Когда он прикоснулся, она резко вскочила, перевернула кубок – к счастью, пустой. Хотела схватиться за меч, но тут же успокоилась. Она сидела в трактире «У черной кошки» и, видимо, уснула, задремала за столом. Рука, коснувшаяся ее волос, была рукой полной хозяйки. Цири терпеть не могла таких фамильярностей, но женщина прямо-таки излучала расположение и доброту, за которые нельзя было отплатить грубостью. Цири позволила гладить себя по голове, улыбаясь, слушала мелодичную, позванивающую речь. Она была утомлена.
– Мне надо ехать, – сказала она наконец.
Женщина улыбнулась, певуче зазвенела. «Как получается, – подумала Цири, – что во всех мирах, местах и временах, на всех языках и наречиях единственно это слово всегда звучит понятно? И всегда похоже?»
– Да, к маме. Моя мама ждет меня.
Трактирщица проводила ее во двор. Прежде чем Цири оказалась в седле, женщина вдруг крепко обняла ее, прижала к пышному бюсту.
– До свидания. Благодарю за прием. Вперед, Кэльпи!
Она направилась прямо на дугообразный мост над спокойной рекой. Когда подковы кобылы зазвенели по камням, она оглянулась. Женщина все еще стояла перед трактиром.
Концентрация. Кулаки к вискам. В ушах шум, как изнутри морской раковины. И неожиданно мягкое и черное ничто.
– Bonne Chanse, ma fille![88] – крикнула ей вслед Тереза Ляпен, трактирщица из постоялого двора «Au chat noir»[89] в Пон-сюр-Жонн у тракта, ведущего из Мелуна в Оксерр. – Удачи в пути!
Концентрация, кулаки у висков. В ушах шум, словно изнутри морской раковины. Вспышка. И неожиданно мягкое и черное ничто.
Место. Озеро. Остров. Башня. Луна, словно талер, перерубленный пополам, его блеск отражается в воде светлой дорожкой. На дорожке лодка, в лодке мужчина с удочкой…
На террасе… Две женщины?
Кондвирамурса не выдержала, взволнованно крикнула и тут же прикрыла рот рукой. Король-Рыбак с плеском упустил якорь, ворчливо выругался, потом раскрыл рот, да так и замер. Нимуэ даже не дрогнула.
Прочерченная лунной дорожкой гладь озера задрожала и покрылась рябью, как под ударом ветра. Ночной воздух над зеркалом вод лопнул – так лопается разбитый витраж. Из трещины появилась вороная лошадь. На ней – всадница.
Нимуэ спокойно протянула руку, произнесла заклинание. Висящий на стояке гобелен неожиданно разгорелся, расцвел феерией разноцветных огоньков. Огоньки отразились в овале зеркала, заплясали, заклубились в стекле, как цветные пчелы, и неожиданно выплыли радужным призраком, расширяющейся лентой, от которой стало светло как днем.
Вороная кобыла поднялась на дыбы, дико заржала. Нимуэ резко развела руки, выкрикнула формулу. Кондвирамурса, видя возникающее в воздухе и увеличивающееся изображение, сконцентрировалась сильнее. Изображение тут же набрало резкость. Вырисовался портал. Ворота, за которыми возникло…
…плоскогорье, усеянное остатками кораблей. Замок, приникший к острым скалам обрыва и возвышающийся над черным зеркалом горного озера…
– Сюда! – пронзительно крикнула Нимуэ. – Вот дорога, по которой ты должна идти! Цири, дочь Паветты! Войди в портал, ступай путем, ведущим на встречу с Предназначением! Да замкнется кольцо времен! Да погрузит змей Уроборос зубы свои в хвост свой!
– Прекрати блуждания! Спеши, спеши на помощь близким! Это верный путь, ведьмачка!
Кобыла заржала снова, снова принялась месить копытами воздух. Девушка в седле крутила головой, глядя то на Нимуэ, то на изображение, порожденное гобеленом и зеркалом. Откинула волосы, и Кондвирамурса увидела у нее на щеке безобразный шрам.
– Доверься мне, Цири! – крикнула Нимуэ. – Ведь ты меня знаешь! Ты уже однажды видела меня!
– Я помню, – услышала она. – Верю. Благодарю.
Они видели, как подстегнутая поводьями кобыла легким танцующим шагом вбежала в свет портала. Прежде чем изображение затуманилось и расплылось, они увидели, как пепельноволосая девушка машет им рукой, обернувшись в седле.
Потом все исчезло. Поверхность озера успокоилась, разгладилась лунная дорожка.
Было так тихо, что казалось, будто они слышат хриплое дыхание Короля-Рыбака.
Сдерживая навертывающиеся слезы, Кондвирамурса крепко обняла Нимуэ. Она чувствовала, как дрожит миниатюрная чародейка. Так, обнявшись, они сидели какое-то время. Молчали. Потом обе повернулись туда, где исчезли Врата Миров.
– Удачи тебе, ведьмачка! – воскликнули они в унисон. – Удачи тебе на пути!
