Что старейшины и первосвященники, ставшие в явно враждебные отношения к Иисусу, убьют Его, это мог предсказать даже обыкновенный человек, находившийся в положении Иисуса. Старейшины и первосвященники посылали служителей своих взять Иисуса с тем, чтобы убить Его (Ин 7:32, 44); с нетерпением ждали удобного случая, чтобы схватить Его (Ин 7:30); и даже два раза покушались побить Его камнями (Ин 8:59; 10:31), а после воскрешения Лазаря, в составе всего синедриона, порешили: убить Его (Ин 11:53). Что враги Христовы вовсе и не думали о распятии Его, а просто составили тайный заговор убить Его при первом удобном случае, об этом свидетельствует Евангелист Матфей:[106] и положили в совете (говорит он) взять Иисуса хитростью и убить; но… только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе (Мф 26:4–5). Словом, по всем данным обыкновенный человек, находившийся в положении Иисуса, мог бы предсказать, что старейшины и первосвященники тайно, хитростью схватят его и убьют без суда. Христос же, вопреки всем этим данным, предсказал, что Его будут судить и передадут в руки язычников, которые и распнут Его на кресте. А так как эти предсказания, явно противоречившие ходу событий, сбылись с поразительною точностью, то надо признать, что Иисусу ведомо было и будущее.
Что Иисусу Христу ведомо было и будущее, видно еще и из предсказаний Его о предательстве Иуды (Мф 26:21; Мк 14:18; Лк 22:21; Ин 13:21), об отречении Петра (Мф 26:34; Мк 14:30; Лк 22:34; Ин 13:38) и об оставлении Его всеми Апостолами (Мф 26:31; Мк 14:27; Ин 16:32). И мы знаем, что все предсказания эти сбылись.
Мысль Иуды о предательстве была обнаружена Иисусом задолго до самого предательства; следовательно, на Тайной Вечери Иисус лишь повторил Свое прежнее предсказание. Предсказание же об отречении Петра и бегстве Апостолов были новыми и казались Апостолам явно несбыточными: Петр клялся, что с Иисусом готов идти и в темницу и на смерть и никогда не отречется от Него, если бы даже все другие отреклись (Мф 26:33; Мк 14:29–31; Лк 22:33); то же говорили и все прочие Апостолы, кроме, конечно, ушедшего уже в то время в синедрион Иуды (Мк 14:10). Свои клятвы Апостолы закрепили обнаруженною ими готовностью защищать Иисуса мечом, а Петр даже поднятием меча (Лк 22:49; Мф 26:51; Мк 14:47; Лк 22:50; Ин 18:10); и все-таки, несмотря на казавшуюся Апостолам несбыточность предсказаний Иисуса, предсказания Его сбылись с поразительною точностью: все ученики Иисуса, оставив Его, бежали, а Петр в ту же ночь трижды отрекся от Него.
Все рассмотренные нами предсказания касались ближайшего будущего; предсказания же о разрушении Иерусалима и храма относились к будущему более отдаленному и сбылись во всей точности. Два раза повторил эти предсказания Христос. Первый раз, при торжественном въезде в Иерусалим, Христос, смотря на него с горы Елеонской, заплакал о нем и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих; ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего (Лк 19:41–44). Во второй раз, во время беседы с Апостолами Петром, Иаковом, Иоанном и Андреем на горе Елеонской, Иисус более подробно говорил о предстоявшем разрушении Иерусалима и храма, причем пояснил, что это случится при жизни современников Его: не прейдет род сей, как все сие будет (Мф 24:1–34; Мк 13:1–30; Лк 21:5–32). И мы знаем, что в 70 году по Р. X. эти предсказания исполнились с поразительной точностью во всех мельчайших подробностях, как о том свидетельствует современник разрушения Иерусалима войсками Тита и участник Иудейской войны Иосиф Флавий (см. с. 717–720, а также «Иудейская война» Иосифа Флавия).
Итак, из вышеизложенного видно, что Иисус Христос:
1) знал происходящее за пределами человеческих чувственных восприятий;
2) знал помышления людей, знал все, что в человеке (Ин 2:25);
3) знал Писания, нигде не учившись, и притом знал так, что приводил в смущение и изумление знатоков Писания, книжников;
4) знал прошлое из жизни даже незнакомых Ему людей; и, наконец,
5) знал будущее.
Словом, Христос обладал свойством всеведения, которое мы приписываем только Богу.
