Выпив бульону, того самого знаменитого бульону, предусмотренного Кольбером, Фуке сел в карету с железными решетками на окнах – настоящую клетку на колесах, – где рядом с ним заняли места д'Артаньян, два его помощника гг. де Мопертуи и Деклаво и губернатор Бриансона г-н де Бертран. Карета направилась в Анжер. В Мовэ к этой карете присоединился эскорт из сотни мушкетеров, и все вместе они проскакали быстрым аллюром еще шесть лье.
Прибыв в Удон, д'Артаньян убедил Фуке передать ему письменный приказ с указанием коменданту Бель-Иля г-ну де Лаайю де Нуайе сдать крепость войскам короля. Мопертюи получил задание немедленно доставить этот приказ Людовику XIV. Спустя 15 дней один из офицеров гвардии получит в результате ключи от крепости и со своими 150 солдатами разоружит гарнизон. Таким образом будет устранена опасность мятежа.
7 сентября зарешеченная карета прибыла в Анжер и попала в толпу зевак, которые, с радостью узнав об аресте, явились посмотреть на униженного Фуке.
– Не бойтесь, что он сбежит, – кричали они д'Артаньяну. – Мы его сразу же удавим собственными руками.
Приехав в замок короля Рене[64], который губернатор только что приказал очистить, д'Артаньян занялся расстановкой постов охраны и достойным обустройством своих подопечных: Фуке, его слуги Лавалле и вновь прибывшего его личного врача Пекке.
Замок Анжера, старая средневековая крепость с десятью массивными башнями, усеченными на высоте бойниц, был в это время обветшалым, можно сказать, заброшенным зданием, лишенным каких бы то ни было удобств. Король разместил там небольшой гарнизон, однако вот уже десятки лет никто не заботился об его обустройстве. Ничто не предвещало, что ему предстоит стать тюрьмой. Следовало обеспечить в этом здании надежную охрану арестованных, снабдить их мебелью и условиями жизни, соответствующими их бывшему положению в обществе. Выполнение всех этих задач быстро опустошило кошелек д'Артаньяна. 17 сентября ему пришлось просить Кольбера выдать предусмотренную на расходы тысячу ливров: «Я был вынужден купить для него какую-то посуду и найти подходящую кровать, ибо та, на которой он спит, не из приличных, да и эту я взял напрокат. В моем приказе значится, что я должен покупать необходимую ему мебель».
Следовало также позаботиться о самом здании, большая часть которого находилась в плачевном состоянии. Мост грозил обрушиться, колокольня церкви опасно наклонилась. Д'Артаньян сообщил об этом Кольберу и попросил его отдать приказ о проведении наиболее насущных ремонтных работ.
«Поскольку я ничего не смыслю в строительстве, – писал он, – надеюсь, Вы сочтете правильным, что я не вмешиваюсь в эти дела».
Кроме того, д'Артаньян попросил Летеллье прислать еще 25-30 мушкетеров, чтобы усилить охрану узников.
«Уверяю Вас, что мои товарищи ужасно утомлены... Дело не в том, что их у меня недостаточно для охраны крепости и надежного содержания арестованных, а в том, что их недостаточно, если учесть все неудобства, которые они вынуждены испытывать».
При дворе не могли не считаться с тем, как д'Артаньян выполнял доверенное ему дело.
«Г-н Фуке, – пишет в своих Мемуарах секретарь суда Фуко, – в первые дни после заключения под стражу казался беспокойным и подавленным. Он использовал малейшую возможность, чтобы вызвать у охраны сочувствие к себе и разузнать у нее новости. Однако все эти попытки оказывались безуспешными благодаря заботам и необычайной старательности г-на д'Артаньяна, который, впрочем, обращался со своим узником самым наилучшим образом, какого только можно было желать».
Лишь однажды бывший суперинтендант дал волю ожесточению против своего тюремщика Это произошло, когда тот приказал поставить решетки на дымовой трубе в его комнате.
– Господин д'Артаньян, – воскликнул он. – Вы, видно, считаете, что дымовая труба для вас лучший путь к чину маршала Франции!
Спустя несколько дней король попросил д'Артаньяна послать в Нант отряд своих людей, чтобы обеспечить охрану при перевозке в Анжер поэта Пеллиссона, который также был арестован. Он добавил, что полностью удовлетворен заботами д'Артаньяна об охране Фуке и хочет в ближайшее время освободить его от дальнейшего выполнения этой задачи. Миссия д'Артаньяна должна была завершиться выполнением еще одного, последнего поручения – препровождением Фуке и Пеллиссона в Амбуаз, где их следовало передать под охрану знаменосца лейб-гвардии г-на де Талуё, а затем отвезти уже одного только Пеллиссона «в славный город Париж», в королевскую крепость Бастилию.
