можете начать переговоры на двустороннем уровне без этого документа".
По иронии судьбы, этот якобы произраильский документ был отвергнут и лидером израильской команды, поскольку Барак возражал против формулировок, устанавливающих принцип отхода Израиля к линии 4 июня 1967 года. Когда Клинтон был проинформирован о возражениях Барака, он решил отказаться от документа с "параметрами" и поручил своей команде подготовить новый документ, в котором лишь излагались позиции двух сторон и предлагались различные варианты сокращения разрывов между ними. Это была гораздо более мягкая форма вмешательства, которая устраняла давление на обе стороны, заставляя их идти на скорые уступки. Как пишет в своих мемуарах Мартин Индик, члены израильской делегации были сбиты с толку: "Позже они сообщили нам, что резкая реакция Барака на предварительный просмотр первого документа была тактикой торга. Они и представить себе не могли, что в ответ на их негативные комментарии мы вообще откажемся от газеты". Палестинцы резко возражали против описания их позиции во втором документе. Вместо того чтобы держаться, американцы снова уступили. Как отмечает Индик, "в течение сорока восьми часов Соединенные Штаты дважды пошли на попятную. Барак и Арафат могли интерпретировать это только как признак слабости. К сожалению, это станет закономерностью".
На четвертый день, после категорического отказа палестинцев от второго американского документа, начались переговоры в рамках двусторонних рабочих групп: одна - по территории, границам и безопасности, вторая - по беженцам, третья - по Иерусалиму. В ночь на пятый день Шломо Бен-Ами и Гилад Шерр, наиболее дальновидные члены делегации, в надежде выйти из тупика пошли дальше ранее заявленных позиций Израиля по Иерусалиму и территории. Они предложили 90% территории, палестинский суверенитет над внешними кварталами Иерусалима и опекунство над Храмовой горой. Это предложение было сделано Саибу Эрекату и Мухаммеду Дахлану, двум молодым членам команды Арафата, которые, как считалось, хотели заключить соглашение. Палестинцы записали каждое слово израильского предложения. Эрекат заявил, что они могут принять суверенитет Израиля над еврейскими кварталами Иерусалима, включая те, которые были построены за линией 4 июня, но отказался ответить или сделать контрпредложение по территориальному вопросу Западного берега и даже выдвинул новое требование о возмещении ущерба за годы израильской оккупации палестинских территорий. Это вызвало жесткий демарш со стороны Барака. Отметив, что неофициальное предложение значительно повышает риски для безопасности Израиля, он апокалиптически заявил в записке Клинтону, что не намерен руководить развалом еврейского государства в Кэмп-Дэвиде. "Только резкая встряска Арафата со стороны президента", - утверждал он, - изменит ситуацию.
На следующий день разгневанный Клинтон отправился на встречу с Арафатом. Это была жесткая встреча, которая закончилась тем, что Клинтон заявил Арафату, что он прекратит переговоры и скажет, что палестинский лидер отказался вести переговоры, если он не даст ему что-то для передачи Бараку, "который был вне себя, потому что Бен-Ами и Шерр зашли так далеко, как они зашли, и не получили ничего взамен". Через некоторое время Арафат передал Клинтону письмо, в котором, по-видимому, говорилось, что если требования палестинцев по Иерусалиму будут удовлетворены, то президент примет окончательное решение о том, сколько земли израильтяне оставят для поселений и что представляет собой справедливый обмен землей. Письмо ясно указывало на то, что Арафат считает Иерусалим главным приоритетом, а вопрос о территории - второстепенным. Клинтон отнес письмо Бараку и с большим трудом заставил его признать, что оно может что-то значить.
На седьмой день, 17 июля, Барак подавился арахисом и перестал дышать примерно на сорок секунд. Мускулистый помощник сделал маневр Геймлиха, успешно вытащив арахис, но при этом намотав на себя руки Барака. Несмотря на этот казус, Барак продержал всю делегацию, работавшую с ним весь день, до позднего вечера; когда он вернулся к Клинтону со своими предложениями, было уже за полночь. Новые принципы представляли собой существенное отступление от условий, предложенных накануне Бен-Ами и Шерром. Барак еще раз заявил Клинтону, что предложение его коллег значительно повышает риск для безопасности Израиля и что он не намерен руководить распадом еврейского государства. Арафат был не менее мелодраматичен, крича в уши Клинтону: "Если я приму предложение израильтян, меня убьют!" Однако теперь Барак имел наглость попросить Клинтона представить его собственные, смягченные предложения в виде американской газеты. Он также дал Клинтону список вопросов, на которые потребовал от палестинцев письменных ответов, как будто они были учениками в его классе. Теперь вместо 10,5% территория, подлежащая аннексии, составляла 11,3%; вместо как минимум трех деревень в нынешних муниципальных границах Восточного Иерусалима, которые должны были стать частью суверенного Аль-Кудса, - только одну. Практически по каждому вопросу происходило отступление. На этот раз терпение Клинтона было исчерпано, и он взорвался на Барака: "Вы хотите представить эти идеи непосредственно Арафату, палестинцам, идите и посмотрите, сможете ли вы их продать. Я ни за что не смогу. Это не реально. Это несерьезно. Я поехал в Шепердстаун, и вы мне ничего не сказали за четыре дня. Я ездил в Женеву и чувствовал себя деревянным индейцем, выполняющим ваши приказы". Повысив голос и покраснев лицом, Клинтон закричал: "Я не позволю этому случиться здесь. Я просто не буду этого делать".
Шломо Бен-Ами присутствовал в комнате, когда Клинтон перевернулся. Позднее Бен-Ами рассказал, что Барак не был шокирован уступками, на которые они с Шерром пошли; симулирование гнева было тактическим ходом, призванным усилить его позиции на переговорах. Сэнди Бергер, советник Клинтона по национальной безопасности, набросал записку Бен-Ами с вопросом: "Что он делает?". Бен-Ами ответил, что Барак просто играет в тактику. Бен-Ами считал, что делать тактические ходы в такой критический момент очень глупо. После бурной встречи он посоветовал Бараку прекратить игры, изложить Клинтону свои реальные позиции и привлечь Клинтона на свою сторону для борьбы за них.
Целая неделя прошла без каких-либо достижений. Однако вспышка Клинтона, очевидно, подействовала отрезвляюще, так как на следующий день, 18 июля, Барак наконец-то представил свои основные положения. Арафат мог получить 91% территории Западного берега, плюс, по крайней мере, символический обмен землями вблизи Газы, суверенитет над мусульманскими и христианскими кварталами Старого города и внешними кварталами Восточного Иерусалима, полномочия по планированию, зонированию и обеспечению правопорядка в восточных районах города, а также опекунство, но не полный суверенитет над Аль-Харам аль-Шарифом. Историческое значение этого предложения заключалось в том, что оно означало отход от заветной мантры о том, что Иерусалим должен оставаться вечной и неделимой столицей государства Израиль. Клинтон должным образом донес новые идеи до Арафата, подчеркнув их историческое значение. Арафат мог согласиться с еврейским суверенитетом над Стеной Плача, но не над Западной стеной,