Впрочем, не верующие во Христа отвергают Его всеведение на том основании, что после исцеления женщины, страдавшей кровотечением, Он сказал: кто прикоснулся ко Мне? (Лк 8:45). Если (говорят) Он обратился с таким вопросом к окружавшим Его, значит Сам не знал, кто прикоснулся к Нему. Он чувствовал, что кто-то сзади прикоснулся к одежде Его, но кто именно – не знал, а если не знал, то Его нельзя считать всеведущим.
При таких доказательствах всеведения Христа, какие содержатся в Евангелии и приведены выше, надо с чистым сердцем подходить к раскрытию истинного значения вопроса: кто прикоснулся ко Мне? И если мы, очистив сердце свое и ум от лукавых помышлений, посмотрим на это событие просто, без предвзятых мыслей, то поймем, что Иисус поступил в данном случае так, как нередко поступают воспитатели детей. Понимающий свое дело воспитатель, зная, кто именно из его воспитанников сделал шалость, не станет прямо уличать виновника, а постарается довести его самого до чистосердечного признания. С этой целью он говорит: «Я знаю, что кто-то из вас провинился, нашалил; скажите же – кто?» Задавая такой вопрос, воспитатель окидывает взглядом всех учеников и, как бы случайно, останавливается на виновнике и пристально смотрит на него. Шалун не выдерживает этого взгляда, совесть говорит ему – «сознайся», и он, при всех товарищах своих, сознается. Такой способ вызова признания всегда практикуется понимающими свое дело воспитателями детей и действует благотворно, приучая детей быть правдивыми; и едва ли кто-нибудь из благоразумных людей решится сказать, что воспитатели поступают так только потому, что сами не знают виновников шалостей и желают обнаружить их этим способом. А если мы не решаемся упрекнуть в подобном неведении обыкновенных людей, занимающихся воспитанием детей, то кто решится упрекнуть в том же Иисуса Христа, признаваемого даже неверующими за величайшего Учителя нравственности? Неужели Этот Учитель и Наставник должен был, в угоду будущим атеистам, прямо уличить страдавшую кровотечением женщину в том, что она прикоснулась к Нему? Почему же Он не мог воздействовать на совесть ее так, чтобы она сама призналась в своем поступке, заслуживающем, к тому же, не порицание, а похвалу? А ведь такое воздействие было в данном случае необходимо для обнаружения у исцелившейся той силы веры, какой не имели не только толпившиеся в то время вокруг Иисуса слушатели Его, но даже и Апостолы. Это было необходимо и для укрепления веры Иаира, к дому которого в то время шел Иисус для исцеления его дочери, так как вслед за тем к Иаиру должны были прийти друзья его с печальной вестью, что дочь его умерла и что поэтому незачем утруждать Учителя. Удрученному горем отцу Христос сказал: не бойся, только веруй, и спасена будет (Лк 8:50). Возбудить в Иаире веру в спасение, то есть в воскрешение умершей дочери его одними словами нельзя было, так как он не состоял в числе учеников Иисуса и почти не знал Его; надо было на примере показать ему, какой благодати Божией может удостоиться сильная, ничем непоколебимая вера, и пример этот был указан Иаиру в лице больной женщины, веровавшей, что исцелится от одного только прикосновения к одежде Иисуса. Вот почему Иисус не указал прямо на виновницу, а только посмотрел на нее и сказал: «Кто прикоснулся ко Мне?»
Не верующие во Христа ссылаются еще на слова Его относительно времени кончины мира и Его Второго Пришествия: О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец (Мк 13:32; Мф 24:36). Если, говорят неверующие, Иисус Сам засвидетельствовал, что не знает времени Своего Второго Пришествия, то Его нельзя считать всеведущим.
Выше было сказано, что неизвестность дня кончины мира и Страшного Суда зависит от того, что день этот еще не назначен, а так как назначение его будет зависеть от воли Отца, могущего, по милосердию Своему к роду человеческому, отсрочить окончательный Суд, то понятно, почему о дне же том, или часе, никто не знает, ни даже Сын, но только Отец. Если бы в то время день уже был определен волей Отца, то всеведущий Сын должен был бы знать его; незнание же того, что еще не определено и потому не может быть известным, нисколько не ослабляет много раз проявленного Христом всеведения.
Итак, приняв во внимание все вышеизложенное, мы должны признать, что Иисус Христос был всеведущ.
2. Продолжая исследование вопроса о Личности Иисуса Христа, мы останавливаем внимание свое на делах Его, которые называются чудесами.
