Габриэль отпер комбинированный замок, включил свет и вошел. Комната, казалось, застыла во времени. У нее было несколько названий: Гнездо, Учебный плац, Водоем. Иаков, громила с изрытым оспой лицом из отдела по арабским делам Шабака, окрестил ее Адовой дырой. Иосси из отдела исследований прозвал ее Селением проклятых, – правда, Иосси читал классиков в Оксфорде и всегда привносил дух эрудиции в свою работу, даже когда предмет того не стоил.
Габриэль приостановился возле стола на козлах, за которым сидели Дина и Римона. Их постоянные ссоры из-за того, у кого больше места, доводили его чуть не до сумасшествия. Разделительный рубеж, который он провел по центру стола, все еще был виден вместе с предупреждением, которое Римона написала на своей стороне: «Переходи на собственный страх и риск». Римона была капитаном Сил Обороны и работала на Амана, военную разведку. Она была также племянницей Джилы Шамрон. Она верила в защищенность границами и отвечала нападками всякий раз, когда Дина переходила рубеж. На месте Дины лежала коротенькая записка, которую она оставила тут в последний день операции: «Чтоб нам больше никогда не возвращаться сюда». «До чего наивно, – подумал Габриэль. – Уж Дина-то должна была бы знать».
Он продолжал медленно обходить комнату. В углу лежала гора устаревшего компьютерного оборудования, которое никто не потрудился убрать. До того как стать штабом «группы по Халеду», комната 456С была лишь складом старой мебели и устаревшей электроники, где дежурившие в ночную смену сотрудники устраивали романтические свидания. Стояла тут по-прежнему и аспидная доска Габриэля. Он с трудом мог разобрать последние написанные на ней слова. Он оглядел стены, усеянные фотографиями молодых палестинцев. Одна фотография обратила на себя его внимание – на ней мальчишка в берете, с куфией на плечах сидел на коленях у Ясира Арафата. Это был Халед аль-Халифа на похоронах своего отца Сабри. Габриэль убил и Сабри, и Халеда.
Он снял со стен старые фотографии и на их место прикрепил две новые. На одной был запечатлен мужчина в куфии в горах Афганистана. На второй тот же мужчина, в кашемировом пальто и котелке, стоял у дома миллиардера в Париже.
«Группа по Халеду» стала теперь «группой по бин-Шафику».
Первые сорок восемь часов Габриэль и Лавон работали одни. На третий день к ним присоединился Иосси, высокий лысеющий мужчина с манерами англичанина-интеллектуала. Римона появилась на четвертый день, как и Иаков, который прибыл из штаб-квартиры Шабака с папкой материалов на террористов, совершивших нападение на машину Шамрона. Последней прибыла Дина. Эта маленькая брюнетка стояла 19 октября 1994 года на Дизельгофф-стрит в Тель-Авиве, когда хамасский смертник превратил автобус номер пять в гроб для двадцати одного человека. Мать Дины и две сестры оказались среди убитых, а сама Дина была тяжело ранена и теперь ходила, слегка прихрамывая. Пережив эту потерю, она стала экспертом по терроризму. Дина Сарид действительно могла назвать время, место и число погибших в каждом акте террора, когда-либо совершенном против Государства Израиль. Она однажды сказала Габриэлю, что знает о террористах больше, чем они сами знают о себе. Габриэль поверил ей.
Они разделили обязанности пополам. Ахмедом бин-Шафиком и Братством Аллаха стали заниматься Дина, Иаков и Римона, а Иосси присоединился к Лавону в раскапывании «ААБ-холдинга». Габриэль – по крайней мере на данный момент – работал один, взяв на себя незавидную задачу по выявлению всех картин, когда-либо приобретенных или проданных Зизи аль-Бакари.
По мере того как шли дни, стены комнаты 456С начали отражать уникальный характер операции. На одной стене стали медленно появляться очертания новой смертоносной террористической сети во главе с человеком-призраком. Работники группы, насколько сумели, восстановили долгий путь, проделанный бин-Шафиком, по кровавому следу исламского экстремизма. Казалось, всюду, где было неспокойно, появлялся бин-Шафик, раздавая саудовские нефтяные деньги и распространяя ваххабитскую пропаганду: в Афганистане, Ливане, Египте, Алжире, Иордании, Пакистане, Чечне, Боснии и, конечно же, в Палестине. Это дало, однако, существенные наводки, так как при проведении двух крупных нападений бин-Шафик и Братство Аллаха выдали более десятка имен, что позволяло расследовать их связи и сотрудничество. Ну и потом были еще Ибрахим эль-Банна, египетский имам смерти, и профессор Али Массуди, вербовщик и охотник за талантами.
