будто про него ходил анекдот:
«В чем разница между украинцем и хохлом? Украинец живет на Украине, а хохол живет там, где больше платят!»
Светлана, его жена, полненькая украинка-хохотушка с открытым и добрым характером вдруг стала грустной и необщительной. А иногда приходила с запудренным синяком под глазом. На расспросы не отвечала, но однажды не выдержала и по секрету рассказала женщинам о причине конфликта в семье. Тарас был категорически против детей, считал, что надо деньги зарабатывать, а не на пеленки горбатиться. Когда Светлана забеременела, погнал ее на аборт со скандалом и даже кулаками.
Для карьеры, Тарас еще в институте вступил кандидатом в члены КПСС. После окончания кандидатского срока на очередном партсобрании его должны были принять в члены партии. Пришел инструктор из райкома, сел в президиум. Когда подошел вопрос повестки дня о приеме из кандидатов в члены КПСС инструктор ожидал стандартную процедуру: «Кто за? Кто против? Кто воздержался? Единогласно! Поздравляю…» Да не тут то было! Слово попросили рабочие коммунисты с участка, где Тарас поработал мастером. Все как один высказались за отказ в приеме кандидата. Характеристики стяжателя и карьериста, человека, противопоставляющего себя коллективу, интригана и наушника, были высказаны ему в лицо, как говорится, без купюр. Да еще и с женской стороны были разоблачения его безобразного поведения в быту. Инструктор райкома пытался как-то защищать кандидата, мол, так не принято, кандидаты всегда принимаются… Но его мнение осталось при нем. Председатель собрания поставил вопрос на голосование. Все подняли руку против принятия. В кулуарах после собрания инструктор, поморщившись, сетовал на нахлобучку в райкоме, что, мол, пустил собрание на самотек и т. д. Но нам пожал руки и сказал:
— Бывал я на разных собраниях, но такого здорового и принципиального коллектива не встречал. Молодцы!
Через неделю Тарас забрал жену, уволился и отбыл в своё Закарпатье.
Трест. Главк. Министерство
Наше управление входило в состав треста «Сибмонтажавтоматика». Он охватывал территорию от Новокузнецка на западе до Сахалина на востоке. Всего в нем было 12 управлений, завод средств автоматики и проектный институт. В свою очередь наш трест входил в состав «Главмонтажавтоматики» — подразделения «Министерства монтажных и специальных строительных работ» — огромной организации с числом работников переваливших в 1980 году за миллион, производившей начинку производственных цехов вновь строящихся фабрик и заводов различным технологическим оборудованием от линий по розливу молока до доменных печей. Специализированных главков в министерстве было больше двух десятков. Это были предприятия, к примеру, по проходке вертикальных стволов на шахтах и рудниках, по бурению скважин с целью осушения водоносных пластов, по возведению заводских труб, футеровке огнеупорными материалами внутри металлургических печей, химической защите ванн электролиза и т. д. Основными по объёму работ, конечно, были Главтехмонтаж — установка основного технологического оборудования — и Главэлектромонтаж. Разделение предприятий по видам работ без сомнения приносило огромную пользу. Коллективы были насыщены квалифицированными кадрами по данному профилю работ, которые готовились в Институтах (инженеры), техникумах (руководители среднего звена), производственно — технических училищах (рабочие).
В нашем Главке было 8 трестов, в них 97 управлений по всей территории СССР. Так что, оказавшись в любом более — менее крупном городе страны всегда можно было обратиться за помощью, если надо, в родственное предприятие. Вертикаль власти была выстроена четко. Так назначение на должности строго регламентировалось. Начальником управления или главным инженером — так тогда называли технического директора — можно было стать только по приказу Главка, Трест только представлял кандидатуры. Руководство же Треста назначалось только самим министром!
Из подразделений министерства начавших работать на Норильский комбинат Сибмонтажавтоматика была первой. С 1959 года в виде участка, а с 1962 — управления. К середине 70-х таких управлений разного профиля в Норильске было уже 17.
Командировки
Норильск не был связан с «материком», как мы называли остальную страну, ни авто, ни железными дорогами. Грузы доставлялись по морю и реке Енисей в порт Дудинка в 100 км от Норильска. Людям же оставался воздушный транспорт. На местных линиях, в пределах 300 км, летали трудяги АН-2. Летом на колесах или поплавках (при посадках на воду). Зимой на лыжах. Для них был построен маленький аэропорт «Валек». Там же базировались и вертолеты местного авиаотряда. Большие магистральные лайнеры садились на современном аэродроме «Алыкель» в 50 км. От Норильска. Он имел посадочную полосу для всех видов самолетов. Здесь же базировался и полк ПВО.
Командировок было много, и летали мы и с маленького и с большого аэропорта по несколько раз в год. Да еще полеты в отпуска… Я как — то попробовал сосчитать, сколько же я за время работы в Норильске налетал километров? Получилось, что я облетел Землю по экватору не менее 10 раз.
Первая командировка у меня случилась на втором году работы и сразу на 2 месяца. Нашему управлению поручили смонтировать автоматику в самом большом цеху Ачинского глиноземного комбината. Цех гидрохимии был размером с 3 футбольных поля, 50 метров высотой, и начинен по самую крышу массой химических агрегатов и трубопроводов. Проект автоматики был очень большим по объему и сложным, так как вся система была на пневматике. Мы в Норильске, на объектах цветной металлургии привыкли к системам автоматики на электрических цепях, а в Ачинске все сигналы представляли воздушный поток, и регулирование шло при помощи пневмоустройств. Меня отправили как инженера по связи с проектировщиками и облегчения работы нашим монтажникам. С проектантами — молодыми ребятами из Питерского института «Проектавтоматика» я быстро нашел общий язык и вник в особенности проекта. Командировка запомнилась особенностями быта. Строили комбинат 60 000 так называемых «химиков». В те времена за не особо тяжкие преступления суд часто выносил приговоры с направлением осужденных не в колонию или тюрьму, а «на стройки народного хозяйства». В основном это были стройки новых химпроизводств. Отсюда и бытовое — «на химию».
Так вот в Ачинск собрали массу этих «химиков» обоего пола, заселили на время строительства в построенные для будущих работников новые дома по 3–5 человек в комнату. На первом этаже одного из таких общежитий была гостиница для таких как мы прикомандированных «не химиков». А над нами четыре этажа, а также во всех близлежащих пятиэтажках всё было занято приговоренными. Так что после работы мы сидели дома, готовили ужин, гоняли чаи с медом, читали, болтали. Но на улицу, ни-ни.
Комбинат, что мы строили, был огромным. Трамвай, который ходил из города и вдоль всего комбината кроме центральной проходной делал еще
