый месяц, раз в жизни я имею право сбежать. Я уже давно никуда не ходила.
– Ты пропустишь очень интересный вечер, к твоему сведению. Мы собираемся говорить о литературе. Тебе приходилось слышать про “Двенадцать разгневанных мужчин”?
– Разумеется.
– А, гениально, ты все всегда знаешь! То есть ты читала эту книжку?
– Это пьеса, – поправила его Анастасия. – Я видела ее в театре, сто лет назад. А в чем дело?
– Ты помнишь, каким образом главный герой убеждает всех в своей правоте?
– Вопрос не в том, кто прав, а кто нет. Он просто заставляет всех остальных присяжных мыслить самостоятельно. Постепенно сеет в них сомнение и шаг за шагом подрывает их уверенность.
– Это именно то, что я пытался проделать с Тарноголом, – объяснил Макер. – Подорвать его уверенность. Но у меня ничего не вышло. Можешь дать мне совет? Ты всегда даешь мне хорошие советы, я должен…
– Только не сейчас, – перебила его Анастасия. – Мне пора бежать, я опаздываю.
Она вышла в прихожую. Макер, как верная собачонка, поплелся следом.
– Знаешь, – пожаловался он, – у меня сегодня был жуткий день в банке. Мне надо с тобой поговорить.
Она молча сняла с вешалки свое элегантное пальто и надела его. Макер не унимался:
– Могла бы поужинать с подругами в другой раз. Они бы поняли.
Она подумала, что ей следовало бы уйти не попрощавшись, чтобы Макер не изображал перед ней жертву и не мучил вопросами. А то он совсем разошелся. Она уже взялась за дверную ручку, когда он спросил о цветах, на которые, конечно, не мог не обратить внимания.
– И кто, черт возьми, послал тебе такие розы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Соседка, – с вызовом ответила Анастасия.
– Соседка? Почему соседка дарит тебе такой роскошный букет?
– На днях я поймала ее пса на улице и привела его домой. Ты знаешь, как она над ним трясется.
– Почему ты ничего мне не сказала? Я вот тебе все всегда говорю.
– Я думала, что сказала.
– Ну спасибо соседке, очень мило с ее стороны. Я поблагодарю ее.
– Не стоит. Я уже.
– Да? Кстати, куда ты идешь?
– Сначала мы встретимся на коктейль в баре отеля “Рона”, – соврала она. – Потом поужинаем где‐нибудь в городе.
– Могу тебя подбросить, если хочешь…
– Нет, что за ерунда, ты опоздаешь к приходу гостей. Желаю вам хорошо повеселиться. Не исключено, что я вернусь поздно. Передавай от меня привет Жан-Бену и Шарлотте.
– Они очень огорчатся, что тебя не будет, – посетовал Макер в отчаянной надежде, что у нее проснется совесть и она останется.
– Да нет, они меня простят, – ответила Анастасия, выходя из дому.
Макер в отчаянии сел в одно из больших кресел в прихожей. Обмахиваясь книгой, которую он так и не выпустил из рук, он наблюдал в окно, как его жена садится за руль своего спортивного автомобиля и уезжает в ночь.
Анастасия выехала из ворот на шоссе Рют. Убедившись, что здесь ее уже никто не видит, она припарковалась на обочине пустынной улицы их спального района, поспешно сняла кожаные перчатки и вынула из сумочки письмо, которое было приколото к гигантскому букету роз, доставленному ей днем Альфредом, водителем Льва.
Сегодня вечером, в 19.00, на стоянке у парка Байрона.
Я буду ждать тебя.
ЛевПарк Байрона на холме Колоньи, романтический уголок с прекрасным видом на город и озеро, всего в нескольких минутах езды от дома Эвезнеров, всегда был излюбленным местом встречи влюбленных пар.
Припарковавшись в условленном месте, Анастасия никого там не обнаружила. Она так к нему торопилась, что приехала на десять минут раньше. Она понимала, что, по идее, ей следовало бы помариновать его, явиться с большим опозданием, а еще лучше вообще продинамить. Помучить его. Извести. Но, получив цветы и записку, она не смогла усидеть на месте. Всю вторую половину дня она готовилась к выходу. Наряжалась, красилась. Перемерила десять платьев и пятнадцать пар обуви. Она хотела выглядеть идеально.
Анастасия в третий раз посмотрела на часы. Поправила прическу перед зеркалом заднего вида. Еще несколько минут, и она его наконец увидит.
Ровно в семь вечера Жан-Бенедикт вошел в дом Эвезнеров.
– Дорогой кузен, – приветствовал его Макер, – а где Шарлотта?
– Ей нездоровится. У нее вечно перепады настроения. Последние дни она казалась мне в хорошей форме, но, когда я сегодня вернулся из банка, она сидела, запершись в темноте. Сказала, что ей нужно отдохнуть. Я попенял ей, что очень невежливо отменять ужин в последнюю минуту.
– Представь себе, Анастасия тоже меня кинула, она якобы перепутала день и ушла встречаться с подружками.
– Тем лучше для нас, тем хуже для них, – решил Жан-Бенедикт. – Зато мы спокойно обсудим наши делишки.
Макер повел Жан-Бена в гостиную выпить аперитив. Рассказав ему вчерашнюю историю, он пожаловался, что уже уговорил Тарногола назначить его президентом в обмен на то, что он заберет для него письмо в Базеле, но сам все испортил из‐за какого‐то идиотского недоразумения.
– Объясни, что за недоразумение, – попросил Жан-Бенедикт.
– Не важно, – отмахнулся Макер. – Проблема с неразобранной почтой. Главное, надо сообразить, как умаслить Тарногола! У нас остался один вечер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тем временем Анастасия смирно ждала Левовича, сидя в машине на парковке. Прошло уже пятнадцать минут после назначенного часа, а он так и не появился. Ну, опаздывает немного. Бывает.
