Женщина в пальто внимательно поглядела в щелочку.
Так что, может, у вас найдется двушка или десятипенсовик? закончила Пенни.
У-гу, произнесла женщина. Она шагнула назад. В недрах ее пальто зазвенела мелочь. Пенни снова рассмеялась. Вдруг ногам почему-то стало холодно, и она с удивлением посмотрела вниз. Ее замшевые ботинки промокли и потемнели. Там, где она стояла, ковер набух от воды. Пенни подняла одну ногу, потом вторую, рассматривая мокрые подошвы.
Черт, сказала она. Они же совсем новые.
Номер, того, протекает, сказала женщина.
Пенни снова рассмеялась. Женщина вытаращила глаза, и тогда Пенни схватила ее за локоть и под мелодичный звон монет потащила по коридору. Пойдемте, приговаривала она. Пойдемте со мной, развлечемся. Это же классно. Лично я обожаю развлекуху в рабочее время. Меня зовут Пенни. А вас?
А вас? отозвалась женщина.
Пенни зашлась от смеха.
У вас есть что-нибудь острое? обернувшись от стены, спросила девушка с таким видом, будто впервые видела Пенни, когда они с незнакомкой, переводя дыхание, появились на площадке. Пенни была немного задета.
У этой дамы есть все, что нам нужно, сказала она, приобняв женщину в пальто за плечи и подталкивая вперед, потому что та, сопротивляясь ее хватке, уже сделала пару шагов назад к пожарной лестнице. Но вдруг она выскользнула из объятий Пенни, быстро, как по команде, опустилась на корточки и начала пригоршнями высыпать монеты из пальто на ковер. Одной рукой, другой, раз, два, полные горсти мелочи. Потрясающее зрелище — золотые горы в одном месте в одно и то же время, подумала Пенни.
Женщина встряхнула пальто, пошарила в подкладке и выкинула последние монетки.
Тут есть и мои, сказала она.
Девушка разровняла кучу монет ногой. Ах, да, звонил телефон, сказала она.
Какой, мобильный? спросила Пенни.
Не знаю, сказала девушка. Там, в номере. Был один звонок.
Ясно, сказала Пенни. Звонок был высокий, пронзительный? С такой, ну, знаете, короткой мелодией?
Да хрен его знает, огрызнулась девушка. Потом встала и, вертя монетку в пальцах, подошла к стене.
Пенни призналась себе, что не в большом восторге от этой девчонки. Кстати, известно ли администрации отеля о поведении некоторых служащих? Она прошла к себе и не обнаружила новых сообщений на своем мобильном; на автоответчике гостиничного телефона тоже не было сигнала о сообщениях. Она достала бумажник из кармана пиджака, висевшего в шкафу, и увидела, что все ее кредитные и банковские карточки в сохранности. Убедившись, что чековая книжка на месте, в чемодане, Пенни осмотрела сам чемодан — не копался ли кто в ее вещах.
По ковру в коридоре были щедро разбросаны монеты, образовавшие причудливый узор.
Краска, проговорила женщина.
Девушка взглянула на Пенни и спросила, что она сказала?
Ох, проговорила Пенни. Неужели ни одна не годится? Она наклонилась и зачерпнула горсть медяшек. Вы все перебрали? Оказывается, есть монеты худые, а есть потолще, вы представляете?
Краска, повторила сидящая на полу женщина, помотав головой. Застряла.
Я не понимаю, что она бормочет, сказала девушка.
Эх, сказала Пенни. Неужели не открутим? Вот досада. После всех трудов.
Она вставила в шкив шурупа пенс. Если надавить с силой, тот входил в прорезь; но шуруп не поддавался. Она решила попробовать еще раз, ухватив монетку под другим углом. Безуспешно.
Все дело в краске, сказала она девушке. Сверху шурупы были закрашены и теперь не откручиваются.
Лицо девушки омрачилось; на смену злости пришла растерянность, затем полная безжизненность. Пенни должна была придумать выход из ситуации. Иначе все закончится, интрига останется незавершенной, и через минуту она будет биться у себя в номере над восстановлением идиотского файла; а наша Пенни не привыкла сдаваться. Ведь из этого выйдет отличная статья. Например, она могла бы из чистой любезности (при условии, что девушка ответит ей тем же) вернуться в номер и поискать в справочнике телефон круглосуточного супермаркета. Если ей повезет — а в этом не было сомнений, такие магазины имеются теперь повсюду, — она узнает, есть ли там в продаже инструменты. Если есть, она назовет номер своей кредитной карточки; нет, она может назвать номер кредитки для командировочных расходов и по возвращении получить возмещение на работе. Потом она могла бы позвонить в заказ такси, снова назвать номер кредитки и попросить привезти покупку вместе с чеком ей в отель. Если окажется, что в городе нет круглосуточных магазинов или что там нет инструментов, она могла бы попросить оператора службы заказа такси, чтобы кто-нибудь из таксистов привез к отелю свои отвертки, она уж не поскупится…
Есть!
