что мне придется отбиваться от его ухаживаний, все испортит.
Он смотрит на мои губы.
— Могу я задать тебе вопрос?
Если я отклонюсь еще дальше назад, то потеряю равновесие, но если сяду ровно, то наши носы соприкоснутся. Он собирается спросить, может ли он поцеловать меня? В панике я выпаливаю:
— Нет.
Парень хмуриться.
— Серьезно?
— Эм, я имею в виду… — Я пожимаю плечами. — Конечно. О чем ты хотел спросить? — Я задерживаю дыхание, и напряжение сжимает мое нутро.
Его голубые глаза кажутся темно-синими в ночи, когда его взгляд снова опускается к моим губам.
Думай быстрее, Элси. Должна ли я позволить ему поцеловать меня? Хочу ли я этого? Мысль о его губах на моих не так уж непривлекательна. С его четко очерченным «луком Купидона» и пухлой нижней губой, я полагаю, он умело использует и то, и другое в своих интересах.
Нервничая, я тяжело сглатываю.
Он приближается еще немного, его губы раздвигаются, и…
— Не хочешь взять тако? Потому что я умираю с голоду.
Я выдыхаю, и предвкушение, и нервы заставляют меня смеяться.
— Я бы с удовольствием съела тако.
— Ну, слава богу, — стонет он. Затем встает и легко поднимает меня на ноги с такой силой, что мне приходится упереться пальцами в песок, чтобы не упасть ему на грудь.
Он сделал это специально? Или недооценил мой вес?
Мы направляемся к тропинке, ведущей на улицу, которая затем ведет к фургонам с едой. Грант не пытается взять меня за руку или даже приблизиться, но я замечаю, что он укорачивает шаг, чтобы идти рядом со мной.
В поле зрения появляются фургоны с едой и дюжина людей, рассевшихся за столами для пикника.
— До скольки они работают? — Странно, что заправки закрываются так рано, но фургоны с едой очень даже работают.
— Зависит от обстоятельств. — Грант кладет руку мне на поясницу, чтобы провести мимо столов. Его теплая ладонь приятно ощущается на моей голой коже. — У них нет установленных часов. Пока люди покупают, они готовят.
Он приветствует мальчика подростка в окне заказа, называя его по имени.
— Папаша загружает работой? — Мальчик издает ворчливый звук, от которого человек за грилем позади него качает головой. Это, должно быть, и есть папаша.
Грант заказывает пять рыбных тако и два пива. Я предлагаю заплатить за свой, но он отказывается принимать деньги.
— Наверное, мне стоило спросить, — говорит он, протягивая мне пиво. — Любишь ли ты рыбу. — Его брови сведены вместе. — И пиво.
— Люблю. — Я беру у него бутылку. — Спасибо.
Мы садимся за ближайший столик для пикника.
Я делаю глоток пива, и горькие пузырьки застают меня врасплох.
Он слегка улыбается, как будто моя реакция причиняет ему боль.
— Тебе не нравится пейл-эль.
Я изучаю бутылку.
— Никогда не пробовала, это мое первое. — Так вот что это такое.
Парень сжимает губы.
— Перестань беспокоиться обо мне. Я не придирчивая.
Он поднимает бровь.
— Да? Приятно слышать.
Мое лицо пылает.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Знаю. — Он подносит пиво к губам. — Просто удивлен, что ты так открыто говоришь об этом. Большинство женщин не любят это признавать.
Я качаю головой и ищу смену темы.
— Что со всеми людьми, живущими в этом доме? Вы состоите в каком-то братстве или что?
— Братство? — Он смеется, его голубые глаза сверкают. — Никогда не слышал, чтобы кто-то так это называл. Но нет, мы не братство. Это «Дом Райкер». Мы все занимаемся серфингом для «Райкер Серф». — Не дождавшись от меня понимания, он продолжает. — Компания, спонсирующая серфинг?
Я качаю головой.
— Откуда ты?
— Из Южной Дакоты.
— А, это многое объясняет, — бормочет он в бутылку.
Я наклоняюсь вперед, опираясь предплечьями на стол.
— Да? Расскажи.
Он не колеблется.
— Для начала? — Он наклоняется вперед, имитируя мою позу, что также сближает наши лица. — Ты невежественна.
Я отшатываюсь назад.
— Ай…
Грант не смеется и не извиняется. Его выражение лица остается раздражающе серьезным.
— Большинство женщин, которые появляются здесь, точно знают, зачем они здесь и что ищут.
— И что же? — спрашиваю я, тут же понимая, что доказала его правоту. Наверное, я немного невежественна.
— А еще ты наивна.
— Следующее, что ты скажешь, лучше пусть будет комплиментом, или я уйду. — Я шучу только наполовину.
— Держу пари, ты никогда раньше не выезжала за пределы Южной Дакоты.
Я открываю рот, чтобы опровергнуть его замечание, но я бы солгала.
Его смех мягкий и приятный.
— Ты милая.
— Хватит уже лести. — Сарказм так и капает из моего тона.
— И забавная. — Он удерживает мой взгляд в течение нескольких секунд молчания, заставляя меня съежиться. — И не думаю, что ты имеешь хоть какое-то представление о том, какое влияние оказываешь на людей, — мягко говорит он.
Я нервно ерзаю на месте и прочищаю горло.
— Грант, я…
— Рыбные тако! — кричит голос из фургона с едой.
— Наконец-то. — Грант вскакивает на ноги и направляется за едой.
Я прижимаю бутылку пива к щекам, пытаясь ослабить румянец, который, должно быть, бросается в глаза. Почему он заставляет меня так нервничать? И как ему удается так легко меня читать? Неужели я настолько прозрачна?
Когда возвращается с тарелкой тако, он ставит ее между нами.
— Лучшие рыбные тако на острове.
Я благодарна, что его голодный взгляд переключился с меня на тако.
За то время, которое требуется мне, чтобы съесть один тако, Грант съедает четыре. Я не говорю ему, что никогда раньше не ела рыбных тако, потому что отказываюсь еще больше подтверждать его наблюдения обо мне.
Он заказывает нам еще пива, и наш разговор переходит на более безопасную территорию.
— Позволь мне
