— Думаю всем ясно, что выходить будете, когда я скажу и как! Понятно?! — свин яростно хрюкнул, выстрелив зеленой соплей из сухого пятака. — И вы тоже! — он вытянул блеснувший клинок в сторону еще не очнувшихся дураков, недавно видевших ангела небесного. — Внимательно слушайте меня и вытрите слюни, скоты! Потом поцелуете копыта новому кумиру! Времени мо-о-оре! — протянул красноглазый карлик, вновь крутанув блеснувшим в свете двух солнц мачете. — Ха-ха-ха! — издевательски засмеялся сатир, понимающий, что ощущают воспитанные крестом безумцы. — Короче! — клинок разрезал воздух блестящей полосой, а демон перестал ржать. — Здесь никому не нужно, чтобы скотина запуталась в цепях! Кто дернется или попытается поднять панику, плохо действующую на других животных — понесет заслуженное наказание от них! — он направил кончик зазубренного мачете на бесстрастных чертей. — Или него! — развернулся и кивнул на беспрестанно-ворчащего Варгха. — А еще от нас и… — свиномордый демон ударил жирным кулаком в свою впалую грудь и замолчал, но потом его озарило, и красные глаза блеснули смехом. — И от него! Ха-ха-ха! — блестящий в лучах обжигающего света клинок молнией указал на Дмитрия, бесстрастно взглянувшего на сатира, что оригинально выглядело, учитывая зажатый пальцами правой руки нос.
Узники не поленились и яростно уставились на «Спящего», которого за последнее время возненавидели. Облитым двумя солнцами Ада рабам совершенно не мешали обжигающие тела лучи, словно добавляющие сил злобе, выплескиваемой на Диму, который чувствовал это, ибо средний палец левой руки поднялся и был выставлен на всеобщее обозрение.
Закованный в цепи людской скот обозлился еще больше, ведь сейчас он чувствовал себя единым и ему — огромному животному — показал оскорбительный жест молодой парень, многим годный в сыновья и обладающий всего парой друзей. Дима же внешне спокойно, но с глубоким внутренним переживанием опустил руку, но не моргающие от вони глаза, смело отвечающие бесящемуся быдлу.
Наблюдающие за происходящим сатиры захохотали, и их смех содержал искреннюю радость, но одновременно с этим в налитых кровью взорах промелькнуло уважение к «Спящему», не побоявшемуся выйти против внешне себе подобных жителей Земли. Даже в оранжевых глазах парнокопытных воинов мелькнуло что-то неоднозначное, похожее на солидарность с ненавидимым толпой мальчишкой.
Лкетинг и Такеши, скованные с юношей одной цепью, в свою очередь не побоялись остаться с ним и бросили вызов уродливым морально людям, желающих смерти их собрату по духу. Взгляд несгибаемого масаи был подобен Джомолунгме — гигантской горе, находящейся в Африке, сдвинуть которую может лишь время, а Такеши — робкий азиат пересилил себя и бесстрашно посмотрел в глаза пылающим ненавистью узникам, не опустив лицо, что уже являлось подвигом.
— Мы с тобой, Дима-сан! — громко произнес японец, чтобы слышал трусливый человеческий скот.
— Да, белый брат! Лкетинг и Та-ке-ши с тобой! — пронзительные голубые глаза туземца с легкостью отражали ненависть, идущую из лиц внешне покорных, сгорбленных пленников. — Мы умрем за тебя!
— Ага! — судорожно сглотнул жутко-боящийся последних слов Такеши. — Умрем!
— И я с вами! — Дима с трудом выдавил тяжело давшиеся слова, ибо он никому их не говорил и друзей подобных этим еще не имел. — Я тоже с вами! — слезящиеся от вони глаза в тысячный раз моргнули.
Елизавета, милая девушка с сосущим тяжелую грудь ребенком, повернула немытую голову и грустно посмотрела на парня, видимо искренне переживая за него, но ничем, кроме тоскующего взгляда помочь не могла, ее же малыш умильно чавкал, блаженствуя от вливающегося в желудок молока, дарующего смыкающую веки сытость. Его глазенки закрывались, и он сам того не заметив, оторвался от мамкиной сиськи и погрузился в сон с непонятными картинками.
Судно же накалялось с каждой секундой, и понимающие это сатиры решительно принялись выводить рабов, ненавидящих троицу «Спящих», один из которых убил им подобного, а еще лишил сознания героя, желавшего начать спасительную революцию в Аду.
— Ты первый! — гнусавый бас сатира раздался над правоверным, последним закончившим посадку в трюм ржавого корабля, и для закрепления фразы чиркнул мачете по смуглому плечу, оставив глубокий, обильно засочившийся кровью порез. — Быстрей! — он хлопнул узника клинком плашмя, а вскрикнувший от испуга мусульманин заткнулся и поднялся, подтягивая остальных. — И чтоб без всякой суеты! Варгх ждет снаружи! — клыкастая пасть свиньи растянулась в зловещей улыбке, а налитый кровью взгляд следил за осторожно встающими и опускающими глаза рабами.
Адский «Франкенштейн» трехметрового роста действительно вышел, наверное, еще за Джумоуком, как и с десяток вооруженных чертей и один сатир, но уход рогатых не замеченным не остался, ввиду их громкого дисциплинированного шага по железу вонючего судна.
«Каково им на свежем воздухе, если его можно назвать свежим… Небось жара стоит такая, что яйца жарятся прямо на теле… Там хорошо не будет даже Лкетингу, несмотря на врожденную черноту, а остальным? Например, бледным чукотским юношам? Или Такеши? Тот вообще расплавится…», — японец расширившимися глазами смотрел на освещенный ярчайшим светом выход из корабля, напоминая кота, впервые оказавшегося на улице.
Тем временем отправляющиеся наружу пленники разгибались, показывая задницы с отпечатавшимся на них полом трюма. Солнечный свет Геенны Огненной слепил глаза, а жар заставлял морщиться, ибо температура была немалой, но это дело привычки, судя по нежащимся у выхода сатирам. Все, как один рабы долгое время провели в закрытых пространствах, влажных и холодных, зато теперь могли сполна насладиться солнцем, даже двумя, ибо Ад помогал забыть о работе в душных офисах, о заводском грохоте, о взятых кредитах и ипотеке… Они были почти свободны, если бы не поржавевшие кольца, висящие на шеях и подгоняющие демоны, вооруженные злобного вида клинками.
Пленники по одному ступали по разогревшемуся полу, ойкая и ахая, а видящий это Дима хотел сглотнуть немножко слюны, однако она отсутствовала. Японец, как всегда нервно моргал, наблюдая дерганье идущих по горячему металлу рабов и лишь умеющий танцевать на углях масаи, выглядел равнодушней сытого удава, и в его бесстрастном взгляде было почти пусто, кроме легких огоньков неприязни к людям, ведущим себя хуже животных.
Шаг за шагом первая цепь рабов двигалась к выходу, провожаемая внимательными взглядами чертей и сатиров, готовыми применить силу в любой момент, помня, как недавно проворонили паникера, уняньканого молодым «Спящим». Первый из узников — смиренный правоверный полностью поднялся на трап, ведущий на пристань и его озарило адским солнечным светом, который бросился на него подобно голодному зверю, раб же согнулся от жуткой боли, охватившей тело. Все ощущения мусульманина отразились на скривившемся лице, но правоверный родился на Востоке среди жарких пустынь и быстро привыкал к таким температурам, поэтому выпрямился и медленно пошел вниз, неся объятое огнем тело, едва передвигающимися ногами под гнусавые вопли безумного сатира.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
