Он усмехнулся, оглядывая меня горячим взглядом. На мне было маленькое, черное платье, которое обтягивало меня как вторая кожа и едва прикрывало попу. Лифчик я опять не надела.
Не уверена, что Денис позволил бы мне в таком виде выйти из дома. Он предпочитал более благородные фасоны и наряды. Нет, я всегда выглядела с ним и для него сексуально, но не развязно, а изысканно.
Сегодня я бунтовала. Так, как раньше. Когда гоняла на байке, трахалась в лесу. Такая я осталась где-то далеко в прошлом. Я повзрослела, поумнела, остепенилась. Денис научил меня быть более спокойной, уравновешенной, правильной. Но как только Старцев появился в моей жизни, он будто вновь пробудил во мне все самое худшее.
Тимур перевел взгляд на стоящую рядом Веру, которая не отпускала мою вторую руку.
— Уйди, — резко сказал он, обращаясь к Вере.
Я напряглась.
— Черт с два! — зло прошипела я. — Это ты должен уйти.
Он перевел взгляд на меня и, кажется, даже повеселел. Потом резким движением закинул к себе на плечо.
— Гриш, займись, — жестко сказал Тимур и пошел прочь со мной на руках.
Я подняла голову, чтобы увидеть Веру. Какой-то амбал удерживал ее, пока она пыталась вырваться из цепких рук. Видимо, это и был Гриша.
— Ты с ума сошел? — зашипела я, извиваясь на его плече.
Острое плечо впивалось в живот, Тимур несколько раз сильно и звонко шлепнул меня по заднице, но я продолжала крутиться. Подключила руки и начала тарабанить по его спине.
— Отпусти меня, псих! — кричала я, пытаясь привлечь к себе внимание.
В следующую минуту он открыл заднюю дверцу машины, это был большой, черный внедорожник, и запихнул меня внутрь. Я царапалась, крутилась, кричала, но ему было все равно. Он резко захлопнул дверь, а я в ту же секунду начала дергать ручку, но дверь уже была заблокирована.
Через несколько секунд Тимур сам сел за руль, и мы плавно куда-то поехали.
— Итааааак… — протянула я, чувствуя, как меня лихорадочно подкидывает от выброса адреналина и злости, — что ты творишь? — яростно и обвинительно выкрикнула я.
Он ничего не ответил. Кажется, он даже не планировал поддерживать со мной разговор.
— Куда ты меня везешь? — не собиралась я сдаваться. — Что этот амбал сделает с Верой?
— Если будешь себя хорошо вести, ничего не сделает, — прозвучал спокойный голос.
Я зло зашипела. Мне не было страшно, и я не была испугана. Думаю, только благодаря алкоголю. Скорее, я была очень зла.
— Тимур, прекрати это все, — добавляя в голос мягкость, тихо попросила я. — Прекрати, пожалуйста.
Он поймал мой взгляд в зеркале заднего вида.
— Не могу, — все также спокойно ответил он.
Я закричала. И начала бить стекло, сначала сжатыми кулаками, потом локтем. Результата не было никакого, только адская боль в руках от резких, яростных движений о твердую поверхность стекла.
— Остановись, — послышался хмурый голос Тимура.
Но я не останавливалась. Я продолжала колотить стекло, ладонями, кулаками, локтями. Мне надо было выбраться отсюда. Оказаться от него далеко-далеко. Прямо сейчас.
Машина вдруг резко затормозила, так что мне подкинуло, и я стукнулась головой о переднее сиденье. Тимур вышел, и я притаилась, не зная, чего ждать. Дверь с моей стороны распахнулась, и он, схватив меня за руку, вытянул из машины. В этот раз я не сопротивлялась, потому что все, что я сейчас хотела — это оказаться на улице. Тут больше шансов сбежать.
Старцев прижал меня к машине своим телом, обе мои руки схватил цепкой хваткой и поднял над головой. Мы оба тяжело дышали и сверлили друг друга взглядом. Его тело было так плотно ко мне прижато, что сложно сделать вдох. Моя грудь так часто и сильно вздымалась, что ей просто не хватало пространства для маневра. Мы смотрели друг на друга тяжелыми, обжигающими взглядами. Каждый пытался сказать что-то свое.
А потом мир перестал существовать, потому что его губы прижались к моим губам. И непроизвольно, автоматически мой рот приоткрылся, впуская его язык.