Краска вокруг шурупа лопнула с легким треском; чуть подавшись вглубь по резьбе, шуруп повернулся; девушка, стоявшая сзади, напряглась, затаив дыхание, ахххх.
Потихоньку. Та-ак. Вот увидите, на что мы способны, сказала Пенни. Сердце у нее вдруг забилось от радости.
Ведь что ни говорите, а Пенни справилась. Той же монеткой она освободила от краски и провернула четыре верхних шурупа, ослабив их ряд настолько, что в образовавшуюся за панелью щель могла пролезть ладонь (не слишком большая). Тогда девушка с женщиной в пальто взялись за панель с двух сторон и дернули на себя. Девушка даже подпрыгнула. Треснул новый слой краски. Потом дерево. Трах! Панель оторвалась от стены, и обе женщины упали навзничь, а вокруг фонтаном разлетелись щепки. Из дыры вырвался затхлый воздух. Поднялся огромный клуб пыли и стал медленно оседать на ковер.
Пенни, женщина и девушка заглянули в отверстие.
Там же пусто, сказала Пенни.
Глубоко, сказала женщина в пальто. Она свесилась в пустоту, и от ее голоса шло слабое эхо. Боже, сказала она. Гулкое коо и жее облаком окутало три головы.
Девушка молчала.
Пенни закашлялась. В воздухе висела пыль. Она отступила назад и в ярком верхнем свете разглядела, что в стене зияет отверстие, черное, прямоугольное, которое раньше, должно быть, прикрывала картина, а может, там находился сейф, взломанный грабителями. У нее онемели подушечки на большом и указательном пальцах, они покраснели и саднили, а монетка, которой она поворачивала шуруп, оставила на них отметины; рисунок ясно отпечатался на коже. Пенни потерла пальцы друг о друга. Она чувствовала себя обманутой. На дверь ее номера, открытую в коридор, опиралась ободранная, изуродованная панель. Она помогла ее снять, и для чего? Чтобы лицезреть глубокую и совершенно пустую шахту.
Пенни сознавала, что пребывает в легком шоке. Она опустилась на ковер. Деревянные щепки и хлопья белой краски валялись среди разбросанных монет вперемешку с содержимым ее косметички; тени, карандаши для глаз, блеск для губ. Позади нее женщина в пальто, видимо, перебирала деньги; раздавался мелодичный звон монет. Пенни подняла кусочек белого дерева и крепко вжала его в палец, ожидая острой боли.
И ничего.
Ничто, или пустота, словно вертел пронизывающая отель, навевала жуть.
Что вы ожидали там увидеть? спросила она девушку. Изнутри к горлу медленно карабкалась паника. Зачем вас сюда послали?
Девушка водила рукой по краю дыры там, где заканчивалась стена и начиналась пустота. В тех местах, где шурупы еще удерживали обломки панели, наружу выдавались большие зазубренные куски дерева. Торча словно белые зубы в зияющей пасти. С головой перегнувшись через край, девушка заглянула в эту пасть, и, испугавшись, что она может упасть, Пенни чуть было не схватила ее за щиколотки; но как раз когда она собралась податься вперед, юная психопатка выпрямилась, пересекла коридор и подняла горсть монет. Потом она стала бросать, точнее, ронять их одну за одной в отверстие. Монеты неслышно исчезали во мраке.
У вас есть часы? спросила девушка. Она переводила взгляд с Пенни на женщину и обратно.
Увы, сказала Пенни. Я из тех недотеп, которые просто не в состоянии ладить с часами, не смейтесь, это правда. Стоит часам оказаться у меня на руке или какое-то время просто побыть рядом — скажем, в кармане или в сумке, — и скоро электронные цифры начинают скакать как ненормальные, мигая в бешеном ритме. Наверное, сгорает микросхема или я не знаю, что там у них внутри. А обычные, механические часы, даже если они у других шли как обычно, у меня на руке бастуют, я помню, одни так немилосердно спешили, что я успевала прожить полдня, при том что остальные люди — минут десять-пятнадцать. А некоторые часы у меня, наоборот, начинали отставать и наконец ломались, стоп и все, больше никогда не заводились — как в детской песенке, только я-то, в отличие от старика из песни, не старуха и, как видите, жива-здорова. Ну, знаете, известная песенка, «У дедушки нашего были часы»[33], пояснила Пенни.
Слова лились из нее водопадом. Она говорила без остановки. Так ей удалось подавить панику. Девушка терпеливо дождалась конца ее речи и повернулась к женщине в пальто.