На противоположной стене появилась другая сеть – «ААБ-холдинг». Пользуясь открытыми источниками и не столь открытыми, Лавон усердно просеивал слои финансовой империи Зизи и собирал воедино разбросанные куски словно древний артефакт. Венчал все это «ААБ». Ниже находилась сложная финансовая паутина менее крупных компаний и корпораций, что позволяло Зизи распространить свое влияние по всему миру при соблюдении почти идеальной корпоративной тайны. Поскольку большинство компаний Зизи были зарегистрированы в Швейцарии и на Каймановых островах, Лавон сравнил его с хитрым финансовым борцом, наносящим удары как вздумается и не улавливаемым радаром противника. Несмотря на непрозрачный характер империи Зизи, Лавон пришел к выводу, что числа не сходятся.
– Зизи не мог столько заработать на своих ранних капиталовложениях – это никак не оправдывает его последующих приобретений, – пояснил он Габриэлю. – «ААБ-холдинг» – это «крыша» Дома Саудов.
А вот найти Ахмеда бин-Шафика в финансовом октопусе Зизи – это, по мнению Лавона, все равно что отыскать иголку в Аравийской пустыне.
– Не невозможно, – сказал он, – но скорее всего ты умрешь от жажды.
Иосси занимался кадрами Зизи. Он сосредоточил внимание на сравнительно небольшой команде, работавшей в штаб-квартире Зизи в Женеве, а также в компаниях, которые целиком принадлежали или контролировались «ААБ». Однако большую часть времени он занимался многочисленным личным окружением Зизи. Их фотографии вскоре покрыли стену над рабочим местом Иосси и резко контрастировали с фотографиями террористической сети бин-Шафика. Каждый день появлялись новые фотографии, поскольку Иосси следил за бурными передвижениями Зизи по земному шару. Вот Зизи прибыл на совещание в Лондон. Зизи совещается с германскими властями в Штутгарте. Зизи наслаждается видом Красного моря из своего нового отеля в Шарм-эль-Шейхе. Зизи беседует с королем Иордании о заключении подряда на строительство. Зизи открывает завод по опреснению воды в Йемене. Зизи получает гуманитарную премию от группы исламистов в Монреале, на чьем сайте, указывает Иосси, содержится явный призыв к уничтожению Государства Израиль.
Что же до того угла комнаты, который занимал Габриэль, то это было убежище от террора и финансов. На его стене висели не фотографии террористов или дельцов, а десятки фотографий с картин французских импрессионистов. И если Лавон и Иосси целыми днями копались в скучных гроссбухах и распечатках с компьютера, то Габриэль частенько листал старые каталоги, монографии импрессионистов, вырезки из газет, в которых описывались подвиги Зизи на арене мирового искусства.
К концу десятого дня Габриэль решил, как он внедрит агента в «Джихад инкорпорейтед». Он подошел к коллажу фотографий, подобранных Иосси, и уставился на одну из них. На ней был изможденный седой англичанин, сидевший рядом с Зизи полгода назад на аукционе импрессионистов и современного искусства, устроенном Кристи в Нью-Йорке. Габриэль снял со стены фотографию и показал остальным.
– Этот человек, – сказал Габриэль. – Он должен подойти.
Затем он позвонил Адриану Картеру по личному надежному телефону в Лэнгли и сообщил, как он намерен проникнуть в Дом Зизи.
– Вам требуется теперь лишь картина и девица, – сказал Картер. – Вы находите картину. Я добуду вам девицу.
Габриэль ушел с бульвара Царя Саула немного раньше обычного и поехал в «Айн-Керем». У отделения интенсивной терапии Медицинского центра Хадассы по-прежнему стояла охрана, но когда Габриэль вошел в палату к Шамрону, тот был один.
– Блудный сын решил-таки нанести мне визит, – с горечью произнес он. – Хорошо, что мы обитатели пустыни. Иначе ты поместил бы меня на плавучую льдину и бросил в море.
Габриэль сел рядом с кроватью.
– Я был здесь по крайней мере пять раз.
– Когда?
– Поздно ночью, когда вы уже спали.
– Почему ты не можешь зайти ко мне днем, как нормальный человек?
– Я был занят.
– А премьер-министр не слишком занят и навещает меня в разумное время. – Раненая шея Шамрона была закована в толстые пластиковые скобы, так что он не мог повернуть голову, поэтому бросил косой взгляд на Габриэля. – Он сказал мне, что разрешил Амосу подобрать человека для Спецопераций, чтобы ты мог выполнять это дурацкое поручение Адриана Картера и американцев.
