встать на ноги, когда минет опасность. Между тем, следуя за
Дукертом, король, увлеченный погонею, сошел с высоты на
плотину с тем, чтоб опять взойти на другую высоту, но тут появился
русский генерал Рен с шестью драгунскими эскадронами и
двумя батальонами царской гвардии, и так ударил на шведов, что
они попятились назад на высоту, с которой сходили, и увлекли
за собою короля. Русские заняли плотину; у русских силы было
больше, чем у шведов, и воины короля были сильно истомлены.
Оставалось отбиваться, дожидаясь подкрепления. По русскому
известию, король ретировался тогда в мельницу, которая была
окружена русскими драгунами, и только наступившая ночная
темнота спасла короля от плена. По шведским известиям, полковник Дукерт, прогнавши русских в Городню, ворочался назад
и наткнулся на русскую засаду, установившуюся возле болота, за плетнями и кустарниками. Шведы обратились в бегство: сначала бежала прислуга, а за нею драгуны. Шведский генерал
Крузе встретил их, остановил, привел в порядок и повел туда, где находился король. Генерал Рен не стал более вести битвы
и удалился к Богодухову. Шведы признавали эту стычку для
себя победою; русские приписывали победу себе. Известия об
этом деле неясны; достоверно только то, что это сражение, совершенно бесполезное для шведов, как и весь поход их в
Слободской край, обессилило шведскую армию.
12 февраля Карл пошел на Мурахву^ и оттуда дал приказание
сжечь городки Красный Кут и Городню, а жителей вывести прочь.
Генерал Гамильтон опустошил и сжег несколько городков и
слобод, лежавших в стороне, и, между прочим, городок Олешну3: 1 Ныне Городное, слобода Богодуховского уезда при р. Мерле и Мер-
чике.
2 Ныне слобода Богодуховского уезда при р. Мерчике в 24 верстах от
Богодухова.
3 Ныне слобода Лебединского уезда при р. Олешни в 35 верстах от
Лебедина.
679
там шведы встретили сопротивление; несколько сот русских, составлявших гарнизон, были истреблены, воевода взят в плен.
У русских уже возникало опасение, как бы отважный король, для которого, как говорится, было и море по колена, не вздумал
прорваться до Воронежа, чтоб истребить там царские корабли; у
шведов же были до такой степени слабы географические сведения
о южнорусском крае, что они, слыша, что царь строит суда в
Воронеже, думали, что этот город лежит у Черного моря.
Но всякие отважные затеи разбивала природа. После
ужаснейших морозов, каких не помнили старожилы в крае, наступила
cттепель, а 13 февраля произошло странное явление: полился
сильный дождь с громом и молнией. В это время король ехал
рядом с Мазепою, который получил тогда облегчение от своей
болезни и отважился пуститься в путь с королем. Приближались
к Коломаку*. Мазепа, по своему обычаю, любивший говорить
любезности, сказал: <Война для вашего величества идет очень
счастливо: мы уже дошли только за восемь миль от рубежей Азии!>
Король отвечал: <sed geographi non conveniunt (с этим не
согласятся географы)>. <Это, - замечает современный историк, -
заставило покраснеть доброго старика>. Зная, что король часто
толковал о подвигах Александра Македонского и во всем ставил себе
за образец этого древнего героя, Мазепа, в угоду королю, сочинил
тогда, будто в этих странах недавно отыскан <александрийский>
камень, воздвигнутый Александром Македонским.
Когда войско остановилось на отдых, король сообщил своему
генерал-квартирмейстеру Гилленкроку, что Мазепа сказал ему, будто отсюда недалеко до Азии. <Ваше величество шутите, -
сказал Гилленкрок. - Не по этому направлению можно достигнуть
пределов Азии>. <Я никогда не шучу, - отвечал король. -
Ступайте и узнайте от Мазепы путь в Азию точнее>. Гилленкрок
отправился к Мазепе. Тот встревожился, узнавши, какое действие
произвела на короля его болтовня, и сознался, что говорил королю
только из любезности. <С нашим королем опасно говорить пустяки
о таких предметах, - сказал Гилленкрок. - Этот государь любит
более всего славу и легко поддастся желанию двинуться туда, куда нет необходимости идти для его целей>.