Глава восьмая
Неподалеку от того луга, ме́ста той жестокой сечи, в коей, почитай, вся сила Севера сошлась со всей мощью нильфгаардской, стояли ранее два рыбацких поселения: Старые Жопки и Бренна. Однако ж поелику к тому часу Бренна была уже пожжена дотла, то говорили поначалу о Битве под Старыми Жопками. Теперь же говорят не иначе как «Битва под Бренной», и тому есть две причины. Primo, отстроенная Бренна стала ноне большим и цветущим поселением, а Старые Жопки многие лета не заселялись и след по ним простыл, зарос крапивой, пыреем и лопухами. Secundo, как-то не личило такое название великим достопамятным и трагическим боям. Да и верно, как же так: баталия, в которой тридесять с лишком тысяч бойцов полегло, – и вдруг мало что Жопки, так еще и Старые?
Так и вышло, что во всей исторической и военной литературе принято стало писать о Битве под Бренной, как у нас, так и в нильфгаардских источниках, коих, к слову сказать, гораздо боле, чем нежели наших.
Достопочтенный Ярре-старший из Элландера. Annales seu Cronicae Incliti Regni Temeriae
– Кадет Фиц-Остерлен – оценка неудовлетворительная. Садитесь. Хочу обратить ваше внимание, господин кадет, на то, что отсутствие знаний о знаменитых и важных битвах в истории своей родины в принципе недостойно любого патриота и доброго гражданина, а для будущего офицера – попросту скандально! Позволю себе сделать еще одно небольшое замечание. За все двенадцать лет, кои я преподаю в этом училище, я не припомню ни одного экзамена на офицерское звание, на котором не был бы задан вопрос о Битве под Бренной. Посему невежество в этом вопросе практически перечеркивает шансы на карьеру в армии. Впрочем, коли вы барон, так вам вовсе не обязательно быть офицером: можно испробовать свои силы в политике. Либо дипломатии. Чего от всей души вам и желаю, кадет Фиц-Остерлен. А мы, господа, возвратимся под Бренну. Кадет Путткаммер!
– Я!
– Подойдите к карте. Продолжайте. С того места, на котором господина барона покинуло красноречие.
– Слушаюсь! Причиной, заставившей фельдмаршала Менно Коегоорна произвести маневр и совершить ускоренный бросок на запад, были доклады разведки, сообщившей, что армия нордлингов идет на выручку блокированной крепости Майена. Маршал решил перекрыть нордлингам путь и принудить их к решающему бою. Для этого он разделил силы Группы Армий «Центр». Часть оставил под Майеной, с остальными силами двинулся быстрым маршем.
– Кадет Путткаммер! Вы не писатель-беллетрист! Вы – будущий офицер! Что за определение «остальные силы»? Прошу дать точный ordre de bataille[90] ударной группой маршала Коегоорна. Используя военную терминологию.
– Слушаюсь, господин ротмистр! Под командой фельдмаршала Коегоорна стояли две армии: Четвертая Конная Армия под началом генерал-майора Маркуса Брайбана, патрона нашей школы…
– Прекрасно, кадет Путткаммер.
– Подлиза сраный, – прошипел со своей парты кадет Фиц-Остерлен.
– …а также Третья Армия под командованием генерал-лейтенанта Реца де Меллис-Стока. В состав Четвертой Конной Армии, насчитывавшей более двадцати тысяч солдат, входили дивизия «Венендаль», дивизия «Магна», дивизия «Фрундеберг», Вторая Виковарская Бригада, Седьмая Даэрлянская Бригада, а также бригады «Наузикаа» и «Врихедд», а также… хмм… а также дивизия…
– Дивизия «Ард Феаинн», – бросила Джулия Абатемарко. – Если, разумеется, вы чего-нибудь не напутали. У них на прапоре точно было большое серебряное солнце?
– Так точно, полковник! – твердо ответил командир разведки. – Несомненно, было.
– «Ард Феаинн», – проворчала Сладкая Ветреница. – Хммм… любопытно. Получается, что в трех маршевых колоннах, которые вы якобы видели, на нас идет не только вся Конная, но и часть Третьей. Нет! На слово не поверю! Необходимо увидеть собственными глазами. Ротмистр, на время моего отсутствия бандерой[91] командуете вы. Приказываю послать связного к полковнику Пангратту…
– Но, полковник, умно ли, лично…
– Выполняйте!
– Слушаюсь!
– Это большой риск, полковник! – перекричал командир разведки гул копыт идущих галопом лошадей. – Можно налететь на разъезд…
– Не болтай. Веди!
Отряд промчался вниз по теснине, вихрем пронесся по долине речки, влетел в лес. Здесь пришлось притормозить. Движение затрудняли плотно растущие деревья, кроме того, они действительно могли случайно наткнуться на разведывательные разъезды либо передовое охранение, несомненно, высланные нильфгаардцами. Правда, разведка кондотьеров заходила неприятелю с фланга, не с фронта, но фланги наверняка тоже были защищены. Так что операция выглядела чертовски рискованной. Но Сладкая Ветреница любила такие спектакли. И во всей Вольной Компании не нашлось бы солдата, который не пошел бы за ней. Даже в ад.
