– Я не знаю, смогу ли я встать.
‐ Я что, только что услышала отговорку?
Кряхтя, он хватается за спинку стула и поднимается на нетвердых ногах. Я испытываю искушение помочь ему, но он свирепо смотрит, когда я делаю шаг вперед, поэтому я не двигаюсь дальше. Он снимает рубашку, сначала с одного плеча, затем с другого. Очень, очень медленно.
Пока он не остается таким же голым, как и я.
У него широкие плечи и грудь. Его пресс... у него шесть кубиков. Плоский живот. Волосатые бедра. Длинный, толстый член, который полутвердый. И как только мой взгляд зацепляется за него, он становится еще тяжелее.
– Впечатлена? - спрашивает он раздраженно.
– Сойдет, - говорю я, пожимая плечами и зевая.
Он смеется. Стонет. Хватается за себя, с тяжелым стуком падая обратно в кресло.
– Похоже, сегодня вечером ничего не случится, - говорю я с ликованием, разворачиваясь и направляясь к своему шкафу, надевая свежую толстовку и хватая пару спортивных штанов, чтобы натянуть их. Я просовываю ноги в тапочки и снова поворачиваюсь к нему лицом. Он смотрит на мою свежую, теплую одежду с явной завистью, и я указываю на свою кровать. – Тебе нужно отдохнуть.
– В твоей постели?
– Нет, в кресле. - Я закатываю глаза. – Конечно, в моей постели. О! Я чуть не забыла. - Я подхожу к своему комоду и беру одно из полотенец, которые принесла с собой, вместе с уже остывшей мочалкой. – Тебе нужна помощь? - спрашиваю я, когда он встает и начинает делать несколько коротких шагов к моей кровати.
– Я в порядке, - выпаливает он, шаркая ногами, как старик. Мой взгляд опускается на его задницу, отмечая неглубокие ямочки у основания позвоночника. Я представляю, как целую их.
Мои щеки краснеют, и я подхожу к нему, откидывая одеяло и простыни, прежде чем он рухнет на матрас. Я натягиваю простыню и одеяло на его обнаженное, влажное тело, укутывая его. Я протягиваю ему полотенце, и он хмурится. – Высушить волосы? ‐ Он отклоняет мое предложение одним движением головы. – Нет.
– Позволь мне хотя бы вымыть твое лицо. - Он хмурится еще сильнее. – Чтобы я могла промыть твои раны.
– Иди сначала положи мою одежду в сушилку, - говорит он мне слабеющим голосом. Его веки отяжелели, как будто на него внезапно накатила волна усталости. – Прежде чем все вернутся сюда.
Его точка зрения справедлива, поэтому я делаю, как он говорит, иду в общую прачечную и бросаю нашу одежду в сушилку, прежде чем включить ее. Сорока минут должно быть достаточно, чтобы все относительно высохло. Потом мы дождемся отбоя, и я незаметно выведу его отсюда. Человек за стойкой в конце концов заснет, так что к тому времени, когда он уйдет, за столом никого не будет.
Хотя там есть камеры. Кто-нибудь мог нас увидеть. Насколько тщательно они контролируются? Может быть, Сильви сможет помочь нам своими хакерскими навыками.
Может быть, Уиту не понадобится помощь его сестры. Возможно, он не хочет, чтобы она знала, что происходит между нами.
И вообще, что именно происходит между нами? Я понятия не имею.
Я еще раз ополаскиваю мочалку горячей водой и возвращаюсь в свою комнату, направляясь прямо к нему. Он лежит там, сжимая в руках телефон, его пальцы яростно печатают на экране. Он поднимает взгляд, когда я стою прямо у кровати, на его лице знакомое хмурое выражение, которое странно успокаивает.
Я больше привыкла к тому, что он был жесток со мной, чем к чему-либо еще, и это полный пиздец.
– У меня есть теплая мочалка, чтобы вымыть тебе лицо. - Я поднимаю его вверх.
– Я могу это сделать, - говорит он, бросая телефон рядом с собой на кровать, прежде чем сесть, чтобы потянуться за мочалкой. Это движение заставляет его вздрогнуть, и я держу мочалку вне его досягаемости.
– Нет, позволь мне на минутку поиграть в медсестру.
– Только если я позже поиграю с тобой в доктора, - бормочет он.