Началась полнейшая распутица; нельзя было идти в неведомый
путь. Короля убедили отложить свое намерение и воротиться в
Гетманщину. Но и обратный путь не обошелся без затруднений и
потерь. Берега Коломака уже походили на большое озеро. Река Мерла
в полсутки покрылась водою. Мелкие речонки разливались с
неимоверною быстротою. Снегу в предшествовавшую зиму было чрез-
1 Ныне слобода Валковского уезда при р. Коломаке в 25 верстах от
Валок.
680
вычайно изобилие, и теперь от быстрого таяния полились водные
потоки. Пехота в продолжение целых дней шла в воде по косточки, и если не было возможности добраться к вечеру до сухого места, то
приходилось всю ночь оставаться в воде. Воды везде было так много, что впереди невозможно было заметить, где находятся реки и
протоки, а на речках, покрывшихся водою, лед стал так хрупок, что
многие шведские солдаты потонули с лошадьми, наткнувшись
нечаянно на реку, которой не могли заранее распознать в
пространстве, обнятом водою. От Коломака до Будищ было на пути
несколько плотин длинных и высоких; на таких-то плотинах приключалась
беда с людьми и лошадьми, особенно в темные ночи; кто только на
такой плотине споткнулся, тот и погибал. На реке Мерле прежде, когда шли шведы в Слободскую Украину, была большая плотина: теперь от нее ни малейшего следа не оставалось, кавалерия
переходила реку вплавь; лошади плыли, положивши головы на задние
части лошадей передних; много тогда пропало и лошадей, и
повозок. Переправа на Мерле шла полтора дня. На Ворскле шведские
полки переправлялись вплавь в течение четырех суток и еще с
большими затруднениями. Ворскла была наполнена маленькими
островками, которых вершины едва можно было заметить в воде, а между
островками река была особенно глубока; многие, попавши в такие
места, потонули. Король благополучно переехал Ворсклу на лошади
вплавь в числе первых; его примеру следовали многие офицеры. По
прибытии в Опошню король приказал строить на Ворскле мосты
для переправы остального войска и всего обоза. Много погибло
шведов в этом походе, но те, которые вернулись целыми, восхваляли
своего короля за то, что он разделял все неудобства наравне с
простыми солдатами.
В то время, когда король совершал свой бесполезный поход в
Слободскую Украину, позади него, в Гетманщине, русская сторона
брала верх. Еще в январе князь Григорий Долгорукий, находившийся в Нежине, послал генерал-майора Гинтера взять Прилуки.
Шведы, занимавшие этот город с конца ноября, ушли оттуда, не
дождавшись прихода русских, а с ними вместе уехали
находившиеся там некоторые семейства лиц, перешедших к Мазепе. Гинтер
занял Прилуки, поставил там коменданта и прислал к царю
составленную им опись этого города. Из этой описи мы узнаем, что в
Прилуках был тогда довольно обширный замок или город с высоким
валом и рвом около него, но вал требовал в некоторых местах
починки. Прилуки страдали недостатком воды, так что в замке не
было ни одного колодца, и генерал Гинтер приказал туда навозить
льду, <дабы в самой последней нужде можно оный вместо воды
употреблять>. Вслед за Гинтером явился новопоставленный царем
прилуцкий полковник Нос, был встречен подначальными с
покорностью, и тотчас распорядился о сборе и доставлении в Прилуки
681
провианта. 22 января князь Долгорукий из Нежина послал туда
солдатский Ямбургский полк с пушками, приказавши командиру
этого полка, Вестову, держаться в Прилуках до последнего.
Ревностным деятелем в пользу царя явился тогда миргородский
полковник, еще недавний соумышленник Мазепы. Он деятельно трудился
против неприятеля, отбивал шведские и Мазепины возы, взял
Гамалею и зятя своего с женами их; которых везли шведы, укрощал
и искоренял своевольных разбойников, которые бесчинствовали, пользуясь военным временем и суматохою. Мазепа много полагал
надежды на правобережных Козаков, но обманулся в своих
надеждах. Не говоря уже о том, что белоцерковский полковник в числе
первых объявил себя на стороне царя, в других городах то и дело
что ловили и доставляли русскому генералу Инфлянту Мазепиных
