мумии, от которых она с дрожью отводила глаза.
Молимо провел ее к самому подножию распятия. На цементном полу были распростерты две фигуры, окутанные покровами из тяжелой материи, затканной золотыми нитями. Макаланги славились такими тканями в эпоху первых контактов с португальцами. Молимо поднял покровы, казавшиеся такими же прочными, как и в тот день, когда они были сотканы, и отбросил их. Под ними оказались мертвые мужчина и женщина. Лица исчезли, но волосы, белые на голове мужчины и черные, как вороново крыло, на голове женщины, совершенно уцелели. Люди были знатного происхождения. На груди мужчины блестели ордена, эфес его меча был сделан из золота. Кости женщины украшали драгоценные ожерелья и другие блестящие вещи. Ее рука все еще сжимала книгу в серебряном переплете. Бенита подняла книгу и заглянула в нее. Это был молитвенник с превосходно раскрашенными заставками и заглавными буквами. Без сомнения, несчастная женщина читала его в ту минуту, когда, наконец, истощенная, упала и заснула сном смерти.
— Это предводитель Ферейра и его жена, — сказал Молимо, — родители белой девушки.
По знаку Бениты старик снова закрыл истлевшие останки парчовым покровом.
— Тут спят они все, — снова заговорил он нараспев, — все сто пятьдесят и три… Когда я грежу в этом месте, передо мной проходят все их призраки. Они поднимаются возле тел, скользят по пещере. Муж лежит рядом с женой, ребенок с матерью, и все смотрят на меня, спрашивают, когда вернется белая девушка, когда она возьмет свое наследие и похоронит их тела…
Бенита вздрогнула. Торжественный ужас, веявший в этом месте, заставлял сжиматься ее сердце, ей представлялось, что перед ней встают привидения.
— Довольно, — прервала она. — Уйдем отсюда.
…О, как рада была Бенита выйти из этого страшного места и снова увидеть солнечный свет!
— Что ты видела? Что вы видели? — в один голос спросили Клиффорд и Майер, глядя на ее побледневшее испуганное лицо.
Бенита опустилась на каменную скамейку при входе в подземелье, и раньше, чем она могла пошевелить губами, старый Молимо ответил за нее:
— Девушка видела мертвых. Дух, который идет с нею, приветствовал своих мертвых, заснувших там много, много лет назад. Девушка поклонилась Белому, висящему на кресте, попросила у Него благословения и прощения, совершенно так, как та, дух которой сопутствует ей, поклонилась Ему на глазах моих праотцев и попросила Его благословения перед тем, как броситься со скалы в воду.
Он указал на золотой крестик, висевший на шее Бениты и прикрепленный к ожерелью, подаренному ей гонцом Тамасом на ферме.
— Теперь, — продолжил старик, — очарование разбито, и спящие должны уйти спать в другое место. Войдите, белые люди, войдите, если решитесь, попросите прощения и благословения, соберите мертвые кости и, если сумеете найти золото, возьмите сокровище, принадлежавшее мертвым, примите на себя также и проклятие, лежавшее на нем, проклятие, которое падет на всех, кроме одного лица. Возьмите золото, если сможете. Отдохни здесь, девушка, в прохладной тени, а вы, белые люди, идите за мной; идите за мной в темноту смерти, отыскивайте там то, что так любят белые люди!
И он снова двинулся к подземелью, время от времени оглядываясь на Джейкоба и Клиффорда и жестом подзывая их. Они шли за ним, точно подчиняясь чужой воле, потому что теперь, в последнее мгновение, странный суеверный страх, исходивший от Мамбо, охватил их.
Бенита опустилась в полуобморочном состоянии на каменную скамейку. Все, что она видела и слышала, потрясло ее. Ей показалось, что она просидела так всего несколько мгновений, в действительности же прошел час, пока снова появился ее отец, такой же бледный, как была она сама, выйдя из пещеры.
— Где мистер Майер? — спросила она.
— О! — ответил отец. — Он собирает все золотые украшения с этих бедных людей, а кости сваливает в кучу в углу пещеры.
Бенита вскрикнула от ужаса.
— Я знаю, что ты думаешь, — сказал отец. — Но каков он! Он не чувствует никакого почтения к мертвым, хотя поначалу ему было, кажется, почти так же страшно, как мне. Хотя, возможно, это оттого, что он на самом деле боится мертвых и хотел доказать самому себе, что они не более чем пыль… Бенита, я хочу сказать тебе правду. Я хочу, чтобы ты покинула это место. Я не верю, что завершение нашего путешествия будет счастливым, у нас уже и так достаточно трудностей. Этот старый пророк имеет второе зрение или что-то вроде этого…
— Он обещал мне только хорошее, — сказала Бенита с улыбкой. — Хотя я не вижу, как это может быть. Но если вы не хотите этого, отец, почему бы не попытаться убежать?
— Слишком поздно, дорогая, — ответил он. — Майер никогда не уйдет, а я не могу оставить его. Кроме того, я вынужден буду тогда смеяться над собой всю оставшуюся жизнь. И в конце концов, почему бы нам не найти золото, если оно может быть найдено? Оно никому не принадлежит? Чтобы получить его, мы не прибегаем ни к грабежу, ни к убийству; португальцы мертвы двести лет, и их наследников, если они есть, невозможно обнаружить. Не имеет также значения для них, лежат ли они поодиночке, как они умерли, или их свалили вместе в углу. Наши страхи — просто плод суеверия. Ты согласна со мной?
— Да, я тоже так думаю, — ответила Бенита, — хотя судьба может цепляться за определенные вещи или места. В любом случае это не имеет смысла, пути назад нет, даже если бы мы имели возможность где угодно свернуть. Дайте мне графин с водой, пожалуйста. Я хочу пить.
Чуть позже Джейкоб Майер спрятал за камнем большой пакет с драгоценностями.
— Пещера гораздо опрятнее сейчас, — сказал он.
Его руки, волосы и одежда были покрыты толстым слоем пыли. Он жадно выпил воды и спросил:
— У вас есть мысли относительно наших будущих действий?
Они покачали головами.
— Тогда, я думаю, нет смысла снова уходить вниз; с одной стороны, путешествие слишком опасно и занимает слишком много времени, с другой — здесь безопаснее.
— Но, — возразила Бенита, — на чем мы будем есть и спать?
