«Я сожалею всеми фибрами своей души, что не убил его, когда у меня была такая возможность. Тот миг недоверия и скорби, секундное колебание из-за ужаса перед братоубийством — все это обошлось нам неизмеримо дорого. Легионы следуют в ересь за Гором, однако та раковая опухоль, что гнездится в сердце Магистра Войны — это Лоргар.»
Примарх Коракс«Единственное, чего я всегда желал — это истина. Помните эти слова, читая дальнейшее. Я никогда не задавался целью повергнуть царство лжи моего отца из чувства неуместной гордыни. Я не хотел проливать кровь нашего рода, очистив половину галактики от людей во время этого ожесточенного крестового похода. Никогда не стремился ко всему этому, хоть мне и ведомы причины, по которым это необходимо сделать.
Но я всегда желал лишь истины»
Вступительные строки Книги Лоргара, Первая Песнь Хаоса
Пролог
Вестник Единого Бога
Колхида
Много лет назад
Первосвященник наблюдал из окна собора, как внизу пылает его город.
— Мы должны что-то делать.
Голос басовито гремел, однако к нему примешивалась мягкость, сглаживавшая слова и делавшая их практически нежными. Этот голос был создан, чтобы убеждать, вопрошать и заверять, а не кричать и пускать пену от ярости.
Первосвященник отвернулся от окна.
— Отец? Когда погаснет огонь?
Кор Фаэрон прошелся по комнате, к его морщинистому лицу прочно пристало хмурое выражение, словно шрам на старой коже. Он углубился в лежавшие на центральном столе свитки, тонкие губы шевелились, пока он поочередно читал все.
— Отец? Мы не можем оставаться тут, пока город в огне. Нужно помочь людям.
— Ты молчал с тех пор, как мы захватили Собор Просвещения, — на кратчайший миг поднял глаза пожилой человек. — И после победы в войне твои первые слова — это вопрос, когда же потушат пламя? Мальчик мой, ты только что завоевал мир. Есть куда более важные вещи, которыми тебе стоит озаботиться.
Первосвященник был молод и наделен красотой, которая выходила за рамки человеческих представлений. На бронзовой коже блестели вытатуированные золотыми чернилами крохотные надписи. В темных глазах не было холодности, и он мог не улыбаться целыми днями, не выглядя при этом мрачным.
Он снова повернулся к окну. В своем разуме он всегда представлял окончание крестового похода в этом самом месте, заполняющие проспекты Города Серых Цветов ликующие толпы и возносящиеся к небесам радостные молитвы, от которых содрогаются тонкие башни бывших правителей.
Реальность не вполне соответствовала этому. Улицы и впрямь были заполнены людьми, но это были мятежники, мародеры и сражающиеся друг с другом банды воинов в рясах — последние уцелевшие защитники Завета до последнего дрались с нахлынувшими захватчиками.
— Большая часть города все еще в огне, — произнес первосвященник. — Мы должны что-то делать.
Кор Фаэрон бормотал под нос, читая изодранные куски пергамента.
— Отец? — первосвященник снова обернулся, дожидаясь, пока старый жрец отложит очередной свиток.
— Гм? В чем дело, мальчик?
— Полгорода еще пылает. Мы должны что-то делать.
Кор Фаэрон улыбнулся, выражение его лица было уродливым, однако не лишенным доброты.
— Тебе нужно готовиться к коронации, Лоргар. Завет пал, а Старые Пути будут отброшены как богохульство против Единого Бога. Ты уже не просто Первосвященник Верных Богу, а первосвященник всей Колхиды. Я дал тебе целый мир.
Золотая фигура вновь повернулась к окну, прищурив глаза. В голосе Лоргара появилось что-то жесткое и холодное, предзнаменование всего того, чему суждено было произойти в грядущие столетия.
— Я не хочу править, — произнес он.
— Это пройдет, сын мой. Пройдет, как только ты увидишь, что вокруг нет никого, кто бы подходил на эту роль лучше тебя. В миг осознания это станет твоей самоотверженной потребностью. Так всегда бывает с теми, кто наделен властью. Путь ко всякому трону вымощен благими намерениями.
Лоргар покачал головой
— Мне нужно лишь чтобы наши люди узрели истину.
— Истина — это власть, — старый жрец вернулся к свиткам. — Невежественных и слабых нужно тащить к свету, какова бы ни была цена. Неважно, сколько из них будет плакать и истекать кровью по пути.
Лоргар наблюдал, как горит его новый город, как на улицах внизу его последователи истребляют последних святотатцев — сторонников Старых Путей.
