Так кончил я чтение. Все молчали. Одна только г-жа д’Эгмон показалась мне взволнованной: она заметно вздрогнула, но очень скоро оправилась и продолжала хранить молчание, как и все присутствующие. Таков был плод, который я извлек из этого чтения и своего заявления.
Примечания
1
Текст статьи печатается с сокращениями.
2
Для скромного ее положения они были даже слишком блестящи, так как ее отец, священнослужитель, обожал ее и дал ей самое тщательное воспитание. Она рисовала, пела, аккомпанируя себе на теорбе{491}, была довольно начитанна и писала сносные стихи. Вот, например, что она сложила экспромтом во время отъезда брата и мужа, прогуливаясь со своей кузиной и двумя детьми, когда кто-то обратился к ней с замечанием об отсутствующих:
Нам двое всех других милей.Мы их зовем в свои объятья.Любезней не сыскать друзей —Они для нас мужья и братья,Они отцы вон тех детей.
3
Перевод стихотворных отрывков в тексте принадлежит А. Мушниковой.
4
Палач! (лат.)
5
Бесчестный труд преодолеет все (Вергилий, Георгики, I, 144–145).
6
Проклятый пес! грубое животное! (итал.)
7
Может быть, старинное уважение к крови их властелинов заговорило в его пользу в сердцах этих изменников.
8
Заговорило (франц.).
9
«Благодатный создатель созвездий» (лат.).
10
«Приносите» (лат.).
11
«Посмотрите, господа, вот какова кровь пелазгов»{492} (итал.).
12
По-видимому, у меня тогда еще не было той физиономии, которой меня впоследствии всегда награждали на портретах. (Прим. Руссо.)
13
«Ложный выпад» и «ложный тон» обозначаются одним французским словом «feinte». (Прим. ред.)
14
Я видел его впоследствии и нашел совершенно изменившимся. Что за великий чародей г-н де Шуазель! Ни один из моих старых знакомых не избежал его колдовства. (Прим. Руссо.)
15
Это лишь было в мольбах: клок поля, не слишком обширный,Где бы сад был и близко от дома бегущий источник,Да ко всему лесок небольшой…
16
Пространней и лучшеБоги послали.
(Гораций, Сатиры, кн. II, 6. Перев. А. Фета.)
17
«Прекрасный вид» (франц.).
18
Как на животном (лат.).
19
Словами учителя (лат.).
20
Если только он с самого начала не ошибся в выборе или характер той, которую он полюбил, не изменился впоследствии под влиянием особых причин, что само по себе вовсе не невозможно. Если бы это правило не допускало исключений, пришлось бы о Сократе судить по его жене Ксантиппе, а о Дионе по его другу Калиппу{493}, но это было бы самым несправедливым и ложным суждением из всех, когда-либо произнесенных. Впрочем, пусть здесь будет устранена какая-либо оскорбительная мысль о моей жене. Правда, она более ограниченна и легковерна, чем я думал; но ее характер, прямой, превосходный, простодушный, достоин полного моего уважения, и она неизменно будет пользоваться им, покуда я жив. (Прим. Руссо.)
21
Я верил в это так долго и так безусловно, что именно ему после своего возвращения в Париж передал рукопись своей «Исповеди». Недоверчивый Жан-Жак никогда не мог поверить в предательство и лживость, пока не становился их жертвой. (Прим. Руссо.)
22
В порыве вдохновения (итал.).
23
Я не уверен, не был ли это театр Сен-Самюэль. Собственные имена совершенно ускользают у меня из памяти. (Прим. Руссо.)
24
Маскированной особы (итал.).
25
Сохрани мне красавицу, воспламенившую мое сердце (итал.).
26
Чтобы не прослыть слишком трусливым (итал.).
27
Падуанка (итал.).
28
В интимном наряде (итал.).
29
…оставь женщин и займись математикой (итал.).
30
Я отказался от этой мысли. (Прим. Руссо.)
31
Этому Анселе я преподнес маленькую комедию в свойственном мне духе, под названием «Военнопленные»{494}, которую сочинил после разгрома французов в Баварии и Богемии{495} и которую никогда не осмеливался признать своей или показать кому-либо – по той странной причине, что никогда по адресу короля Франции и французов не было высказано более искренних похвал, чем в этой пьесе, а я, отъявленный республиканец и фрондер, не решался признать себя панегиристом народа, все принципы которого противоречили моим. Более удрученный несчастьями Франции, чем сами французы, я боялся, чтобы не сочли лестью и низкопоклонством выраженья искренней привязанности, возникновение и причину которой я указал в первой части (кн. V) и которую стыдился обнаружить. (Прим. Руссо.)
32
Не сомневаюсь, что Франкей и его клевреты теперь рассказывают обо всем этом совсем по-другому; но я основываюсь на том, что он в ту пору и много времени спустя – до самого возникновения заговора – говорил всем; люди здравомыслящие, добросовестные, наверно, помнят это. (Прим. Руссо.)
33
Так как я упустил рассказать здесь об одном маленьком, но памятном происшествии, которое было у меня там с этим самым Гриммом, когда мы собирались обедать у фонтана Сен-Вандрилль, то не стану возвращаться к нему; но, раздумывая о нем впоследствии, я пришел к заключению, что Гримм уже в то время замышлял в глубине своего сердца заговор, осуществленный им впоследствии с таким необычайным успехом. (Прим. Руссо.)
34
Так называли Ребеля и Франкера{496}, в юности известных тем, что они всегда вместе ходили играть на скрипке по домам. (Прим. Руссо.)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
