отозвался один, указывая на то место, где вылез Нага.
Когда сабарманы подошли к краю ямы, один из них увидел оброненный нож.
– Вот чем они разрезали верёвки! – показал он всем свою находку.
– Быстро по коням, – закричали разбойники. – Он не должен далеко уйти. Мы его быстро догоним!
У ямы оставили двух караульных, а все остальные вскочили на лошадей и умчались в степь.
Через пару часов они вернулись.
– Ну? Где он? – спросил вышедший из юрты Албасты, которому успели донести об отсутствии Наги и его поисках в степи.
– Как сквозь землю провалился. Даже следов не нашли, – оправдывались сабарманы.
– Значит, утром я начну искать виновных среди вас, – разозлился Албасты. – Лучше бы вы этих всех баранов не нашли, а его…
Он злобно выругался, погрозил всем кулаком и вернулся в юрту.
* * *
Утопая по пояс в снегу, Нага отбежал от стоянки разбойников метров на сто, после чего растянулся на снегу с твёрдым намерением не поддаваться дремоте и, чтобы не замёрзнуть, бодрствовать всю ночь. Уходить в степь было бы безумием. В лучшем случае его настигла бы погоня. А в худшем – он непременно бы заблудился и…
«Лучше бодрствовать у юрт сабарманов, пока меня в степи ищут!» – подумал он, наблюдая, как снег засыпает его с ног до головы. При его душевном состоянии выполнить это решение было нетрудно. Он не испытывал ни малейшей усталости, во всём теле чувствовалась лёгкость, голова была полна светлых мыслей.
Над степью царила тишина, ничто не нарушало течения мыслей Наги. Он спрятал мёрзнувшие руки в рукава полушубка и стал пристально смотреть в сторону разбойничьей стоянки. Но не видел ни одной юрты, перед глазами его проходили события последних дней.
С всё возрастающей радостью припомнил он происшедшее, а в голове вырисовывался замечательный план. Он старательно внушал себе, что если хорошо постараться, то возможно всё. И тогда ему всякий раз приходилось бороться с собой: его неудержимо тянуло войти в юрту Калыка и немедленно, собственными руками придушить его или прирезать.
Проведя в степи чуть больше двух часов, Нага почувствовал, что начинает замерзать. Всё больше и больше тянуло ко сну, а это верный признак переохлаждения и надвигающейся смерти.
Решив рискнуть, он вернулся на стойбище сабарманов и, стараясь не попасться караульным, зарылся в снег у юрты Албасты. Он напряжённо прислушался и удивлялся, что из юрты не доносится храп главаря разбойников. Может быть, Албасты вовсе не спит? Нет, это невозможно. По нему было видно, что разбойник устал до изнеможения. Нага был также уверен, что Калык в юрте один.
Побуждаемый осторожностью и в то же время потребностью двигаться, чтобы не замёрзнуть, он встал, крадучись обошёл вокруг юрты, часто останавливаясь, замирая и прислушиваясь. Напряжённее всего он прислушивался у входа в юрту, как будто из неё могла исходить самая большая опасность. Наконец, к его большой радости, послышался знакомый издавна храп вожака разбойников, которого он так долго ждал.
Откинув полог, он быстро вполз в юрту. Албасты спал, укрывшись шкурами. Его сон был так крепок, что он не услышал, как Нага подкрался к его ложу и осторожно вытянул из ножен саблю. Албасты встрепенулся и перестал храпеть лишь тогда, когда остриё лезвия коснулось его горла, а грозный голос Наги строго предупредил:
– Только посмей пикнуть, Калык. Я сразу же перережу твоё горло!
В том, что именно так он и поступит, Албасты не усомнился даже на секунду. Он лишь нервно облизал кончиком языка пересохшие губы и прошептал:
– Чего тебе надо, Садык?
– Смотри-ка, ты и впрямь воскрес! – воскликнул насмешливо Нага, и его глаза злобно сверкнули. – А я думал, куда исчез мой раб? Едва не запил от горя!
Будь перед ним любой другой человек, Албасты ответил бы резко. Кровь и сейчас бросилась ему в голову, но он сдержался и ответил тихо, почти умоляюще:
– Садык, ты вправе надо мной насмехаться. Ты всегда был сильнее, умнее и проворнее меня. Разок хотел тебя переиграть, но, как всегда, всё получилось иначе.
Что-то тронуло жестокое сердце Наги – то ли смиренный, униженный тон, какого он никогда ранее не слышал от своего «раба», то ли его жалкое существо, дрожавшее под толстыми шкурами не от холода, а от страха; поэтому Нага сказал уже гораздо мягче:
– Что ты собирался со мною сделать?
– Хотел сделать тебя своим рабом, – тихо ответил Албасты.
– И ты думал, что это у тебя получится?
– Не думал, но хотел попытаться. Но Всевышний не помог мне.
– Аллах никогда не помогает проходимцам и злодеям! – тихо рассмеялся Нага, чувствуя свою победу над Албасты. – А мне уготовлена свыше миссия всегда ломать твои коварные намерения. Ты не можешь и не мог никогда ничего делать без посторонней подсказки, Калык. И вот я снова с тобою рядом. Мы снова вместе в моей юрте.
– В твоей юрте? – переспросил Калык, предчувствуя недоброе.
– А что такое? – резко спросил Нага. – Всем, чем владел ты, теперь снова владею я. И если за убийство в слободе моих родственников я тебя всё ещё не прирезал, то это большая милость с моей стороны.
– Я не собирался их убивать, – угрюмо ответил Калык. – Махмуд сам на смерть напросился!
– Махмуд мог «напроситься», согласен, – ухмыльнулся Нага. – Но только не его отец, жена, слуги.
– Но я…
– К чему напрасно отпираться? Ведь мы «старые друзья» и может даже «братья»! Между нами недомолвок и тайн быть не должно. Или ты так боишься моего гнева? Не бойся притязаний с моей стороны, хоть я и не был бы слишком огорчён, увидев тебя на виселице.
– Я на ней уже был, – ухмыльнулся Калык. – Только вот тогда Всевышний пришёл ко мне на помощь.
– Что-то ты не очень-то похож на мертвеца, побывавшего на виселице, – окинул его скептическим взглядом Нага. – И когда успел ты в петле поболтаться?
– Тогда, когда ты отправил меня вывезти из Оренбурга графа и его слугу.
– И что? Они проснулись и успели высвободиться?
– Нет, нам встретился отряд казаков из Сакмарского городка.
– И они тебя повесили?
– Да, как только нашли в телеге графа, его огромного слугу и мёртвого лакея из городской гостиницы.
– Тогда почему ты жив? – спросил Нага язвительно. – Казаки обычно делают любое дело добротно, на совесть?!
– Сам не знаю, – поморщился от неприятных воспоминаний Калык. – Когда очухался, казаков уже не было, я лежал под деревом с обрывком верёвки на шее. А тот второй, что был со мной, так и висел.
– И что ты предпринял потом, я догадываюсь, – рассмеялся Нага. – Ты собрал всех людей и
