интересом посмотрел на Мышонка. — Я всегда считал, что драгоценности альфы дарят омегам только, так сказать, за постельные утехи, разве нет? — Ясмин посмотрел Мышонка. — Как же понимать эти подарки гостям?
— Нет, Ясмин! — было видно, что Мышонок прикладывает усилия, чтобы не засмеяться в голос. — Совсем не обязательно! Я с господином Айюбом был всего три раза, а у меня шкатулка, не скажу что полная до краев, но и не пустая!
Мышонок, похоже, этим очень гордился. Он очень выразительно поправил сережки в ушках и тонкое колье.
— Подарки дарят на праздники, дни рождения и по знаменательным датам. Господин передает подарки супругу, а тот уже раздает их наложникам. Например, это колье мне подарили на свадьбу Хани! А еще, когда рождается ребенок, даже если бета! Он ведь все равно из семени господина! Ему дадут образование, и он может стать кади, священником, или торговцем, а, если повезет, то и визирем!
К их разговору внимательно прислушивались те омеги, которые уже проснулись и, надев платья, вышли на запах еды. Гасан сразу же посмотрел, как сидят платья, и сказал, что раз мерки верны, то он может продолжить шить платья. Наложники с робкими улыбками оглаживали шелковые платья, поправляя их на округлых животиках. Отдохнувшие, в ярких платьях и с робкими улыбками на лицах, они выглядели уже значительно лучше и не были похожи на вчерашних перепуганных переселенцев.
Опять появился Дин и увел еще нескольких детей, уговорив их посмотреть на кроликов и котят. Рафик потащил омег умываться. В животе у Ясмина заурчало от голода, и он решил поесть, не дожидаясь, пока все соберутся! Вскоре появились Вилен с влажными после купания волосами и остальные омеги. Дин оставил у них только малышей, которых папочки сразу бросились кормить. Ясмин наблюдал за всем этим с тихой грустью, он помнил, каким малоежкой был его маленький Рон, его накормить кашей мог только Сашши! А суп Рон ел только за компанию с другими детьми, и поэтому, чтобы покормить сына, Дэйчи приходилось ходить с ковшиком супа по соседям с детьми, благо никто не отказывался перекусить еще раз!
— У тебя все проснулись? — в комнату впорхнул жада в канареечно-желтом платье.
Ясмин огляделся и пересчитал всех. Одного не хватало! Он присмотрелся, не было Семнадцатого! Но с ним все должно было быть хорошо! Утром Ясмин заходил к нему в комнату и посмотрел на спящего ребенка.
— Одного нет, семнадцатого, — Ясмин не волновался. — Утром я к нему заходил, он просто устал, пусть поспит.
— Нет, нет! — жада был взволнован. — Он должен обязательно подняться! Пусть поест, а потом спит хоть до следующего утра. Утром надо обязательно поднимать всех! Даже больных омег надо поднимать по утрам, чтобы удостовериться, что они не потеряли желание жить!
Ясмин едва не опрокинул столик, торопясь выбраться. Они с жада прибежали в комнату. Омежка спал, но его кожа уже приобрела фарфоровый оттенок. Ясмин этого бы и не заметил, если бы не видел раньше, как угасал Амин. Ясмин погладил омежку по плечу, тот даже не отреагировал на прикосновение. Ясмин тогда более решительно потряс ребенка за плечо, то тот только слегка приоткрыл глаза и убедившись, что рядом стоят только омеги, закрыл их обратно.
Жада попытался уговорить омежку проснуться, но ребенок только что-то тихо шептал спросонья и снова засыпал. Ясмин попробовал его даже усадить в кровати, но ребенок был вялым, голова у него моталась, как у сломанной куклы, руки начали холодеть. Семнадцатый просил оставить его в покое и не хотел просыпаться.
— Маленький, проснись! — Ясмин приподнял худенькие плечики. — Пожалуйста, это очень важно. У нас сегодня очень много интересных дел, мне очень надо, чтобы ты был рядом со мной! Ну, проснись, пожалуйста!
— Я никому не нужен, я устал и хочу спать, — у ребенка из-под закрытых век появились слезы. — Оставьте меня в покое, я все равно никому не нужен!
— Ты мне нужен! Очень-очень нужен! — Ясмин увидел, как у омежки удивленно открылись глаза. — Вставай, ты же сильный и храбрый! Ты же никогда не сдавался! Не смей сдаваться сейчас! Это будет несправедливо сдаться, когда все страшное уже позади! — Ясмин тряхнул омежку за плечи так, что у того лязгнули зубы. — Вставай! Докажи Халибу, что он тебя не сломал! Покажи всем, что ты не покорная подстилка, а сильный омега! И никакой альфа тебя не сломает! Вставай!
В глазах ребенка появилось злость. Он ухватился тонкой, как веточка, рукой за руку Ясмина и попытался подняться. Ясмин вместе с жада помогли ему сесть. Омежка был слаб, большой живот нелепо и чужеродно топорщился на худеньком мальчишеском теле. Но сквозь фарфоровую бледность куклы уже проступал решительный румянец, глаза сверкали, как два кинжала, готовые к бою. Ясмин помог надеть золотисто-коричневое платье. Цвет платья вдруг неожиданно подчеркнул цвет глаз омеги и его юную нежную кожу. Даже волосы, которые упали на плечи, стали выглядеть более здоровыми. Жизнь возвращалась в омежку с каждым вдохом. Он вцепился в руки жада и с ненавистью в голосе добавил.
— Эта сволочь не сломает меня! Я еще плюну на его могилу! Вот увидишь!
— Да! — жада поцеловал семнадцатого в лоб. — Так и будет! Мы еще спляшем на его поминках!
— Я нарекаю тебя Хатимом, — Ясмин надел на шею омеги подвеску с рубином, — что значит решительный! Прими с новым именем и новую судьбу! — Ясмин поцеловал омегу в обе щеки и вдруг увидел, как по его щекам потекли слезы. Омежка стал их нервно стирать, стыдясь своей слабости. — Это ничего, сильные тоже плачут. Не надо стыдится слез, они не от слабости, просто, когда меняется жизнь, надо отпустить свое прошлое, пусть оно оставит тебя вместе с этими слезами, выйдет все до капельки и не мешает тебе жить дальше! У тебя теперь новая судьба, прими ее с достоинством, Хатим!
Омежка встал и выпрямился, с вызовом глядя вперед. В глазах полыхал огонь, а кулаки были сжаты. Он был настоящим бойцом. Ясмин и Айдан с улыбками переглянулись, похоже, в их полку прибыло!
В комнате раздалось хлюпанье. Ясмин оглянулся. В распахнутых настежь дверях толпились омеги, они все рыдали.
— Познакомьтесь! — жада резко хлопнул в ладоши. — Это Хатим! Он принял новое имя и идет в новую жизнь без страха и сожалений! Мы все гордимся его отвагой!