Игнорируя его заявление, я устраиваюсь рядом с ним, и он подвигается, давая мне больше места. Я изучаю его лицо. Глубокая царапина на его скуле. Красновато-фиолетовые синяк, образующийся вокруг его глаза. Кожа опухает, из-за чего его глаз становится меньше, и я жалею, что у меня нет льда, чтобы приложить его. К утру он распухнет и закроется. Я начну с простого, а затем перейду к более серьезному повреждению.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Ты ужасно выглядишь, - бормочу я, прикасаясь мочалкой к порезу в уголке его губы.
– Ты бы видела другого парня, - говорит он.
– Я видела. Видела их обоих. - Я осторожно вытираю царапину на его щеке. Она глубокая, и он скалит на меня зубы, пока я ее обрабатываю. – В любом случае, почему ты там оказался?
– Это не имеет значения.
Меня переполняет раздражение. – Я не собираюсь никому рассказывать о том, что произошло.
– Я не могу доверять тебе, Сэвидж. Я ни хрена тебе не расскажу, - раздраженно говорит он. – Просто знай — я позабочусь об этой проблеме.
– Как?
– Не беспокойся об этом, - бормочет он.
На меня накатывает гнев и я настолько сильно надавливаю на кожу под его газом, что он начинает шипеть от боли. - Я не хочу, чтобы ты был моим белым рыцарем.
Он смеется.
– Поверь мне. Я тоже не хотел спасать твою тощую задницу сегодня вечером.
Я отстраняюсь от него.
– Тогда найди кого-нибудь другого, кто обработает твои раны.
– Я мог бы заставить сотню других сук делать то же самое, что и ты, прямо сейчас. Все, что для этого потребуется, - это вот это. - Он щелкает пальцами.
Высокомерный засранец.
Я оглядываю комнату, делая вид, что ищу кого-то.
– Я не вижу, чтобы кто-то прибежал по твоему зову.
Он молча смотрит на меня.
Я тихо злорадствую.
– Эллиот - мудак, - говорит он через несколько мгновений, пока я вытираю засохшую кровь, все еще оставшуюся на его лице. Интересно, было ли на ком-то кольцо, когда его ударили? Среди обширных синяков есть крошечные порезы. – У меня было предчувствие, что он собирается что-то сделать с тобой.
Я озадачена его заявлением.
– Что ты имеешь в виду, говоря это?
– Ты выставила его слабаком ранее. Ему это не понравилось. - Он улыбается, его глаза закрываются. – Глупая задница, побежденная слабой маленькой девочкой. С ним покончено. Серьезно, никто, блядь, не дерется со мной в этом кампусе и не выходит сухим из воды.
Моя рука замирает, мочалка все еще прижата к его глазу.
– Что ты имеешь в виду, говоря "с ним покончено"?
Его ярко-голубые глаза открываются и сияют – Эллиот. С ним покончено.
- Но я думала, вы двое друзья, - говорю я, сбитая с толку.
– Ты пнула его по яйцам и уложила как девчонку. А он мстит, пытаясь напасть на тебя. И посмотри на себя. Стоишь ли ты того, чтобы полностью разрушить его репутацию? - Он машет мне рукой, прежде чем она безвольно падает на кровать.
Я убираю мочалку с его лица и сажусь прямо, оскорбленная его словами.
– Ты такой засранец. Я рискую всем, протаскиваю тебя в свою комнату и пытаюсь помочь тебе, и вот как ты мне отплачиваешь?
– Что я сделал? Все, что я сказал, это посмотри на себя.
Его глаза закрываются, губы поджимаются, уродливый рваный порез в углу покраснел от воспаления. Если он не будет осторожен, останется шрам.
– Ты всего лишь девушка. Слабая, развратная маленькая девочка, которая поставила его на одно колено, как будто он был бессилен. Вот почему он был так зол. Я его не виню. Ты никто, и все же ты расхаживаешь по кампусу, как будто это место принадлежит тебе, а оно не твое, Сэвидж. Это мой кампус. Ты должна съеживаться от страха каждый раз, когда я просто смотрю на тебя.
– Ты свинья, - говорю я ему, сильно толкая его и поднимаясь на ноги. Он морщится от боли, переворачиваясь на бок, чтобы оказаться ко мне спиной, и мне все равно. Я надеюсь, что он будет страдать вечно. Я надеюсь, что ребро проткнет его легкое, и оно наполнится жидкостью. Он бы умер от этого.
Я бы не почувствовала ни капли раскаяния, если бы это произошло.
Ни капельки.
Он это заслуживает. За то, как он разговаривает со мной. Лечит меня. То, что он говорит обо мне. То, что он заставляет людей делать со мной. Мне все равно, помогал ли он мне раньше. Он сделал это только из эгоистических соображений. Это не имело ко мне никакого отношения.