— Я знаю, что уже много раз задавал этот вопрос, — тихо произнес он, — но неужели все это не заставляет тебя задуматься, даже по завершении крестового похода? Когда-то ты верил в то же, что и они.
— А я все еще и верю в то же, что и они, — уверенно улыбнулся Кор Фаэрон. — Но я также верю в то же, что и ты. Я храню старую веру в существование многих богов, Лоргар. Твой Бог всего лишь самый могущественный из них.
— Он скоро придет к нам, — первосвященник взглянул на темнеющее небо. Колхида была миром, страдающим от жажды, и облака редко посещали ее небеса. — Возможно, через год, но не позже. Я видел это во снах. В тот день его корабль спустится через бурю.
Кор Фаэрон приблизился и положил руку на предплечье высокого человека.
— Когда твой Бог придет, мы узнаем, прав ли я был, поверив тебе.
Лоргар продолжал смотреть на синее небо, глядя, как его затягивает поднимающийся от пылающего города дым. Слова учителя вызвали у него улыбку.
— Верь, отец.
Кор Фаэрон улыбнулся.
— Я всегда верил, сын мой. Ты когда-нибудь видел во сне, как зовут это божество? Довольно скоро массы зададут этот вопрос. Я могу лишь гадать, что ты тогда им скажешь.
— Я не думаю, что у него есть имя, — Лоргар прикрыл глаза. — Нам он будет известен лишь как Император.
Часть 1
Семнадцатый сын
Глава 1 Братство
«Дух мщения», спустя четыре дня после Исствана-V
Здесь собрались восемь его братьев, хотя на самом деле в комнате находилась лишь половина из них. Четверо отсутствовавших были не более, чем проекциями: трое располагались вокруг стола, будучи мерцающими серыми гололитическими изображениями, образованными мигающим светом и белым шумом. Сотканный из серебристого свечения образ четвертого был ярче, с его лица и конечностей стекали завихряющиеся языки колдовского огня. Этот последний, Магнус, приветственно склонил голову.
Здравствуй, Лоргар, — родились в сознании слова брата.
Лоргар кивнул в ответ.
— Насколько ты далеко, Магнус?
На психической проекции Алого Короля не отразилось никаких эмоций. Высокий и увенчанный резной короной, Магнус Красный отвел единственный глаз.
Очень. Зализываю раны на далеком мире. У него нет имени, лишь то, которое дал я.
Лоргар кивнул, от его внимания не укрылось некоторое колебание в интонации безмолвного голоса брата. Было не время для подобных бесед.
Прочие поочередно поприветствовали его. Керз — точнее, его мертвенное пульсирующее гололитическое воплощение — едва заметно кивнул. Мортариону, который и во плоти выглядел изможденным призраком, мало шла электронная бесплотность. Его изображение то обретало четкость, то теряло ее, периодически распадаясь на причудливые частицы из-за вызванных расстоянием помех. В знак приветствия он опустил клинок своего Жнеца, и в этом жесте было больше дружелюбия, чем ожидал Лоргар. Последним из присутствовавших с помощью дистанционной передачи был Альфарий. Он был в шлеме, хотя прочие стояли с непокрытой головой, а гололитическое изображение было стабильным в отличие от других, чьи образы искажались огромным расстоянием между флотами. Уступавший братьям в росте почти на целую голову Альфарий был окружен напускным величием, чешуйчатая броня доспеха блестела в отраженном свете изображения. В знак приветствия он скрестил руки на груди в знамении аквилы, символа Императора. Лоргар фыркнул. Забавно.
— Ты опоздал, — вмешался один из братьев. — Мы заждались.
Голос напоминал громыхающую лавину звуков. Ангрон. Лоргар повернулся к нему, даже не пытаясь изобразить примирительную улыбку. Его брат-воитель угрожающе и выразительно пригнулся, затылок был изуродован грубыми нейроимплантами, которые были вбиты в кость и подключены к мягкой ткани стволовой части мозга. Налитые кровью глаза Ангрона сузились от очередного прошедшего по нервной системе болевого импульса — результат действия усилителей агрессии, которые ему хирургическим способом вживили бывшие хозяева. Прочие примархи возвысились и стали править мирами, на которые их забросило, лишь Ангрон томился в неволе, став рабом техноварваров на каком-то забытом захолустном мирке, который даже не удостоился собственного имени. Прошлое Ангрона все еще струилось в его крови, и от каждого сбоя в синапсах мышцы поражала невралгия.
