— Дева Хурин Кеснек, держи тот край! — сказал Ильюэ, толкая Речницу к стене. Жар пробежал по её предплечьям, ладони вспыхнули болью. Кесса прижала их к камню, но жар не унялся. Жёлтый свет тёк по пальцам, впитываясь в стену. За спиной полыхало небо, алые и золотые сполохи метались над водой.
Края пролома замерли — а затем дыра выплюнула на каменистый берег толпу людей и ящеров. Они крепко держались друг за друга — и все вместе повалились на траву, и теперь пытались расцепиться. Там были жёлтые ящеры-иприлоры в полуобугленной броне, и женщины в длинных накидках, прижимающие к себе детей, и пустынные жители — когда они поднялись, на земле осталось немало широкополых шляп — и рогатый хеск-Гларрхна в доспехах городского стражника… Не успели эти пришельцы отбежать и отползти от пульсирующего пролома, как оттуда вылетело вчетверо больше людей, а за ними — две крылатые кошки. Воины вытаскивали из шевелящегося вороха людей и подталкивали их к берегу. Тут были и раненые — одного из них с сердитыми криками доставали из-под копошащихся тел.
— Айо-о-ому! — заорала Кесса, растерянно мотая головой. Из пещер на крики и лязг оружия уже высунулись жители, и Речник вылетел на берег с дубиной наперевес.
— Под навес их всех! — крикнул он, проморгавшись. Ящеры-стражники переглянулись и кивнули.
— Давно они без воды? — Айому скользнул взглядом по очередной выплюнутой толпе. Пыль, сажа и ожоги на всех телах… пересохшие губы и лихорадочно горящие глаза — и у слабейших, и у сильнейших. Ящеры и Гларрхна черпали из Реки, раздавали понемногу воду, но видно было, что и они едва стоят на ногах. Айому спрашивал о чём-то ящера, тот отвечал быстро и отрывисто, и Кесса сквозь гул в ушах различила слова «Эхекатлан», «Джаскар», «разгром» и «беженцы».
Жжение в руках уже нельзя было терпеть, и перед глазами плясали багровые круги. Речница дула на пылающие пальцы, но огонь был не на камне — в крови… Края пролома уже не держались — ходили ходуном, едва не смыкаясь. Ещё одна толпа, сцепившаяся руками и ногами, выкатилась на песок, кошка с перебитым крылом выбежала следом — и портал, вздувшись напоследок пузырём, схлопнулся. Кессу отбросило от стены, и она села на камень, сдавленно шипя от боли. На плечо ей спрыгнула Койя.
Ильюэ стоял уже посреди толчеи — из груды расползающихся по сторонам людей он вытащил девицу в обгоревшей жёлтой накидке. Она двумя руками прижимала к себе длинный свёрток.
— Аманкайя Сонкойок? — отрывисто спросил бывший правитель Шуна, придерживая её за плечо. — Где Алсек?!
— Алсек остался, — мотнула головой девица. Сейчас только рука Ильюэ мешала ей упасть — её шатало из стороны в сторону.
— Зачем?! — правитель стиснул зубы. Один из иприлоров подхватил Аманкайю, чтобы увести её к навесу, но она вывернулась из рук.
— Многим ещё нужна помощь, — сказала она, протягивая Ильюэ свёрток. — Алсек передал это тебе, Ильюэ Ханан Кеснек. Отдай это магам Реки, пусть они…
— Хаэ-эй! — закричали от пещер. К валяльному камню, где лежали раненые, бежал Речник Айому с полным котлом похлёбки наперевес, за ним четверо ребятишек волокли второй котёл, поменьше. Оживившиеся иприлоры забрали еду, кто-то из пришельцев вместе с Кирин уже рылся в соседней пещере в поисках чашек и плошек.
— Повелитель, я вижу коррабль! — Уску легко перекричал всех, пикируя на прибрежный валун. Теперь и Кесса видела в небе тёмные пятнышки, постепенно растущие. Ближайший житель неуверенно усмехнулся.
— Вы из Эхекатлана? — спросила Речница. — Войско Джаскара уже…
Золотые пластины брони сверкнули перед глазами. Они ещё могли сверкать, несмотря на покрывшие их хлопья сажи и пятна крови…
— Кесса Хурин Кеснек? — голос Ильюэ похож был на карканье ворона. — Где твоя повязка? Почему ты, дева Хурин Кеснек, её не носишь?!
Он ткнул горячим пальцем ей в лоб, и Кесса растерянно мигнула.
Корабль был уже совсем близко — огромная сигнаса, и две хиндиксы перед ней, и золотое полыхающее кольцо над ними в небе. Воины — те, кто покрепче — выстроились в две шеренги от навеса до причальных камней, перед ними сидел, нетерпеливо дёргая хвостом, белый кот. Он оглянулся на Ильюэ, правитель кивнул и огляделся по сторонам.
— Этот камень нужен вам? — он указал на огромный валун, ещё весной вышедший из-под воды. Кесса помотала головой.
— Зген, небесный отец, — тихо, но чётко проговорил правитель Шуна, прикасаясь к камню. — Чтобы помощь не осталась без награды, и чтобы обещание было исполнено…
Красновато-золотой свет волнами разошёлся по камню. Кесса завороженно глядела, как из-под присохшего ила проступает ещё не позеленевшая, красная, сочащаяся жаром медь. Корабль стоял на берегу, бортом уткнувшись в стену обрыва, сиригны-воздухоплаватели впускали на борт беженцев из Эхекатлана, бывший правитель Шуна стоял внизу, у трапа, и провожал их немигающим раскалённым взглядом. Длинный свёрток в его руках, как и сам он, не отбрасывал тени.
Глава 34. Ниркейол
— Хаэ-эй! — закричал Фрисс, чувствуя, как наколдованное течение выгибается под брёвнами плота, и он, провернувшись вокруг оси, мягко поворачивает к широкой горловине залива.
— Хай-е-е-е! — в два голоса заверещали белые крысы, подпрыгивая на панцире Двухвостки — им хотелось забраться на жерди, поддерживающие навес, но он неминуемо провалился бы, а с панциря, как им казалось, их очень плохо слышно. Фрисс потряс головой — в ушах звенело. Плот крутнулся ещё раз, и Речник схватился за шест, выискивая под плотом дно. Тростниковый стебель лишь взбаламутил ил — здесь, в устье двух рек, настоящее дно было куда глубже, чем видимое.
— Илкор ан Сарк! — Нецис, сброшенный сотрясением под бок к Двухвостке, поднялся и схватил второй шест. — Фрисс, нас несёт правильно — подожди, скоро отмель!
— Тут, внизу, один ил — Вайнег знает сколько локтей ила! — крикнул Фрисс, но услышал только шёпот. «К Вайнегу всех крыс! Зачем было орать?!» — он снова потряс головой и ткнул шестом в шаткую кочку. Плот дрогнул, прерывая кружение, и колдовской поток снова подхватил его и поволок вверх по широкой заиленной реке с мутной, почти чёрной водой. Речник облегчённо вздохнул и сел на панцирь Двухвостки. Флона, ни на что не обращая внимания, жевала пучок тростника — ей всё равно было, плыть вперёд головой, боком или хвостами.
В криках не было нужды — никто не выплывал навстречу им по древнему каналу, только почерневшие лепестки Гхольмы колыхались на воде. Место слияния трёх рек осталось позади, и вскоре плеск вод Икеви затих вдали. Киджитонгве тёк размеренно, ветер редко тревожил его гладь — только чёрные тени скользили под брёвнами плота, и иногда по воде расходились круги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