Для конвоирования Пеллиссона до Анжера был избран квартирмейстер г-н де Сен-Map с отрядом в двадцать мушкетеров. Наконец 1 декабря 1661 года д'Артаньян смог покинуть город короля Рене со своими узниками и со всем своим отрядом. Чтобы не допустить общения Фуке и Пеллиссона во время переезда, д'Артаньян приказал поместить первого в зарешеченную карету, а второму предложил ехать верхом. И вновь они поскакали с большой скоростью. Население соседних деревень сбегалось по пути следования кортежа.
– Дорогу! Дорогу! – кричали офицеры, сопровождая свои выкрики угрожающими жестами.
Толпа оборванцев расступалась, пропуская вызывавших опаску всадников в голубых униформах, но не переставала выкрикивать «тысячи ругательств и тысячи оскорблений» в адрес бывшего хозяина Во. В тот же вечер мушкетеры прибыли в пригород Сомюра со стороны моста. На следующий день, 2 декабря, они переночевали в Ла-Шапель-Бланш. 3 декабря подобные сцены повторились в Туре, и с таким напором, что карета и ее сопровождение, хотя и достигавшее сотни человек, оказались окружены и буквально захлестнуты толпой. Гасконец еще больше, чем раньше, испугался, что взбесившаяся толпа сломает карету и уволочет его узника. Впрочем, и на этот раз нескольких пинков ногами и нескольких угрожающих наскоков конем хватило, чтобы освободить место для проезда. Устроившись во временной тюрьме, мушкетеры удвоили бдительность и разгоняли образовывавшиеся то здесь, то там сборища людей. Наконец восстановилось спокойствие. Однако это было временное умиротворение, ибо местные жители, хорошенько выспавшись за ночь, без сомнения, готовы были на следующее утро опять в свое удовольствие поносить проворовавшегося суперинтенданта. Тогда наш младший лейтенант принял на свой страх и риск решение покинуть город глубокой ночью. Карета была готова к трем часам утра. Солдаты бесшумно оседлали лошадей, а Фуке и Пеллиссон на этот раз охотно заняли свои места – один в карете, другой верхом. И вот в спящем городе вдруг раздался топот коней и скрип окованных колес кареты, катящей бешеным аллюром по неровной мостовой. Кортеж достиг Амбуаза, когда солнце еще не взошло, и д'Артаньян, согласно предписанию, передал Фуке в руки г-на де Талуё. Мишель Летеллъе не мог пожелать новому тюремщику ничего лучшего, как действовать так, как действовал его предшественник:
«Точность действий г-на д'Артаньяна, проявленная при охране, была столь велика, что у г-на Фуке не было никакой возможности узнать, что готовится здесь в отношении него. Его Величество надеется, что Ваши действия будут столь же безукоризненны».
Фуке весьма сожалел об отъезде д'Артаньяна, спасшего его в Туре от нападения мстительной толпы. Г-н де Талуё не обладал подобной деликатностью. Он бросил все еще серьезно больного Фуке в темницу с глухо запертыми окнами, которые спустя два года навели проезжавшего через Амбуаз Лафонтена на меланхолические рассуждения.
Что до д'Артаньяна, то он уже опять был в пути и 12 декабря перепоручил заботам старого друга Бемо своего последнего узника Пеллиссона. Он был счастлив, что достойно выполнил поручение, и уж ни в коем случае не досадовал на то, что наилучшим образом избавился от неблагодарной обязанности изображать из себя импровизированного тюремщика.
Глава X. Д'Артаньян – тюремщик
Увы! Бедный д'Артаньян и не предполагал, что его карьера тюремщика только начинается. В Венсенне, куда суперинтендант был переведен в конце 1661 года, между двумя офицерами, которым была поручена его охрана, – лейтенантом короля по управлению замком г-ном де Марсаком и знаменосцем лейб-гвардии г-ном де Талуё – вскоре начались раздоры.
Их стычки заставили короля вновь призвать к себе своего верного мушкетера и приказать ему незамедлительно отправиться в Венсенн и обеспечить надежную охрану Фуке и его приближенных, служа столь же ревностно, как это уже было в Анжере.
На следующее утро, 4 января 1662 года, в 4 часа утра д'Артаньян в сопровождении пяти десятков мушкетеров с факелами в руках уже был у ворот Венсенна. В силу королевского приказа все, что касалось безопасности замка, включая охрану ворот и охрану подъемного моста, перешло теперь в его ведение. Господ де Марсака и де Талуё просили больше не беспокоиться об охране узника.