Не знаю, что со мной произошло в этот момент. Не знаю, почему я поддалась, уступила. Наверное, я соскучилась. До одури. По его запаху, голосу, губам, телу. По нему. Он так на меня влиял — отравляюще и одновременно окрыляюще. Я терялась. С ним, в нем. И даже сейчас, в момент, когда я должна была возмутиться, спорить, ругаться, бежать как можно быстрее и как можно дальше, я как мотылек летела на огонь.
Он не церемонился, сразу начал жадно, остервенело меня пожирать, будто пытаясь выпить досуха. Я яростно, зло отвечала ему, забыв, кто я, где мы. Я растворилась, потерялась. Его вкус, запах, ярость, осязаемая похоть сводили меня с ума.
Я почувствовала, как он отпускает мои руки и начинает ощупывать мое тело, мнет, гладит, а его рот все яростнее впивается в мой, пожирая, сминая. Руки Тимура задирают короткое платье, пальцы касаются внутренней стороны бедра, потом поднимаются выше и через трусики прикасаются между ног. Я сжимаюсь, чувствую, как сладостная судорога атакует все тело. Почти оргазм от такого простого, банального, легкого касания.
Я запускаю пальцы в его волосы, тяну, глажу, прижимаю к себе еще сильнее. И в следующую секунду чувствую, как твердые, горячие пальцы отодвигают полоску трусов и касаются меня там, где все горит и ноет. Я издаю стон прямо в его рот, громкий, резкий. Все ощущения такие яркие, такие острые, что мне кажется, я не выдержу этого накала, этих эмоций.
Он резко погружает в меня два пальца. Я мокрая, невыносимо мокрая, потому что там внизу его пальцы очень плавно скользят внутрь, а я не чувствую никакого неприятного трения, наоборот, мне очень-очень приятно. Он рычит мне в рот, прикусывая нижнюю губу. И эта резкая боль меня отрезвляет. Я распахиваю глаза, вдруг осознавая, что здесь происходит.
— Нет, нет, нет, — лихорадочно начинаю шептать я, пытаясь вырваться, крутя головой, чтобы он не поймал опять мои губы.
— Да, — просто, спокойно, яростно. И я слышу в его голосе приговор. Он не отпустит.
— Нет, ты не можешь. Ты не можешь! — я смотрю в его глаза, полыхающие черным, дьявольским огнем. Его взгляд сейчас безумный, пугающий.
— Еще как могу, — резко обрубает он и вдруг разворачивает меня.
Несколько шагов и вот я уже полулежу животом на багажнике. Машина достаточно высокая. Я кручусь, пытаясь вырваться. Остервенело, зло еложу, нашептывая “нет, нет, нет”. Тимур опять ловит обе мои руки и сцепляет их сзади железной хваткой. Он практически наваливается на меня, тяжелый, твердый, непоколебимый, и мне не хватает сил даже, чтобы сдвинуться на миллиметр.
— Тимур! Тимур! — яростно то шепчу, то кричу я.
Я чувствую, как он отодвигает полоску трусиков и начинаю еще яростнее извиваться в его руках.
“Он не может! Не может!” — повторяю я как мантру.
А в следующую секунду одним резким, четким толчком он проникает в меня на полную длину, выбивая остатки кислорода из легких.
Я замираю, не в силах поверить, что это действительно происходит. Что это по-настоящему произошло. Тихие, злые, опустошенные слезы бессилия начинают катиться по моим щекам. Крупные, соленые капли падают без остановки. Я не двигаюсь. Замерла, будто бы моя неподвижность может отмотать время назад или исправить произошедшее.
Но проходит несколько секунд, и я чувствую, как он выходит из меня и вновь резко, яростно входит обратно. Ритмичные, сильные толчки продолжаются, а я закусываю губу, чтобы не разрыдаться вслух.
Он тянет меня немного на себя за руки, которые все еще удерживает сцепленными, а потом второй рукой сжимает мою грудь, выкручивает соски.
Я продолжаю беззвучно плакать, а мое тело предательски начинает подрагивать от возбуждения и близящейся разрядки. Я не могу ничего контролировать. Мое тело узнает его, признает, принимает. Ему всегда было слишком хорошо в его руках, рядом с ним. И оно, мое тело, не понимает обид мозга, глух к ним. По крайне мере, сейчас. Его рука спускается вниз, касается клитора, надавливая, теребя. Я всхлипываю. Но это уже звук возбуждения, нетерпения.
