Рад, что вы не выбросили их в мусорную корзину.
– Не решилась, деньги все же… Они видели вашу машину, еще посмеялись: муха вон полетела… Я всего лишь немного прошлась. Уже почти стемнело. Увидела вашу машину. Вы вышли, хотели куда-то ехать, вас окликнула соседка. Пока вы отсутствовали, я прошла на веранду. Дверь в дом, к сожалению, оказалась запертой. Вот, сижу…
– В противном случае вы устроили бы мне засаду в доме, – констатировал Андрей. В желудке как-то подозрительно булькнуло. – И что с вами делать, Людмила? Взять за руку и отвести обратно в милицию?
– Пожалуйста, не надо в милицию, – взмолилась девушка. – Только не в милицию… Там холодно, страшно, люди смотрят так нехорошо… Нет, вы, конечно, можете взять меня за руку… – допустила Людмила и не стала продолжать.
«Что происходит?» – подумал Светлов.
– Разрешите остаться с вами? – умоляла «беженка». – Я тихая, много места не занимаю. А днем вы можете отвести меня в милицию или куда там еще…
– А вы не подумали, Людмила, нужны ли вы мне тут?
– Я знаю, что не нужна. Но будьте же человеком… Вы хороший, я поняла это еще днем, с вами спокойно, чувствую себя защищенной…
«Обманчивое мнение», – подумал Андрей. В животе уже не просто булькало, все взрывалось. Но он сохранял серьезный тон.
– Хорошо, Людмила, сегодня можете переночевать здесь, в доме есть кровать. Я лягу на веранде, ночи, слава богу, теплые. Продукты купить не догадались?
– Догадалась… Но не купила. Заглянула в гастроном, прежде чем войти в частный сектор. Но там совершенно нечего взять. Даже то, что было, в течение дня расхватали отдыхающие, остались только соки, солянка и кабачковая икра…
– Ладно, не продолжайте. Берите вот эти две сетки и несите на кухню. Скоро согреется вода в ведре – хватит на готовку и мытье. Умеете кашеварить?
– Да, я дома постоянно готовлю, а то моя мама вечно все пересаливает… Спасибо огромное, Андрей Николаевич… – Людмила с радостью вскочила, стала поднимать тяжелые авоськи.
Ох, уж это женское бессилие… Он отобрал у нее продукты, сам отнес на кухню, после чего вернулся на веранду. Сел на софу, закурил, задумался. Нянька из него никудышная, и что теперь делать с этой приблудной? Из дома доносились разные звуки. Людмила готовила ужин, попутно бегала по комнатам, раскладывала свои вещи. Становилось тревожно – вроде не кот, а территорию метит. Он закурил, сделал попытку абстрагироваться. Частный сектор погружался в безмолвие. К ночи усилился ветер, колыхались ветки за окнами веранды. Фонарь на дороге разбрызгивал дрожащий свет. Старая блатная песня включилась в голове: «Ночь надвигается, фонарь качается…» У Раисы Григорьевны и Анатолия Ивановича за окнами поблескивал мутный свет. Люди на юге ложатся рано, но это правило относится не ко всем…
Он вернулся в дом, заперся. Проверил заднюю дверь – крючок в скобе. Людмила переоделась в халат, бегала по дому, что-то напевала. Уже помылась, и чистые волосы торчали дыбом. На плите тушилась картошка с говядиной, от сковородки исходили неплохие ароматы. Становилось по-домашнему уютно, что вызывало большие вопросы.
– Садитесь за стол, Андрей Николаевич, – объявила Людмила. – Кушать подано, как говорится, садитесь…
– Жрать, – проворчал Андрей, прошел к окнам и задернул занавески. – На будущее, Людмила, – сохраняйте по возможности режим тишины. В противном случае нас обоих вышвырнут на улицу. Одно из условий моего вселения в этот дом – никого не приводить.
– Так вы никого и не приводили, – удивилась Людмила. – Я сама пришла.
«За что мне все это?» – мысленно взмолился майор.
Людмила навалила полную тарелку, себе – вдвое меньше. Он ел с жадностью, запивал горячим чаем, старался помалкивать. Людмила тоже ела, искоса поглядывала на него.
– Вы женаты, Андрей Николаевич? – спросила девушка, застенчиво потупив взор.
– Да.
– Неправда, – возмутилась она. – У вас нет кольца и взгляд не такой затравленный, как у женатых мужчин.
Андрей поперхнулся. Людмила вскочила, похлопала его по спине, потом вернулась на место.
– А вы специалистка…
– Нет, но я немного наблюдательная…
– Почему тогда не можете описать лицо преступника – раз наблюдательная?
– Ну, знаете, это разные вещи! Ой, простите, – она понизила голос. – Я вижу его лицо перед собой так же, как вижу вас, но не могу его описать. Это просто проклятье какое-то… Я вкусно приготовила, Андрей Николаевич?
– Нормально. – Он доел, сгреб хлебной коркой с тарелки остатки еды, отправил в рот.
– Еще положить? – девушка со щенячьей преданностью смотрела ему в рот. Все это было забавно и смешно, но нравилось все меньше.
– Немного, – он протянул тарелку. Девушка с готовностью положила добавку. Готовила она неплохо, но блюдо, собственно, и нехитрое, он и сам бы такое приготовил.
– Держите, Андрей Николаевич. Ешьте на здоровье. А что вам завтра приготовить?
Словно чувствовала, что он опять поперхнется, быстро пришла на помощь.
– Так, Людмила, вы же отдаете себе отчет, что находитесь в этом доме без всяких на то оснований? Сегодня ночью вы просто пользуетесь моей добротой. Завтра утром доброта кончается, и мы едем в милицию… а потом посмотрим, что с вами делать. Но в этот дом вы уже не вернетесь. Это противоречит всем правилам. Вы свидетель в деле об убийстве, а не студентка на отдыхе.
Людмила насупилась, открыла рот, чтобы возразить. Но передумала, закрыла. Стала усердно делать вид, будто он ничего не говорил. Дескать, мели, Емеля, а завтра мы что-нибудь придумаем.
– Вы наелись? Вот и славно. Давайте я посуду помою. – Она сгребла тарелки, сложила их в раковину, подтащила ведро с остатками воды. Послушайте, Андрей Николаевич, – решилась она поднять щекотливую тему, – мне так неудобно, что приходится вас стеснять… В доме только одна кровать… Вы уверены, что собираетесь спать на веранде?
– Давайте меняться, – пожал он плечами. – Вы идете на веранду, а я…
Людмила сделала круглые глаза и больше эту тему не поднимала.
– Все, – сказал Андрей, вставая из-за стола. – Спасибо за ужин. Домывайте посуду и ложитесь спать. И чтобы до утра я о вас не вспоминал. Подъем в семь, выезжаем в восемь. Не забывайте о вашем статусе, вы единственная свидетельница.
Он
